Обзор различных подходов к изучению Исламской революции в Иране
Исламская революция бросила вызов всем существующим теориям о революции в социальных науках и показала, что большинство этих теорий не в состоянии полностью объяснить революцию. Можно утверждать, что ни один автор не может в одиночку объяснить массовые революционные действия в Иране. Однако многофакторный подход, по-видимому, помогает лучше понять и объяснить такое важное историческое событие, при условии, что различные причины и параметры организованы и упорядочены в точных теоретических рамках.
Причины революции в Иране и падения шахского режима как важного события привлекли внимание аналитиков и теоретиков революции и были предметом изучения с точки зрения различных подходов. Принципиально революция как социологическое явление редко сопоставляется с аналогичными явлениями и вполне ожидаемо является трудной для прогнозирования, следовательно, нельзя сказать, когда и где произойдет революция. Несмотря на обширные академические попытки теоретизирования на тему революции, мало кто мог ожидать краха монархии и установления Исламской республики, а также бурных событий на острове стабильности Ближнего Востока непосредственно перед началом волнений и даже спустя некоторое время после падения шаха[1]. Вот почему революции находят объяснение только после того, как они уже произошли.
Изучение некоторых исследовательских работ, направленных на объяснение Исламской революции, показывает, что их авторы, как правило, руководствовались различными точками зрения. Некоторые из них изучали революцию с на основе подходов, не имевших конкретных теоретических рамок.
Некоторые из этих работ носят мемуарный характер, и их авторы оставили свои личные воспоминания о революционном периоде. К этой категории в основном относятся работы, написанные политиками режима Пехлеви, дипломатами и иностранными послами, проживавшими в Иране[2].
Такого рода анализ обычно затрагивает различные хронологические или тематические события, и автор пытается установить связь между ними, основываясь на своем собственном мышлении. Чтобы экстраполировать революцию, они объединили ряд факторов, таких как личность, экономическое положение, социальная структура, военные условия, армия и т.д. Такого рода попытки анализа характеризуются отсутствием теоретической базы. Очевидно, что эти работы ценны для академических исследований, поскольку большинство из них могут служить лишь в качестве первичных данных для изучения Иранской революции. Кроме того, они выделяют определенные моменты, которые следует рассматривать точно.
В дополнение к вышеупомянутым примерам анализа Исламской революции, в которых в значительной степени отсутствовала конкретная концептуальная основа для объяснения революции, можно упомянуть еще одну категорию исследований, которые имеют целью объяснить революцию в Иране главным образом с помощью различных теоретических подходов. В этой связи многие авторы устали экстраполировать на Исламскую революцию различные теории, которые они посчитали соответствующими научными подходами к феномену революции. Эти исследования направлены на то, чтобы использовать Исламскую революцию в качестве примера для эмпирической проверки существующих теорий, хотя таким образом в старые нарративы и существующие теории были внесены некоторые корректировки. Некоторые также пытались посмотреть на Исламскую революцию с другой точки зрения, объясняя ее через смешанный подход, сочетающий различные теории.
В целом, такого рода научные объяснения можно классифицировать как однофакторные подходы и смешанные (многофакторные) подходы. Однофакторные подходы могут быть классифицированы в соответствии с основным определяющим фактором, таким как политика, безопасность, экономика, культура, социальный и психологический подходы. Мы рассмотрим такие исследования в рамках вышеуказанных подходов.
А) Культурные подходы в изучении революции (с акцентом на роль шиитского направления в исламе)
Те исследования, которые подчеркивают культурное значение революции, видят корень революции главным образом в антиисламских действиях, совершенных режимом. В этой связи некоторые считают, что религиозный отклик сформировался в 1970-е годы в связи с предпринятыми в период после Второй мировой войны усилиями по навязыванию особого прочтения проекта просвещения, основанного на отделении религии от политики и отнесении религии к частной сфере.
С этой точки зрения первопричину революции следует искать в религиозных и культурных факторах, а не в экономических и материальных факторах. Нападая на материалистическое объяснение причин революции, авторы с подобным мировоззрением рассматривают дух иранской революции как нечто религиозно-культурное и считают, что ее правильное объяснение обусловлено изучением роли идеологии, религии и руководства в революции. Например, Али Давани в своей работе «Движение иранского духовенства»[3], исследуя историю борьбы иранского шиитского духовенства, считает, что в целом Исламская революция является продолжением одной и той же борьбы, и причину падения шахского режима следует искать в народной мобилизации, основанной на исламских лозунгах. Аббас Али Амид Занджани также считал антиисламскую политику шаха главной причиной его падения[4].
Манучехр Мохаммади описывает деисламизацию как первопричину революции[5]. Помимо тех, кто сочувствовал революции, даже те, кто критикует революцию, также смотрели на Исламскую революцию с этой точки зрения. Одним из таких авторов является Саид Амир Арджоманд, который во многом подчеркивает идеологическое значение революции[6]. Французский исламовед Ян Ришар также придает большое значение проблеме шиизма в своей работе «Шиитский ислам: политика, идеология и вероучение». Изучая внутреннее развитие религиозного дискурса в Иране, он предлагает рассматривать революцию как этап в изменении шиитского дискурса. Он подчеркивает, что в отличие от западных воззрений, шиизм не является единым целым, характерной чертой шиизма является многообразие и плюрализм его представителей. Он рассматривает Иранскую революцию как фактор, который превратил шиизм из трансцендентальной веры в радикальную идеологию[7].
Эти культурные подходы стремятся объяснить революцию на основе элементов идеологии и культуры, рассматривая их как главную причину революции. Несмотря на решающую роль этого фактора в возникновении революции, нельзя полагаться только на него в объяснении революции. Эмпирическая проблема, с которой мы будем, в частности, иметь дело, состоит в сравнении 1963-64 годов и 1977-78 годов. Мы видели образцы радикального восприятия ислама в начале 1960-х годов, но никакой революции не произошло. Можно предположить, что на самом деле элемент культуры и идеологии, который, безусловно, является частью объяснения Исламской революции, относится главным образом к аспекту исламизации революции, а не ко всему революционному движению.
Несмотря на отсылки к фундаментальному фактору Исламской революции, религиозное истолкование революции не в состоянии объяснить все аспекты и причины революции, потому что оно не в состоянии дать объяснение большинству важных вопросов революции. Важный вопрос в этом отношении заключается в том, почему июньское движение 1963 года, которое в идеологическом плане было похоже на восстание 1978 года, не привело к победе, но произошла Исламская революция 1979 года? Почему исламские движения в других мусульманских странах потерпели неудачу? Основная проблема таких теорий заключается в их одностороннем характере и в том, что они рассматривают религиозный фактор отдельно от общей тенденции социально-политических событий в иранском обществе. Как выразился Джон Фуран, проблема этого подхода заключается в том, что, подчеркивая роль культурных факторов, шиизма и духовенства, они игнорируют роль социальных сил и других политико-экономических факторов[8].
Б) Акцент на важности социологических факторов в возникновении революции
Поскольку революции представляют собой коллективное действие и нацелены на социальную структуру обществ, социальный взгляд на политические изменения в обществах является одним из основных подходов к изучению революций в мире. Необходимость выделения социальных условий и факторов вытекает из ряда предпосылок. Во-первых, феномен революции является многофакторным, и революцию порождает совокупность условий и причин, взаимодействующих друг с другом. Во-вторых, революция – это коллективное действие, а любое коллективное действие, независимо от какого бы то ни было фактора, вызывающего его возникновение, становится возможным в рамках социальных солидарностей, форм и связей благодаря коммуникационным сетям и паттернам коллективного действия. В-третьих, революция как идеалистическое, воинствующее и относительно длительные коллективное действие связана с такими категориями, как социальная структура, в большей степени, чем любые другие коллективные действия. Исходя из этого, ряд теоретиков связывают появление революции в обществе с особенностями его социальной структуры и считают, что путь к возникновению революции прокладывает конкретная социальная структура.
Среди политических социологов существуют три различные точки зрения по поводу того, какое общество более склонно к революции. Некоторые рассматривают революцию как результат массового общества, имея в виду общество, которое не имеет социальной сплоченности или имеет слабую этническую, национальную, местную и классовую сплоченность, или слабую социальную стратификацию, классовую дифференциацию и слабые разнообразные автономные политические и профессиональные объединения[9].
В отличие от них, другая группа политических социологов считает, что революция нуждается в революционной мобилизации, а мобилизация, в свою очередь, нуждается в социальных объединениях и сетях коммуникации. Поэтому революция нуждается в наличии гражданского общества, сильных ассоциаций и сплоченности внутри общества; это нечто такое, что сделает людей классово сознательными и даст основания для мобилизации[10]. Третья группа социологов утверждает, что революция нуждается в промежуточном положении гражданского общества и массового общества, ибо наличие обширных коммуникационных сетей или их полное отсутствие исключает революцию и революционную мобилизацию; следовательно, революция вспыхивает только в переходный период, т. е. в промежуточной ситуации[11].
В контексте этих трех грандиозных перспектив некоторые исследователи пытались объяснить социальные условия революционной мобилизации в Иране[12].
В целом, социологический теоретический подход, несмотря на свою силу и значимость, страдает теоретическими недостатками. Его главным слабым местом является односторонний взгляд на события в гуманитарной сфере и неоднозначность, которая присутствует в причинно-следственной связи между этим фактором и наступлением революции, что делает это объяснение неправильным.
В) Акцент на экономических факторах в возникновении революции
Теоретические предпосылки влияния экономики на социальные преобразования начались с критической социологии Карла Маркса. Экономические теории Исламской революции утверждают, что главную роль в возникновении Иранской революции сыграли экономика, экономические планы и связанные с ними проблемы; следовательно, остальные факторы являются лишь второстепенными. В этой перспективе другие культурные, социальные и политические факторы не отрицаются как не имеющие никакого влияния, но они не были основными факторами, и их возникновение зависело от экономических причин. К сожалению, существует мало работ, посвященных влиянию экономических факторов на возникновение Исламской революции по сравнению с другими факторами. Некоторые теоретические рассуждения можно найти у исследователей, которые рассматривают причины Исламской революции в Иране с экономической точки зрения, включая теорию нефтяного деспотизма, теорию неравномерного развития и теорию государства-рантье.
Например, подчеркивая теорию нефтяного деспотизма, Хомаюн Катузиян считает, что рост цен на нефть в начале 1970-х годов привел к крайней автономии государства перед лицом общества и социальных классов, что побудило государство делать все, что ему заблагорассудится, не обращая внимания на реакцию общества. Антиисламизм, крайний национализм, западничество, враждебность к традиционным экономическим классам, политическая и финансовая поддержка вновь формирующегося внутреннего и внешнего капитализма, милитаризм и, наконец, неразумная политика борьбы с экономическим кризисом, инфляция наряду с арестом тех же капиталистов, которые поддерживались годами, а также беспокойство других экономических классов – все это указывало на рост власти режима. Благодаря нефтяным доходам режим считал, что может осуществлять любые действия, включая подавление политических противников и подчинение иностранных друзей и врагов. Это нанесло ущерб интересам всего общества, потому что подобное высокомерие в конечном счете привело к возникновению Исламской революции, всеобъемлющей революции, в которой участвовало большинство социальных и экономических классов из-за их неудовлетворенности существующим положением вещей[13].
Другой исследователь, Роберт Луни, ищет корни Исламской революции в неравномерной стратегии экономического развития[14]. По его мнению, такие факторы, как реализация стратегии развития без учета институциональных реформ, экономическая несправедливость, краткосрочные, но масштабные социальные преобразования, и неправильное прогнозирование проблем, возникающих в результате развития, привело к экономическому кризису, инфляции, безработице, огромному классовому расслоению и в частности к неразумному обращению режима с инфляционным контролем, относятся к основным экономическим причинам возникновения революции в Иране.
Теда Скочпол в своей статье использовала термин «государство-рантье», который был ранее предложен некоторыми исследователями, в качестве концептуальной основы для объяснения Исламской революции[15]. Согласно этой теории, центральное правительство Ирана превратилось благодаря огромным нефтяным доходам в гигантскую структуру и сумело проявить себя как определяющий фактор всех процессов внутри страны. Правительство, едва получившее нефтяные доходы, благодаря таким огромным богатствам, определяло тип и степень уступок таким группам, как формировавшаяся буржуазия, противостоявшая традиционному капитализму, а также тип союзников как внутри страны, так и за ее пределами. Однако государственный финансовый кризис, вызванный снижением цен на нефть и доходов, особенно в 1977 году, сделал режим мишенью для всех социальных слоев, поскольку все общество стало зависимым от правительства. Другими словами, из-за финансового кризиса, вызванного ценами на нефть, государство больше не было способно предоставлять социальные услуги всему обществу; поэтому экономические трудности настроили все социальные слои против режима[16].
Оценивая такие подходы, следует утверждать, что народное недовольство режимом существовало не только в 1977 году, но и имело давнюю историю. Кроме того, чисто экономический подход к иранской революции без учета такой социально-культурной структуры, как роль идеологии (религии) и лидерства, не может дать полного объяснения Исламской революции. Следует отметить, что нефтяной деспотизм доминировал во многих странах, включая Саудовскую Аравию и Нигерию, но не привел там к революции. Кроме того, согласно исследованиям, проведенным экономическими экспертами, и имеющимся статистическим данным, в последние годы правления шаха условия жизни людей не только не ухудшились, но и значительно улучшились.
Г) Акцент на внутренних и международных политических факторах возникновения революции
Те теории, которые рассматривают причины революции как внутриполитические факторы и обращают внимание на политические процессы в обществе как основные факторы, влияющие на развитие событий, в основном основаны на функционалистском подходе, подходе в духе теории политических конфликтов или смешанных подходах, сочетающих два вышеупомянутых подхода. Используя в своих интересах функционалистскую теорию, в частности точку зрения Толкотта Парсонса относительно четырех функций каждой социальной системы, позволяющих ей выжить и сохранить баланс, некоторые полагают, что модернизация в Иране в 1970-х годах вызвала дисбаланс во всей системе. Этот дисбаланс возник из-за того, что в ходе модернизации в стране шах не смог создать новые институты, следовательно, новые группы и классы, возникшие в результате процесса модернизации, желая участвовать в политической власти, ощущали отсутствие идентичности и стремились свергнуть правительство, видя в этом единственное решение для заполнения разрыва между собой и правительством.
Абрахамян, как один из сторонников этого анализа, пишет: «Революция произошла в Иране потому, что шах начал модернизацию на социально-экономическом уровне, расширив таким образом новый средний класс и промышленный рабочий класс, но он не смог развивать общество на политическом уровне, и такая неудача неизбежно усугубила разрыв между каналами коммуникации между политической системой и всем населением, расширился разрыв между правящими кругами и новыми общественными силами, а главное, были разрушены некоторые мосты, связывающие политический истеблишмент и традиционные общественные силы, в частности базар и религиозных авторитетов»[17].
Некоторые другие ученые подчеркивают способность оппозиции мобилизовывать ресурсы. Используя теорию Чарльза Тилли, они указывают на коалицию диссидентов из различных слоев общества и на их обширные коммуникационные сети. Они считают неспособность режима Пехлеви мобилизовать общество (речь идет как о мобилизации, так и демобилизации) причиной краха режима Пехлеви.
Опираясь на теорию Тилли, в своей работе «Социальное происхождение Иранской революции» Мисак Парса объясняет возникновение революционных коалиций, основанных на групповых и классовых интересах, коммуникационных сетях, идеологии и лидерстве в Иранской революции, и анализирует действия основных групп, участвующих в революции, таких как духовенство, базарные торговцы и рабочие.
Он считает, что базарные торговцы были первыми группами, которые были мобилизованы и осуществляли свою борьбу через мечети. Мечети представляли собой национальные сети мобилизации и безопасные убежища для собраний и общения. Политика открытия политического пространства со стороны правительства предоставила возможности для других недовольных групп, особенно в экономическом плане, но большинство их требований стали политическими, и они образовали обширную коалицию социальных классов, которые приняли руководство аятоллы Хомейни. Наконец, сочетание социального раскола, слабости военного аппарата и нападения на вооруженные силы парализовало правительство, и сложился двойной суверенитет, который привел к победе революционеров и свержению монархии[18].
Еще один исследователь применил теорию кризисов политического развития для объяснения Иранской революции. Он считает, что после иранского кризиса легитимности в результате четырех других кризисов, включая кризис влияния, кризис эффективности, кризис участия и кризис идентичности. Сочетание этих пяти кризисов привело к краху режима[19].
Некоторые исследователи выделяют международно-политическую обстановку и давление на государства как важный политический фактор, создающий революционную ситуацию. В этом отношении современный теоретик структурализма Теда Скочпол выделила наряду с двумя другими категориями – государственной и социальной структурой – еще один важный для анализа истоков революций фактор – международное давление. Для Скочпол международное давление и угрозы государству и социальной структуре (социальным классам) играют значительную роль в создании революционной обстановки[20]. Она считает, что революции происходят, когда на государство оказывается международное давление, и она отдает предпочтение факторам перехода перед национальными[21].
По ее мнению, международное давление и напряженность в условиях социального неравенства заставляют государство вносить некоторые изменения в социально-экономическую структуру традиционного общества. Естественно, что этот тип авторитарной модернизации сверху, с точки зрения Скочпол, может быть потенциальным фактором для создания революционного кризиса[22]. Джон Фуран считает в этой связи, что при объяснении Исламской революции в Иране следует начать с международных политико-экономических аспектов, а также с международных отношений Ирана. Он также добавляет, что природа международной системы и великие державы играют важную роль в изучении международных причин Исламской революции[23]. Фуран утверждает, что к падению шаха наряду с рядом других факторов привело депонентное развитие. Одним из факторов было внезапное падение цен на нефть в последние два года правления шаха. Вторым было открытие международной системы при Картере и, наконец, отказ США от политики поддержки шаха; этот отказ был результатом гибкости международной системы[24].
Проявляя уважение к этим теориям, следует отметить, что с помощью крупных переменных мировой системы в объяснении революции невозможно дать объяснение многим событиям, в том числе тому, почему революция обрела исламский характер и почему государство оказалось неадекватным в управлении страной и обеспечении перехода от периферийного к полупериферийному положению. На такие вопросы на международном уровне не дают ответ системные переменные, а потому для ответа на них мы должны обратиться к социальным переменным, мировая система может послужить объяснением природы государственной и классовой структуры, сложившейся в Иране. Более того, с началом революции в Иране не только давление США на Иран с целью обеспечения большей открытости политического пространства прекратилось, но Соединенные Штаты даже твердо поддержали шаха и сняли прежние ограничения. Очевидно, что такая широкая поддержка привела к признанию наличия давления международной системы на шаха.
Некоторые ученые указывают на факторы безопасности и недостаточное использование аппарата подавления и принуждения в качестве важного фактора, ведущего к пересмотру Конституции. Как отмечает исследователь, все политические режимы, от военных до самых демократических, следуют договоренности о принудительной силы в качестве последнего средства, когда это считается необходимым. Они просто могут иметь существенные разногласия по поводу времени (подходящего времени) для применения силы. Главный момент здесь заключается в том, что если этот инструмент, когда его использование считается необходимым, не обладает достаточной эффективностью, то сохранение режима находится под серьезной угрозой. Другими словами, победа противника или смена режима станут неизбежными. По его мнению[25], на основе исследования, проведенного в связи с падением режима шаха, в качестве наиболее важных факторов формирования принудительной силы политических режимов можно рассматривать следующие: неверное истолкование угроз безопасности; неадекватность структуры безопасности страны, неуверенность истеблишмента в использовании аппарата принуждения. Это привело к тому, что шахский режим не смог использовать свою силу, что привело к его краху.
Что касается этого анализа следует, однако, заметить, что слабость подходов, основанных на подавлении, коренилась в других факторах: подъеме революционной мобилизации, влиянии революционной идеологии в армии, соответствующих заявлениях революционного лидера, политических, культурных, экономических и социальных условиях революционной мобилизации и не может рассматриваться в качестве основного фактора.
Д) Акцент на индивидуальных и коллективных психологических факторах возникновения революции
Психологический анализ относится к объяснениям, которые касаются индивидуальных установок и поведения, которые они рассматривают как психические процессы и в которых они видят силы, детерминирующие формирование коллективных действий. Такой анализ был применен и к Иранской революции, и некоторые авторы исследовали личностные характеристики шаха. Таким образом, Марвин Зонис в своей работе «Величественная неудача» полагает, что личностные черты шаха, вытекающие из его обучения в детстве и юности, сформировали в нем неоднозначность и неуверенность в принятии решений, которые привели его к провалу[26].
Такой подход может объяснить принятие определенной политики во время его правления или бессилие подавляющего аппарата в последние годы правления режима, но эти характеристики не могут объяснить саму революцию. Кроме того, в некоторых странах на протяжении всей истории были такие личности, как шах, но они не потерпели крах с началом революционного движения. Таким образом, этот подход не может дать адекватного объяснения революции из-за пренебрежения долгосрочными и макроструктурными параметрами.
В русле этого подхода, если рассматривать более общий подход в рамках социальной психологии, попытались объяснить революцию некоторые авторы, которые применили к Иранской революции теорию Дэвиса и Гурра (т. е. школу относительной депривации)[27]. Другой автор использовал кривую Дэвиса для изучения внезапного недовольства людей во второй половине 1970-х годов. Он утверждает, что согласно теории Дэвиса, если у нас будет экономический рост в течение нескольких лет подряд, сопровождающийся ростом ожиданий, а потом произойдет внезапное падение экономического роста, то разрыв между этим снижающимся экономическим ростом и растущими ожиданиями достигнет невыносимого уровня, и произойдет революция, а именно такая ситуация произошла во время Иранской революции[28], потому что общие социально-экономические изменения в 1960-х и начале 1970-х годов привели к непрерывному улучшению уровня жизни в Иране, но после этого периода относительного благосостояния, в середине 1970-х годов произошел внезапный спад, когда государство столкнулось со значительным снижением темпов экономического роста. Возникший в результате разрыв между новыми ожиданиями и уровнем удовлетворенных потребностей создавал когнитивные структуры и давал почву для революционного гнева[29].
Подчеркивая теорию относительной депривации Теда Роберта Гурра, Фаррух Мошири также рассматривает разрыв между коллективными и ценностными ожиданиями улемов и их падавшим влиянием и силой как причину неудовлетворенности духовенства, что породило революцию[30].
Такого рода подходы, опирающиеся на теории социальной психологии, страдают от целого ряда проблем, важнейшей из которых является их тавтологичность и несоответствие реалиям иранской революции. Вопреки взглядам тех, кто поддерживает подобные аргументы, экономика Ирана в 1976-1977 годах не переживала интенсивного упадка. Кроме того, еще одной проблемой, имеющей отношение к этой теории, является обобщение данных микроуровня и их перенос на макроуровень, а также невозможность доказать корреляцию между индивидуальными ожиданиями и их распространением на коллективные ожидания и коллективное недовольство. В целом циклические тенденции роста ожиданий, а затем и неспособность государства их удовлетворить (по теории Дэвиса) не привели к коллективному восстанию в большинстве обществ. Скачок от индивидуальной депривации к коллективной депривации (в теории Гурра) также не может в достаточной мере объяснить коллективное движение и следование людей за духовенством. Депривация других групп не может быть выведена из депривации клерикальной прослойки; само снижение коллективных способностей духовенства находится под вопросом.
Помимо попыток объяснить революцию с опорой на психологические переменные, некоторые пытались использовать такие факторы также и при описании революционного процесса. Чарльз Курцман предлагает рассмотреть проблему восприятия и того, как восприятие уязвимости государства оказывается более важным, чем реальная уязвимость государства. Курцман предполагает, что индикаторы показывают, что правительство Пехлеви не было уязвимым правительством в тот период, но восприятие людьми уязвимости было иным. Они считали, что если усилить оппозицию, то равновесие будет потеряно и государство станет уязвимым. Таким образом, в соответствии с этим восприятием они двигались, и они могли изменить объективное состояние через такое восприятие. Иными словами, они усилили оппозицию и подошли к точке, на которой могли парализовать государственный репрессивный аппарат. Таким образом, по словам Курцмана, государство вовсе не было уязвимым, это люди думали, что они могут ослабить государство, и так они на самом деле и сделали[31]. Однако должна быть подходящая причина, и необходимо учитывать другие факторы уязвимости правительства. В общем, психологические теории не могут дать полного объяснения революции.
Д) Многофакторный и смешанный подходы
Большинство авторов, анализировавших революцию, считают, что она является результатом пересечения различных факторов по экономическим, политическим, культурным и идеологическим линиям, и анализ одного фактора не может дать исчерпывающего объяснения. Такой подход попытался предложить многофакторное объяснение революции путем объединения других подходов. Конечно, ранее авторы в той или иной степени предлагали рассматривать другие факторы, но ряд авторов подчеркивает, что они имеют именно многофакторный взгляд на революцию. Например, Майкл Фишер обращается к шиитскому направлению в исламе и шиитской культуре, но при объяснении революции он замечает, что истоки революции и время ее начала были обусловлены экономическими и политическими причинами, в то время как ее место и форма были результатом религиозной протестной традиции[32]. Никки Р. Кидди определяет сочетание различных факторов, таких как провал политики экономического развития из-за ее негативного воздействия на социальные группы и классы, подавление и отсутствие свобод, как предпосылки революции и трансформации шиитской мысли в революционную идеологию[33].
Фред Холлидей также рассматривает в качестве источников революции ряд причин, таких как слабость режима, коалиция оппозиционных сил, роль ислама и международных параметров[34]. Фариде Фарахи предполагает, что воспринимать всерьез две вещи. Во-первых, тот факт, что на баланс классовых сил в иранском обществе влияют политические и экономические процессы мировой системы, а во-вторых, роль идеологии, в которой Фарахи усматривает источник гегемонии господствующего класса, его неудачи в осуществлении своей гегемонии, формирования гегемонии недоминирующих групп и ее распространения на все общество[35]. Джон Фуран также стремится посмотреть на революцию через призму многофакторного подхода или синтеза вышеупомянутых подходов[36]. Акцентирование внимания на таких переменных, как мировая система, внутренние способы производства, социальная структура, тип государства, на который влияют внутренние исторические факторы и мировые экономические тенденции, а также наличие множества оппозиционных традиций в Иране, он отмечает, что совокупность таких факторов и порождает революцию. Валентин Мукаддам видит начало революции в сочетании нескольких факторов: сначала экономический кризис и эмиграция, которые лежат в основе революции и мобилизации, а затем сеть из 80 000 мечетей, финансируемых базаром и духовенством. Учение Хомейни выражало требования социальных групп, давало почву для всеохватывающей мобилизации и вытесняло популистский дискурс[37].
Как было показано выше, Исламская революция бросила вызов всем существующим теориям о революции в социальных науках и показала, что большинство этих теорий не в состоянии полностью объяснить революцию. Можно утверждать, что ни один из вышеупомянутых источников не может в одиночку объяснить массовые революционные действия в Иране. Однако многофакторный подход, по-видимому, помогает лучше понять и объяснить такое важное историческое событие, при условии, что различные причины и параметры организованы и упорядочены в точных теоретических рамках.
Источник: Fawzi, Yahya. A Study of the Root Causes and Process of the Islamic Revolution in Iran, trans. Muhamad Husayn Hafezian, Tehran: The Institute for Compilation and Publication of Imām Khomeinī’s Works (International Affairs Department). Pp. 15-26.
[1] В ходе своего визита в Иран накануне революции, американский президент Картер назвал Иран островом стабильности на Ближнем Востоке, а в своем докладе ЦРУ отвергло любую возможность революционных преобразований в Иране
[2] См.: William Sullivan, Mission in Iran, Trans. Manhood Ashleigh, Tehran: Hafted, 1982; Anthony Parsons, Mission in Iran, Trans. Pasha Scarify, Tehran: Rāh-e Now, 1984; Robert Hoyer, Mission in Tehran, Tehran: Ittilā‘āt, 1986.
[3] ‘Alī Davānī, the Movement of Iranian Clergy, No Place: Imām Ridā Cultural Foundation, No Date, 10 Volumes.
[4] См.: ‘Abbās ‘Alī ‘Amīd Zanjānī, the Roots of Islamic Revolution, Tehran: Political Books Publication, 1992.
[5] Manūchehr Muhammadī, An Analysis of the Islamic Revolution, Tehran: Amīr Kabīr, 1986
[6] Said Amīr Arjomand, the Turban for the Crown: The Islamic Revolution in Iran, New York: Oxford University Press, 1988, pp. 91-189.
[7] Ian Richard, Shi‘ite Islam: Polity, Ideology and Creed, Oxford: Blackwell, 1995.
[8] John Furan, “The Iranian Revolution of 1977-79: A Challenge for Social Theory, Boulder: Westview Press, 1995, p. 163.
[9] E. Walter, “Mass Society: The Late Stage of an Idea,” Quoted in Sandor Halebsky, Mass Society and Political Conflict, New York: Cambridge University Press, 1978, pp. 44-46.
[10] See Stan Taylor, Social Science and Revolutions, New York: Martins Press, pp.21-22; also Alvin Stanford Cohen, Theories of Revolution, Trans. ‘Ali Ridā Tayyib, Tehran: Qūmes, 1990, pp. 65-125.
[11] Husayn Bashīriyyah, Revolution and Political Mobilization, Tehran: Tehran University Press, 1993, pp. 29-35.
[12] См.: A. Najmābādī, “Iran’s Turn to Islam: From Modernism to Moral Order,” The Middle East Journal, vol. 41, Spring 1987, pp. 202-217.
- Green, “Countermobilization in the Iranian Revolution,” in The Origins of Revolution, pp. 126-138.
- Brurck and P. Lubek, “Explaining Social Movement in Two Oil-Exporting States: Divergent Outcomes in Nigeria and Iran,” Society for Comparative Study of Society and History, 1987, pp. 560-644.
- Enayat, “Revolution in Iran 1979: Religion as Political Ideology,” in Revolution in Third World, pp. 191-194.
[13] См.: Muhammad ‘Alī Homāyūn Kātūziyān, Political Economy of Iran, Trans. Muhammad Ridā Nafisi, Tehran: Markaz, 1993.
[14] Robert E. Looni, Economic Origins of the Iranian Revolution, New York: Pergamon Press, 1982.
[15] Theda Skocpol, “Rentier State and Shī‘ah Islam in the Iranian Revolution,” Theory and
Society, May 1982, vol. 11, p. 3.
[16] Ibid.
[17] Ervand Abrahimian, “Structural Causes of the Iranian Revolution,” Middle East Research and Information Research Reports, no. 81, May 1980, p. 21.
[18] Mīthāq Pārsā, Social Origins of the Iranian Revolution, New Brunswick and London: Rutgers University Press, 1984.
[19] H. E. Shahābī, Iranian Politics and Religious Modernism, New York: Cornell University, 1985.
[20] Skocpol, op. cit.
[21] См.: Nāsir Hādīan, “Theda Skocpol’s Theory and the Islamic Revolution,” Rahbord Quarterly, No. 9.
[22] Ibid.
[23] Furan, op. cit.
[24] Ibid.
[25] Farhād Darvīshī Setalānī, Security Analysis of the Collapse of the Shāh’s Regime in Iran,
Tehran: Sūrah, 1998.
[26] Marvin Zonis, Majestic Failure, Trans. ‘Abbās Mukhbir, Tehran: New Design, 1991.
[27] James C Davies, “Toward a Theory of Revolution,” in Kelly and Brown (eds.), Struggles in the State, New York: Wiley, 1970.
[28] Husayn Bashīriyyah, State and Revolution in Iran: 1962-1982, London: Croom Helm, 1984.
[29] Ibid.
[30] Farrukh Mushīrī, The State and Social Revolution in Iran, New York: Peter Lang, 1985.
[31] Kurzman, “Structural Opportunity and Perceived Opportunity in Social-Movement Theory: The Iranian Revolution of 1979,” American Sociological Review, 19996.
[32] Micahel Fisher, From Religious Dispute to Revolution, Cambridge, MA: Harvard University Press, 1980.
[33] Nikki R. Keddie, Roots of Iranian Revolution, Trans. Abdurrahim Govahi, Tehran: Office for Dissemination of Islamic Culture, 1996.
[34] Fred Halliday, Iran: Dictatorship and Development, New York: Penguin Books, 1979.
[35] Farīdah Farahī, “State Disintegration and Urban-Based Revolution Crisis: A Comparative Analysis of Iran and Nicaragua,” Comparative Political Studies, vol. 21, 1988, pp. 231-256.
[36] Furan, op. cit.
[37] Valentine M. Muqaddam, “The Revolution and the Regime Populism; Islam and the State in Iran,” Social Compass, pp. 415-450.