Идейно-политические группы, участвовавшие в Исламской революции. Ч. 2. Исламисты

Ислам как политическая культура и набор культурных убеждений оказал свое специфическое влияние на политическую сцену Ирана таким образом, что в современной истории Ирана его всегда можно рассматривать как политическую школу мысли, влияющую на политические события в Иране. Исламисты составляют широкий спектр, но все они разделяют необходимость признания влияния ислама на социально-политические ориентации, хотя и расходятся во мнениях относительно степени такого влияния.

В соответствии с их специфическим пониманием ислама, отсылками к истинному с их точки зрения исламу, а также методами борьбы, исламисты могут быть разделены на различные категории. В связи с этим некоторые исследователи используют такие термины, как фундаменталисты, традиционалисты, модернисты, ортодоксальные или консервативные, умеренные и радикальные.

Тем не менее, политико-идеологические силы, существовавшие в Иране в период с 1941 по 1979 годы, невозможно классифицировать точно в соответствии с приведенной выше классификацией, поскольку приоритет различных исламистских группировок, выступавших против режима Пехлеви, заключался в основном в борьбе с деспотизмом и колониализмом. Обстоятельства того времени не позволяли заниматься идеологическими вопросами и придать прозрачность теоретическим позициям. Таким образом, мы стали свидетелями того, что некоторые деятели, совершившие в дальнейшем определенные действия и занимавшие определенные позиции, были далеки от общих позиций той политической группы, к которой они относились. В действительности, к их сотрудничеству привели условия борьбы и пренебрежение к частным теоретическим дискуссиям по различным социально-политическим и экономическим вопросам. Поэтому после революции, когда возникла необходимость в более четком подходе к различным вопросам, мы видим раскол в этих группах и выход из их состава ряда их членов. Во всяком случае, учитывая их доминирующее мышление и специфические идеологические позиции, воинствующие группы можно классифицировать по названиям группировок и организаций, несмотря на то, что все они делали упор на ислам. Исходя из этого, мы рассмотрим лишь важнейшие исламистские группировки и степени их влияния на господствующее в стране мировоззрение накануне революции и в первые послереволюционные годы.

А) Федаян-е эслам

После оккупации Ирана и падения Реза-шаха религиозные лидеры и группы также нашли возможность вернуться на общественно-политическую сцену. Они получили возможность восстановить заново религиозные коммуникационные сети и оживить религиозные церемонии, такие как проповеди, траурные собрания и т. д., которые были строго ограничены в эпоху Реза-шаха. Более того, они могли бы воспользоваться возможностью противостоять идеологическим и доктринальным течениям, отрицающим религиозные верования. Одним из первых политико-идеологических течений, с которым духовенство и религиозные группы столкнулись в пост-оккупационный период, был круг Ахмада Касрави и его коллег-мыслителей. Касрави был одним из интеллектуалов ранней конституционной эры, который с самого начала демонстрировал свое неприятие духовенства. Он получил еще один шанс распространить свои убеждения во времена правления Реза-шаха и опубликовал множество работ по истории, литературе, религии, мистицизму и т. д. в которых он в значительной степени критиковал и отрицал существовавшие тогда религиозные представления. Он не был материалистом и считал себя монотеистом. Он считал религии полезными для руководства обществом, но считал, что существующие религии, в частности ислам и особенно шиизм, страдают отклонениями и смешаны с суевериями. Как ему казалось, он с помощью своих последователей пытался очистить религию от отклонений и приспособить ее к условиям современной жизни; это усилие он называл «чистой религией»[1] (перс. пакдини – Иран-1979).

Религиозные лидеры не могли оставаться равнодушными к такому идейному течению, поскольку убеждения Касрави и его коллег-мыслителей изо дня в день горячо обсуждались в религиозных кругах и богословских семинариях. В 1943 году аятолла Хомейни в своем труде «Раскрытие тайн» (Кашф аль-асрар) попытался ответить на то, что было опубликовано одним из коллег Касрави, Хокмизаде, против убеждений шиитов. Аятолла Хомейни сравнивал подобные представления с тем, о чем говорил Ибн Таймийя[2].

Наиболее интенсивную реакцию на мысли Касрави проявили некоторые студенты богословской семинарии и религиозные молодые люди, которые позже вступили в политическую борьбу под именем «Федаян-е эслам» («Жертвующие собой ради ислама»). Эту группу возглавлял молодой учащийся семинарии, Навваб Сафави, который был студентом технического училища в Тегеране во время оккупации Ирана. В 1943 году, под влиянием мнения шиитских улемов Наджафа о деятельности Касрави и его коллег-мыслителей, он решил вернуться на родину в Иран и отговорить Касрави (который был признан неверующим некоторыми религиозными авторитетами) от его деятельности, а в противном случае убить его[3].

Чувствуя религиозный долг защитить святыни религии, он вернулся в Иран и после долгих дебатов с Касрави полностью убедился, что Касрави преследовал ложную цель и не был готов поменять свое мнение. По этой причине он попытался убить его, но потерпел неудачу. Наконец, Касрави был убит в 1946 году одним из соратников Навваба.

«Федаян-е Ислам» объявил о своем существовании в 1948 году. Организация состояла из религиозной молодежи, принадлежавшей к среднему и низшему классу (в основном студенты семинарий или религиозные молодые люди, работавшие на базаре). С другой стороны, они были обеспокоены слабостью религиозной веры и распространением нерелигиозных убеждений и безнравственности в обществе, а с другой стороны, страдали от того, что они называли иностранным влиянием и правлением лакея иностранцев в мусульманском обществе. Отрывок из их мыслей и мнений был опубликован в сборнике «Руководство к истине», написанном лидером группы Сеед Моджтабой Наввабом Сафави, в 1950 году[4]. Эта работа, которая должна была стать руководством для последователей группы и по мере возможности реализована по всему Ирану, в действительности, предлагала проект религиозной утопии, написанный спустя столетия после окончания эпохи утопических идей. Руководство к истине состояло из двух отдельных частей. Первая часть, «Корни ужасающего нечестия в Иране и во всем мире», состоявшая из 14 разделов, посвящена тому, что было причиной нечестия и неразберихи среди людей, живших в то время, а если говорить более конкретно, иранскому обществу. Вторая часть, «Путь к реформированию всех классов и руководство для различных аспектов государства и общества», представляла собой решения, направленные на улучшение ситуации или определявшие революционную повестку.

В двух словах книга сводит корни зла к следующим пунктам[5]: 1) Разрыв с истоками, несущими свет веры в истину; 2) Неисполнение исламских заповедей и уголовно-правовых норм; 3) Отсутствие знаний и культуры воспитания нафса; 4) Несоблюдение женщинами хиджаба; 5) Употребление алкогольных напитков; 6) Употребление наркотиков; 7) Азартные игры; 8) Кинотеатры, театры, романы и стихи, посвященные иллюзиям, похоти и преступлениям; 9) Нерелигиозная музыка; 10) Ложь, лесть и лживые комплименты; 11) Всеобщая нищета и безработица; 12) Массовое взяточничество; 13) Широко распространенное недоверие между народом и властью.

Первую часть программы «Федаян-е эслам» я рассматривал как негативную, а вторую часть книги – как позитивную. Вторая часть книги в целом опирается на реформистский подход и была разработана как руководство для различных элементов правительства и общества, и чьи заповеди, по словам ее авторов, “должны выполняться пункт за пунктом».

Первый вопрос, рассмотренный Наввабом во второй части — это вопрос о духовенстве. Не определяя, кто является священнослужителем и какие характеристики он имеет, книга призывает религиозным авторитетам определить неквалифицированных лиц, носящих одежду священнослужителей, и освободить их от духовноно звания, классифицировать учебные программы по конкретным дисциплинам, обеспечить здоровую атмосферу в мечетях, на религиозных собраниях, в обществах и учреждениях и т.д.

Нам представляются столь же идеалистическими планы реформ Навваба, когда он говорит о 14 существующих министерствах, а также о роли шаха. Он почти подробно рассказывает о ряде министерств. Рассуждая о министерстве образования, он требует отменить такие курсы, как музыка, которая не была религиозной, отделить девочек и мальчиков в школах, а также их учителей по признаку пола, он предлагает научные и моральные ориентиры для средних школ и университетов страны, требует, чтобы радио, газеты и реклама отвечали интересам мусульман и религии и соответствовали исламской нравственности, он полностью отрицает деятельность кино по причине его пошлого характера. Он предполагает, что если даже и есть необходимость в деятельности таких центров, то они должны быть организованы в соответствии с религиозными заповедями путем разделения мужчин и женщин, занимающихся такими вопросами, как история ислама и траурные представления. Более того, он предлагает соответствующие преобразования и по другим направлениям деятельности министерства культуры.

Что касается министерства юстиции, то он призывает к строгому выполнению всех исламских постановлений, особенно уголовного права. Он считал министерство внутренних дел ответственным за проведение официальных, публичных пятничных молитв по всей стране, в которых должны были участвовать все слои населения под руководством духовенства, а их выступления должны были публиковаться по радио и в газетах. Для осуществления социальных предписаний Ислама полиция должна была закрыть все бары и бордели, сделать хиджаб обязательным и осуществить разделение мужчин и женщин в общественных местах. Он предложил ряд постановлений для других органов, в том числе предложение о временном браке[6]. Что касается исламизации, то он призвал к преобразованию процентных банков, которые являлись основными факторами всеобщей нищеты и злоупотребления мусульманскими капиталами со стороны состоятельных людей, в банки, не дающие процентных кредитов.

Он не стал предлагать конкретные руководящие принципы для других министерств, но посоветовал сделать их исламскими или фактически придать им исламский фасад, чтобы над всеми министерствами и связанными с ними органами развевался флаг Ирана, звучал призыв к молитвам был, проводились коллективные молитвы и создавались банки беспроцентных займов для оказания финансовой помощи соответствующим органам[7].

Согласно этой книге, депутаты парламента имели право консультироваться друг с другом лишь ради величия мусульманской нации и в соответствии с исламом, чтобы искать законные решения для продвижения иранской нации в научной, промышленной и нравственной сферах, а также увеличения богатства мусульман. Кроме того, в выполнении этого своего священного долга они должны были следовать за высокопоставленным духовенством, чтобы избежать нарушения границ шариата.

Хотя «Федаян-е эслам» в этой книге и призывали к тому, чтобы мусульмане взяли на себя власть и выполняли исламские заповеди, они не указали на необходимость создания конкретной политической системы для осуществления исламских постановлений. Несмотря на то, что они часто считали шаха и других чиновников узурпаторами и предателями, они, казалось, не выступали против самого фундамента монархии. Для них идеальным монархом был тот, кто следовал за потомками Пророка, осуществлял исламские и шиитские заповеди и был в авангарде соблюдения религиозных обязанностей и символов. Они предлагают, в частности, чтобы шахские дворцы сопровождались мечетями и религиозными знаменами. Наконец, они угрожают государственным деятелям тем, что свершат возмездие и уничтожат их всех, если те откажутся от установления исламских ценностей и соблюдения запретов[8]. В общем, «Федаян-е эслам» предлагали в качестве своей программы украсить существующую общественно-политическую систему религиозными ценностями и проявлениями. В отличие от таких исламистов, как «Братья-мусульмане», в их дискуссиях и работах нет никаких признаков, свидетельствующих о введении последовательной идеологической системы, и они в основном требовали установления в обществе шариата как некого фасада. По существу, «Федаян-е эслам» не хватало теоретиков (в специфическом значении этого слова)[9]. Тем не менее, в политическом отношении они были очень прагматичны, и именно эта черта отличала их от господствующего клерикального истеблишмента и даже побуждала их противостоять друг другу. Весьма вероятно, что одной из причин решения религиозных властей Кума, в том числе аятоллы Боруджерди о недопущении участия семинаристов и священнослужителей в политике и наложении наказания в виде запрета на ношение одежды священнослужителя для нарушителей, была озабоченность властей по поводу присоединения студентов к «Федаян-е эслам»[10].

Этот прагматизм превратил их во влиятельную политическую силу в конце 1940-х годов, когда они составляли небольшую группу. Совершенные ими в 1949 и 1950 годах убийства некоторых государственных деятелей, таких как Хажир и Размара, во время движения за национализацию нефти оказали значительную помощь этому движению.

Когда аятолла Кашани вернулся в Тегеран из изгнания в 1946 году, «Федаян-е эслам» также вступили в политику. Однако с самого начала между «Федаян-е эслам» и аятоллой Кашани возникли разногласия по поводу того, как достичь цели, поскольку последний действовал в соответствии с Конституцией и верил в поэтапную политику, в то время как Навваб думал об исламском государстве и правительстве, в котором действуют исламские законы. Тем не менее, к 1951 году «Федаян-е эслам» продолжали поддерживать аятоллу Кашани. С другой стороны, убийство Хажира и, что более важно, убийство Размары (в марте 1951 года) сделали «Федаян-е эслам» главной темой для новостей, и националисты воспользовались возникшей волной их поддержки со стороны народа. С точки зрения более широкого взгляда, группу Навваба Сафави и «Федаян-е эслам» можно рассматривать как последователей мученика Шейха Фазлоллы Нури, который стремился к религиозному конституционализму[11].

С приходом к власти Мосаддыка «Федаян-е эслам» ожидали, что он выполнит их требования, касающиеся соблюдения исламских заповедей, включая запрет на продажу алкоголя, несоблюдение хиджаба и участие женщин в социальных и административных делах. Кроме того, они потребовали от правительства Мосаддыка освободить одного из своих членов (Халиля Тахмасеби), который находился в тюрьме за убийство Размары. Но их ожидания не оправдались, и вскоре они обратились против Мосаддыка. Именно этот вопрос, наряду с попыткой одного из членов «Федаян-е эслам» убить министра иностранных дел  в правительстве Мосаддыка, Хосейна Фатеми, привели к задержанию правительством Навваба Сафави. Отношения «Федаян-е эслам» с аятоллой Кашани в то время также не были хорошими, но конфликт «Федаян-е эслам» с Мосаддыком продолжался до августовского переворота 1953 года. После освобождения из тюрьмы в 1953 году Навваб Сафави съездил в некоторые мусульманские страны (Египет, Иорданию и Палестину) и принял участие в конференции исламских стран в Иерусалиме[12].

В то время, когда Навваб Сафави вернулся домой, тогдашний премьер-министр Хосейн Ала планировал отправиться в Багдад, чтобы заставить Иран присоединиться к пакту СЕНТО. В соответствии с 8-й статьей пакта СЕНТО, Иран официально стал военным центром США в регионе, призванным защищать американские интересы во всем регионе под предлогом противостояния коммунизму. По этой причине «Федаян-е эслам» выступили с заявлением против присоединения Ирана к пакту СЕНТО и решили убить его, чтобы помешать премьеру отправиться в Багдад и подписать соглашение. 16 ноября 1955 года, когда Хосейн Ала зашел в Шахскую мечеть, чтобы присутствовать на траурной церемонии по случаю смерти сына покойного аятоллы Кашани, он был ранен Али Зульгадром. Военный губернатор немедленно выдал ордер на арест лидера и членов «Федаян-е эслам». Поэтому были арестованы Навваб Сафави, Халиль Тахмасеби, Абдольхосейн Вахиди и некоторые другие члены организации.

Заместитель главы исламистской группировки «Федаян-е эслам» Абдольхосейн Вахиди был убит Таймуром Бахтияром, военным губернатором Тегерана, во время спора с ним. Сеед Моджтаба Навваб Сафави, Халиль Тахмасеби, Сеед Мохаммад Моджтаба Вахиди и Музаффар Зульгадр были казнены 28 декабря 1955 года. После их смерти с этой важной и влиятельной группой того периода было покончено[13], хотя их политические убеждения и идеи привлекли многочисленных сторонников в последующие годы и нашли свое продолжение.

В двух словах, движение «Федаян-е эслам» и особенно сам Навваб Сафави значительно степени повлияли на революционное духовенство в 1960-х и 1970-х гг. их достаточно примитивные взгляды на идеальное исламское правительство, которые были выдвинуты впервые, проложили путь для рассуждений духовенства об альтернативном правительстве. К тому же, партизанская тактика группировки могла вдохновить вооруженные группы после 1960-х гг.[14]

Б) Партия исламских наций

Партия исламских наций (ПИН) была одной из религиозных групп, возникших в Иране в 1960-х гг. Эта группа пыталась создать тайную организацию и бороться против режима с помощью многоступенчатого плана.  Частью плана предусматривалась вооруженная борьба против режима, но САВАК удалось выследить его с самого начала в 1965 году и арестовать всех его членов в течение нескольких недель, прежде чем они могли начать какие-либо операции. Лидер группы, Сеед Казем Боруджерди, был приговорен к пожизненному заключению, а остальные члены руководства, в том числе Мир-Мухаммад Садеги, Абольгасем Сархаддизаде, Сеед Махмуди и Хашем Аятоллазаде, получили длительные тюремные сроки. Среди них был ходжат оль-эслам Мохаммад-Джавад Ходджати Кермани, который был приговорен к десяти годам в тюрьме. Из 80 задержанных 55 были осуждены, а остальные освобождены. Члены ПИН были набожными мусульманами, в основном имевшими работу и дипломы об окончании средней школы. Кроме того, в отличие от других групп, их члены были в основном молодыми людьми и не имели политического опыта.

На ПИН в основном повлияла идея мусульманского единства, которая была выдвинута в то время шейхом Мухаммадом Таки, шейхом Абдульмаджидом Салимом, шейхом Махмудом Шалтутом в Дар ат-Такриб и рядом шиитских улемов. В формировании идеи единого исламского правительства сыграли свою роль действия некоторых мусульманских арабских государств, суннитских и шиитских политических партий.

Политическое мышление партии представляло собой сочетание шиитских и суннитских идей, которые встречаются среди различных исламских течений, имеющихся в мусульманских арабских странах. Большое влияние на формирование партии оказали книги, публикации и декларации, выпущенные такими группами, как «Братья-мусульмане», «Партия исламского призыва», «Исламская партия освобождения» (запрещена на территории Российской Федерации – Иран-1979), «Пропаганда молодых мусульман» и иракская «Джама». В уставе ПИН, за исключением одной статьи, нет никаких явных или неявных указаний на шиитскую принадлежность во избежание разногласий между шиитами и суннитами[15].

Партия представляла собой чрезвычайно сложную организацию, лидер которой, находясь на самом верху организационной структуры, обладал широкими полномочиями назначать и увольнять всех партийных функционеров[16]. ПИН осудила монархический режим, но в то же время критиковала республиканское устройство, несмотря на его существенное отличие от монархии по другим признакам. Они обвиняли сторонников республики в нарушении обещания предоставить свободу людям и нечестности пропаганды по поводу защиты прав человека. Конечная цель ПИН состояла в создании транснационального исламского правительства во всем мусульманском мире, но они не смогли четко обозначить эпистемологические основы и перспективы предлагаемой ими модели правления[17].

Исламское правление для ПИН имеет два измерения –  божественное и народное, поскольку оно выводит законы из ислама и доверяет массам выбрать способ управления. Руководство партии, несмотря на свое неприятие диктатуры и республики, не предложило новых принципов и правил для выбора руководящих должностей в исламском правительстве. Квалификация членов Центрального комитета (как высшего органа их идеального исламского правительства) и лидера вообще не оговаривалась. Назначение и увольнение вождя входило в полномочия Центрального комитета, председательство в котором принадлежало самому вождю. Двухпалатнеое собрание, состоявшее из Народного собрания и Собрания великих, не имело никакой задачи, кроме надзора за всеми программами и формулирования народных требований к правительству. Даже согласно статье 11, «парламент в исламском правительстве не принимает законов», а имеет лишь надзорную функцию[18].

В соответствии со статьей 8 Устава ПИН, женщинам предоставляется право избирать и быть избранными. Было признано даже участие женщин в секретной деятельности партии, и она фактически начала привлекать в свои ряды женщин[19].  Взгляд партии на власть является тоталитарным и авторитарным, поскольку в силу своих особых взглядов она не допускала ни одной партии, потому что, в соответствии со статьей 12, деятельность всех партий была несанкционированной.

Поскольку ПИН призывала к суверенитету над всем мусульманским миром, она не могла предусмотреть никаких политических и географических границ для Исламского правительства. Контуры обширной исламской идеологии были изменчивыми  и даже в утопической манере рассматривали конечную причину как “членство всех мировых масс в ПИН»[20].

В двух словах ПИН представляла собой своего рода военно-политическое движение низших и средних городских слоев. В отличие от некоторых предыдущих исламских групп, таких как «Федаян-е эслам», партия не только не опиралась на традиционные низшие классы, но ее основной социальной базой были современный и традиционный средний класс. Действительно, лидер партии стремился вербовать талантливых людей с религиозными интересами, которые не возражали против новой интерпретации ислама. Неопытность партии, однако, помешала им успешно управлять этой сложной организацией, и после задержания одного из низших членов  вся организация была раскрыта, а ее члены арестованы и приговорены к тюремному заключению на сроки от 3-4 лет до пожизненного заключения.

В) Партия коалиции исламских собраний

В 1960-е годы Партия коалиции исламских собраний (ПКИС) фактически была группой ряда религиозных траурных обществ в Тегеране, которые работали вместе. Организаторы этих обществ, как правило, были выходцами с базара, обладавшими политическими наклонностями, а некоторые из них сотрудничали с «Федаян-е эслам», аятоллой Кашани и даже Национальным фронтом.

Эти силы сотрудничали с имамом Хомейни в начале 1960-х годов и в начале его движения, особенно во время принятия законопроекта о провинциальных советах. Изначальное ядро группы состояло из трех обществ мечетей Амин од-Доуле, Шейх Али и Эсфаханих:, все они были торговцами на тегеранском базаре.

В начале 1963 года, эти три группы собрались вместе, в том числе Садег Эмами, Асадолла Ладжеварди, Садег Эслами из мечети Шейх Али, Хабиболла Асгароулади, Мехди Араги, Али Дерахшан и Мохаммад Гашуни из мечети Амине од-Доуле, известные как Фронт свободных мусульман, и группа выходцев из Исфахана, живших в столице, которые имели организационную связь друг с другом. Они получили название Коалиции исламских собраний по предложению Мехди Араги[21].

На этой основе сложилось движение последователей Имама Хомейни, особенно тех, кто принимал активное участие в июньском восстании 1963 г. Роль связующего звена между обществами и Имамом Хомейни играл Центральный совет, в деятельности которого принимали активное участие аятолла Бехешти, аятолла Анвари, ходжат оль-эслам Бахонар и аятолла Хашеми Рафсанджани. Одним из направлений работы партии было обнародование деклараций Имама, организация демонстраций, митингов и выступлений сторонников движения Имама[22].

В деле референдума из шести пунктов, предложенного шахом, который был более известен под именем Белой революции или Революции шаха и народа, эта партия сыграла решающую роль в формировании общественного протеста против этого предложения. В этой связи, после нескольких встреч между представителями партии и Имамом члены партии спросили о его мнении по поводу предложения шаха, на что Имам четко ответил 22 января 1963 года, что референдум был навязан силой и является подготовкой к отмене правовых норм, касающихся религии. Это заявление можно рассматривать как начало июньского восстания 1963 года. Во время событий в дни Ашуры 1963 года ПКИС  способствовала усилению общественных протестов против шаха, организовав ряд демонстраций. После выступления Имама по случаю Ашуры 5 июня 1963 года члены партии подняли восстание после того, как им сообщили о задержании Имама, некоторые из ее видных членов кричали на улицах о задержании имама, чтобы проинформировать людей[23].

После изгнания Имама из страны группа создала тайную группировку и первоначально призывала к вооруженной борьбе против шахского режима, как это сделали «Федаян-е эслам», но после их первой вооруженной акции, то есть убийства премьер-министра Хасанали Мансура в январе 1965 года, их организация была выявлена и уничтожена. Поэтому их главные руководители и деятели были арестованы; некоторые из них были приговорены к смертной казни, а некоторые – к тюремному заключению. Таким образом, их деятельность была ограничена, и, по-видимому, после этого события партия оставила методы вооруженной борьбы, но ряд членов группы сотрудничал позже с политической группировкой ОМИН, выступавшей за вооруженную борьбу. Тем не менее, основной состав партии продолжал свою политическую деятельность в конспиративной форме и в ограниченных масштабах, действуя в рамках политических программ, которые продвигало оппозиционное духовенство (в частности, аятолла Хомейни)[24].

После ареста видных членов партии в 1965 году, в связи с их длительным тюремным заключением (которое для некоторых из них продолжалось до 1978 года), деятельность партии была сокращена и продолжалась в форме культурной и экономической деятельности (финансовая поддержка боевиков).

С учетом идеологии и идеологических основ этой группы, следует отметить, что ПКИС сделала меньше для возрождения религиозных предписаний и кодификации религиозно-политической идеологии, чем ее коллеги из «Федаян-е эслам». Они были просто религиозными общинами, действовавшими на базаре (состоявшими из предпринимателей и их помощников), которые занимались религиозной (религиозным обучением путем сотрудничества с представителями духовенства, таким как аятоллах Бехешти и Мотаххари) общественной и благотворительной деятельностью. Они начали свою политическую деятельность в начале 1960-х годов под руководством Имама Хомейни, и их политическая активность была свернута после изгнания Имама. Действительно, не осталось ни одной книги или работы, написанной кем-либо из их членов, которая демонстрировала бы их интеллектуальные усилия по возрождению религиозной мысли или предлагающих нечто вроде политического ислама. Возможно, именно из-за этого недостатка некоторые члены коалиции перешли в период расцвета партизанской и вооруженной борьбы в другие группы, в том числе в ОМИН. Коалиция исламских собраний фактически представляла собой закрытую организацию, состоящую из сил, стремящихся пропагандировать определенные исламские ценности, и им не хватало самостоятельности и последовательной концептуальной базы.


Д-р Яхья Фоузи Туйсеркани

Источник: Fawzi, Yahya. A Study of the Root Causes and Process of the Islamic Revolution in Iran, trans. Muhamad Husayn Hafezian, Tehran: The Institute for Compilation and Publication of Imām Khomeinī’s Works (International Affairs Department). Pp.43-54.

[1] См.: Ahmad Kasrawī, Path to Salvation, Tehran: Pāydār, 1977, pp. 20-142; Ahmad Kasrawī,

Shī‘ism. Ibid., p. 54.

[2] Rūhullāh Khomeinī, Disclosing of Secrets, no date, pp. 4 and 56.

[3] Mujtabā Nawwāb Safawī, Fadā’iyān Islam and History of the Thoughts’ Conduct, ed. Hādī Khosrowshāhī, Tehran: 1996.

[4] Mujtabā Nawwāb Safawī, A Guide to the Truth, Tehran: 1950.

[5] Ibid.

[6] Ibid.

[7] Ibid.

[8] Mujtabā Nawwāb Safawī, Islamic Society and Government, Office for Islamic Studies and

Hijrat Publications, 1979, pp. 1-36.

[9] Hamīd ‘Ināyat, op. cit., p. 168.

[10] Shāhrokh Akhawī, The Role of Clergy in Iran’s Political Scene, 1990, p. 150.

[11] ‘Abdullāh Jāsbī, A Comparative Grouping; A Review of the Islamic Republic’s Party in a

Decade, Tehran: Islamic Āzād University’s Scientific Publications, 2000, vol. 1, p. 303.

[12] Mujtabā Nawwāb Safawī, Fadā’iyān Islam, op. cit.

[13] ‘Abdullāh Jāsbī, op. cit., p. 311.

[14] Farhād Shaykhfarshī, An Analysis of the Role of Shī‘ī Ulema in the Advent of the Islamic Revolution, Tehran: Center for Islamic Revolution’s Documentation, 2000, p. 227.

[15] 1 Ismā‘īl Hasan-Zādeh, “Considerations on the Emergence and Development of the Islamic Nations Party,” Matīn Quarterly, no. 5-6, Winter 1999, p. 53.

[16] Islamic Nations Party, “Discipline is Key to Success,” no. 2, p. 3.

[17] Archive of the Center for Islamic Revolution Documentation, Pamphlet on Explaining the Regulatory Articles, Islamic Nations Party’s Case, Case code, 3675, p. 1.

[18] См.: Message of Revolution Magazine, 1982, pp. 54-56.

[19] Ismā‘īl H!asan-Zādeh, op. cit., cited in: Interview of the Center for Islamic Revolution Documentation with Muhammad Kāzim Bojnūrdī, Foundation for the Grand Islamic Encyclopedia, dated 13 May 2000.

[20] Archive of the Center for Islamic Revolution Documentation, op. cit.

[21] ‘Abbās Shādlū, Political Parties and Factions, Tehran: Gostareh, 2000, p. 157.

[22] ‘Abdullāh Jāsbī, op. cit., p. 361.

[23] ‘Abbās Shādlū, op. cit.

[24] Mahdī ‘Arāqī, The Untold: Haj Mahdī ‘Arāqī’s Memoirs, Tehran: Rasā, 1991.