Исламская революция глазами советского гражданина. Глава 3. Кровавая прелюдия
Автор книги был очевидцем драматических событий, произошедших в Иране в конце 1978‑го — начале 1979 года. Он работал старшим переводчиком в советской проектно-изыскательской экспедиции, проводившей работы для строительства железной дороги Мешхед — Серахс. Постоянные поездки по стране позволили ему увидеть происходившее изнутри, так как он нередко попадал в самую гущу событий. В этой главе он рассказывает о крутых мерах военного правительства Азхари, начале новой всеобщей забастовки в стране, расстрелах демонстрантов военными и агентами САВАК, кровавом побоище в Мешхеде, падении правительства Азхари и приходе к власти Бахтияра.
10 ноября. Как всегда, утром в 8 часов слушаю у себя в номере вмонтированный в тумбочку радиоприемник. На этот раз уже нет информации о митингах, демонстрациях в Тегеране и провинциях. Диктор передает постановление военного правительства Азхари о том, что с сего дня вводится цензура на средства массовой информации, включая газеты, радио и телевидение. Далее сообщалось, что ректор Тегеранского университета доктор Шейбани ушел в отставку. Занятия в высших и средних учебных заведениях, а также школах прерваны на неопределенное время. Я вышел в город купить свежую утреннюю газету «Кейхан». В ней много сообщений о волнениях, происходящих в стране. Похоже, что цензура ее пока не коснулась.
11 ноября. Сегодня мусульманский праздник Корбан[1] — день жертвоприношений. Купить ничего из прессы не смог. Мой знакомый продавец газет, как всегда, сидит на складном стуле на своем месте. Он сказал, что в знак протеста против введения правительством цензуры все газеты объявили забастовку. Однако радио и телевидение работают. Вечером показали церемонию поздравления шаха с праздником Корбан. Шах принимал поздравления в Ниаваранском дворце. На приеме присутствовали сенаторы, депутаты меджлиса, члены правительства Азхари и послы всех мусульманских стран. Остальное время телевидение показывало, как иранские мусульмане совершают паломничество в Мекку.
Вечером на своей машине из Мешхеда в Тегеран прибыл начальник нашей экспедиции Г. Я. Нуцубидзе. Ему предстоит вести переговоры с иранской стороной об устранении препятствий в продолжении изыскательских работ на трассе.
17 ноября. В 11 часов по случаю Дня армии в городе состоялся своеобразный военный парад. Если раньше парады проходили на окраине Тегерана, то в этот день моторизованные войска проследовали по главным магистралям города: широким улицам Пехлеви Шах Реза, Хафиза, Шуш и Эйзенхауэра. В сущности, это был даже не парад, поскольку его никто не принимал. Шли отдельные колонны по разным направлениям. Например, мимо нашего посольства по улице Хафиза проехала колонна мотопехоты на автомобилях. Пожалуй, правильнее назвать такие передвижения демонстрацией военной силы. Видимо, по заранее составленному сценарию на пустынной площади 24 эсфанда[2] к выстроившимся подразделениям армии подходили какие-то люди, одаривали солдат сладостями, преподносили цветы, надевали им на шеи цветочные гирлянды. Вблизи, на виду у войск, состоялись малочисленные демонстрации в поддержку шаха, их участники несли портреты монарха и скандировали: «Да здравствует шах!» И прохождение войск, и верноподданнические демонстрации показывали по телевидению. К вечеру над городом в нескольких направлениях строем промчались истребители, позже пролетели вертолеты.
21 ноября. Сегодня мы с Г. Я. Нуцубидзе пытались из гостиницы позвонить в Тбилиси. На этот раз старшая смены Селим Заде ответила, что уже два дня отсутствует телефонная и телексная связь Тегерана с внешним миром. Вечером телевизор смотреть не смогли. Нет электричества. Хозяин гостиницы объяснил, что рабочие электростанций объявили забастовку, требуя отмены в Тегеране военного положения.
22 ноября. Утром электроэнергию дали. В последних известиях передали сообщение представителя военных властей о том, что вчера в северной части города войска были вынуждены открыть огонь по демонстрантам. Один человек убит, 20 ранено. Армейские подразделения заняли электростанцию в Шахрияре, которая вырабатывает 50 процентов потребляемой Тегераном электроэнергии. В 10 часов в меджлисе начались дебаты по программе военного правительства. В течение одного часа из зала заседания шел телерепортаж. Депутат от города Лахиджана Чехзари сказал, что основная причина происходящих волнений и забастовок — всеобъемлющая коррупция и злоупотребления, которые в течение 15 лет процветали в государственном аппарате. Соглашаясь с Чехзари, депутат от Тегерана Ширвани предложил создать коалиционное национальное правительство для того, чтобы решить сложные проблемы, стоящие перед страной. Некоторые депутаты оппозиции в знак протеста против действий властей отказались участвовать в обсуждении программы правительства Азхари.
23 ноября. Утром по телевидению показали заключительную часть дебатов в меджлисе по программе правительства Азхари. После окончания дебатов выступил генерал Азхари. В своей полуторачасовой речи генерал возложил ответственность за положение в Иране на колониалистские круги, которые, по его словам, «в соответствии со своими стратегическими планами посадили на важнейшие государственные посты связанных круговой порукой продажных и лживых людей». Поэтому, как он выразился, нация оказалась на грани революции. Азхари обещал предать суду тех, по вине которых в стране сложилась столь опасная обстановка. Генерал заявил, что военные власти намерены и впредь подавлять силой антиправительственные выступления. Затем Азхари, сделав отступление от основной темы своей речи, долго и нудно рассказывал депутатам о своей скромной личной жизни истинного мусульманина. «Я давал присягу его величеству и буду защищать шаха до последнего вздоха», — сказал в заключение Азхари.
Большинством голосов программа военного правительства была утверждена. «За» — 197, «против» — 21, воздержались 6 депутатов.
24 ноября. На переговорах в министерстве дорог и перевозок с Техностройэкспортом была достигнута договоренность о проектировании нашими специалистами железнодорожного перехода от Астары Советской до Астары Иранской длиной 7 км. Подписан соответствующий дополнительный протокол к контракту «Мешхед — Серахс». Часть специалистов нашей экспедиции перебазируется в Астару.
Сегодня созвонились с Мешхедом. Полевые изыскательские работы идут нормально. Однако заместитель начальника экспедиции P. M. Квархава в плохом настроении. Мешхед тоже бурлит. Утром из города в направлении Серахса выехать еще можно, а вот после работы въехать — с большим трудом. Вечером там состоялась многотысячная антиправительственная демонстрация. Войска стреляли в демонстрантов. Много убитых и раненых. В городе объявлен траур.
Вечером в Тегеране распространялись листовки с обращениями религиозных лидеров Ирана — Шариатмадари, Ширази и Талегани — к населению страны с призывами не повиноваться правительству в знак протеста против расстрела демонстраций в Мешхеде. В листовке Шариатмадари, например, говорилось: «Народ не потерпит насилия. Репрессии лишь укрепят его решимость продолжать борьбу. Основы гнета, в конце концов, будут уничтожены». Такие же призывы распространяются и от имени Национального фронта.
В вечерних известиях по телевидению был показан короткий репортаж из сената об утверждении правительственной программы генерала Азхари. После дебатов выступил Азхари. Он признал серьезность обстановки в стране, сказав, что тот, кто в последние годы не был в Иране и прибыл сюда сейчас, может подумать — страна находится в состоянии войны.
Правительственная программа была утверждена в сенате гораздо большим числом голосов, чем в меджлисе.
26 ноября. Сегодня в вестибюле гостиницы перед завтраком я обнаружил на телевизионной тумбочке ксерокопию машинописного текста обращения Хомейни к иранскому народу. В нем говорилось, что все честные иранцы должны начать кампанию массового неповиновения, чтобы добиться отставки нынешнего военного правительства. Хомейни призывал рабочих нефтяной промышленности начать всеобщую забастовку 2 декабря. В обращении говорилось о необходимости помнить, что прибыли правительства от продажи нефти расходуются на покупку за рубежом того самого оружия, которым власти убивают мирных жителей, а часть иранской нефти предоставляется Израилю — врагу мусульман.
Правительство Азхари, чтобы сбить накал антиправительственных выступлений и пойти на уступки оппозиционному духовенству, сегодня объявило по радио и телевидению свое решение пересмотреть все действующие в стране законы, которые противоречат исламу. Затем по телевидению было передано интервью члена оппозиции, бывшего премьер-министра Али Амини корреспонденту национального телевидения. Амини, в частности, сказал, что ответственность за события последних месяцев в стране ложится на САВАК. Вину за экономический кризис и недовольство народа он возложил на шаха.
Мы с Нуцубидзе уже привыкли к тому, что почти каждый день в целях экономии, а возможно и в знак протеста против политики правительства вечером с 19 до 21 часа отключают электричество. Иногда это бывает и днем. Пришлось запастись свечами. Предприимчивые дельцы стали изготовлять и продавать керосиновые лампы. Цена маленькой — 6 туманов, большой — 10.
30 ноября. Многие постояльцы нашей гостиницы, завсегдатаи просмотра телевизионных передач, обратили внимание на то, что с экрана исчезли привычные лица симпатичных дикторов. Оказалось, что сотрудники тегеранского радио и телевидения объявили забастовку. Армейские подразделения заняли здание телецентра. По случаю наступления 2 декабря, первого дня траурного месяца мохаррама[3] , в котором был убит третий имам шиитов — Хусейн, правительство опубликовало воззвание о соблюдении траурных дней. После 17 часов передача музыки по радио и телевидению прекращается. Ее не будут передавать в течение 15 дней. Далее в воззвании говорилось, что всякие шествия в связи с днем ашуры[4] отменяются. Выражается надежда, что все мусульмане проведут траурные дни спокойно. Однако сегодня же в 21:30, то есть после начала действия комендантского часа, в городе послышалась сильная стрельба. Тысячи людей вышли на улицы с криками: «Долой военное правительство! Долой шаха! Да здравствует Хомейни!»
1 декабря. В утренних последних известиях по радио передали сообщение военного коменданта Тегерана о том, что вчера в результате уличных беспорядков было убито 7, ранено 15, арестовано 135 человек.
Между тем наша работа продолжалась в прежнем темпе. В 9:30 мы с Нуцубидзе поехали на улицу Мейкяде на встречу с инженерами французской консультирующей фирмы «Гайд» по вопросу о параметрах железнодорожного тоннеля через Моздуранский перевал. Было около 12 часов, когда мы возвращались с переговоров в экономическое представительство посольства СССР. По пути встретили колонну молодежи, двигавшуюся по улице Хафиза на север. Юноши и девушки скандировали: «Смерть шаху! Наш единственный путь — вооруженная борьба!» Вдруг с бронетранспортера, стоящего на перекрестке улиц Хафиза и Шах Резы, солдаты стали стрелять в направлении колонны. Сначала они стреляли в воздух, а затем по колонне. Поднялась паника. Некоторые ложились на асфальт. На предельной скорости наш шофер преодолел оставшиеся 300–400 м до представительства, и уже в открытые ворота мы стремительно влетели во двор.
2 декабря. По радио передали официальное сообщение правительства о том, что вчера в Тегеране было убито 8, ранено 20, арестовано 145 человек. Было также объявлено, что ввиду создавшегося положения занятия в школах до 13 декабря отменяются.
С раннего утра в городе опять слышны выстрелы. Движимый любопытством я пошел на место, где вчера солдаты стреляли в демонстрантов. На углу, рядом с виадуком через улицу Хафиза, толпятся люди. В двух-трех метрах от тротуара, на проезжей части улицы лежат цветы — красные розы и гвоздики. Люди стоят молча, опустив головы. Недавно появилась новая традиция: на месте гибели демонстрантов люди возлагают цветы.
Правительство Азхари, видимо, подозревая оппозицию в подстрекательстве населения к «уличным беспорядкам», арестовало двух его лидеров — Санджаби и Форухара. В городе распространяются листовки, в которых Хомейни называет события последних дней «кровавой расправой». В листовке содержится призыв к солдатам не подчиняться приказам командиров, не стрелять в безоружный народ. Вечером по радио официально объявили, что сегодня днем неизвестные лица бросили гранату в полицейский участок на улице Шах Реза. Один полицейский убит, двое ранены.
3 декабря. Сегодня воскресенье. И хотя по мусульманскому календарю воскресенье — рабочий день, встреч с иранскими коллегами не назначено. Таким образом у меня появилась возможность пройтись пешком по улицам Тегерана. Кстати, такие прогулки, да еще в одиночку, нашими начальниками из ГКЭС, мягко говоря, не поощрялись. Но при сильном желании под благовидным предлогом сделать это можно было без особого труда. Первое, что бросилось в глаза при выходе из гостиницы — это исписанные различными лозунгами стены нашего посольства. Пришлось такой необычный вид здания сфотографировать на память. Вот эти лозунги: «Смерть шаху-палачу! Привет имаму Хомейни! Солдат, будь бдителен! Смерть шаху и его семье! Да здравствует Советский Союз!», на английском языке было крупно написано: «Шах — марионетка США!», в стихах по-персидски — «Китай, Советский Союз и Америка — враги нашего народа! Американцы, в Иране вы найдете себе могилу!» У центрального входа в посольство огромными белыми буквами написали: «Смерть шаху-предателю!»
По улице Черчилля я прошел мимо посольства Великобритании, стены которого испещрены аналогичными лозунгами и надписями, но более угрожающими и ядовитыми. Затем вышел на улицу Фирдоуси. Этот отрезок улицы представлял собой часть торгового центра, где сосредоточены главным образом магазины по продаже ковров, кожаной одежды и персидской чеканки. Магазины были закрыты и зашторены гофрированными металлическими жалюзи. Прохожих мало. Продовольственные магазины работают. Поворачиваю налево. Предо мной площадь поэта Фирдоуси. В ее центре, посреди газона, стоит его прекрасный белокаменный памятник. На нем нет никаких надписей. Пожалуй, наиболее европейская улица Тегерана — улица корпусного генерала Захеди. Она почти свободна от настенных надписей. Улица кажется необитаемой. Наглухо закрыты солидные двери иностранных банков, зашторены окна Французского клуба. Заметно некоторое оживление у трехзвездной гостиницы «Наполеон» и четырехзвездной — «Мармар». Там в основном проживают менее состоятельные иностранные туристы из европейских стран.
А вот и наиболее посещаемая членами нашей экспедиции улица Тахте Джамшид, на которой расположено управление государственных железных дорог Ирана. Здесь народу больше. Видно, как навстречу мне двигается колонна демонстрантов, слышатся выкрикиваемые ими лозунги, смысл которых еще трудно уловить. Но я благоразумно решил не идти на сближение и повернул направо в сторону посольства США, расположенного в огромном саду. Наискосок, напротив этого сада, находится русская православная церковь. И тут мне пришла мысль: «А не зайти ли в церковь? Сегодня служба, воскресный день». И я зашел. При входе на меня сразу же обратили внимание прихожане. Для них я был подозрительной личностью. Когда я представился, священник пригласил меня пройти вглубь.
Кругом горело много свечей, отражавшихся золотом на стеклах икон. Поскольку в действующую церковь я попал первый раз в жизни, то не знал, что мне в этом случае делать, и предусмотрительно решил держаться ближе к выходу. Я понял, что, видимо, все верующие были знакомы между собой. И их внимание было обращено ко мне. Они сами помогли мне несколько освоиться. Моим главным собеседником, естественно, был священник. Его звали отец Николай. Он рассказал мне, что эта церковь построена в 1943 году на средства русских эмигрантов. Сам он одиннадцатилетним ребенком с родителями в 1918‑м выехал из Москвы в Париж. И о Москве, и о России у него, как он сказал, мало что осталось в памяти. Летом, когда в Тегеране наступает жара, отец Николай переселяется в Париж (он французский подданный). А в октябре возвращается в Тегеран. Я спросил его, не хочет ли он посетить свою родину? Отец Николай, немного подумав, ответил: «А кому я сейчас там нужен? Родственников у меня в России не осталось. Да и вряд ли мне разрешат приехать в Москву».
Я долго говорил с прихожанами. Они сразу же спросили меня, крещеный ли я. Когда я на их вопрос ответил утвердительно, они с некоторым недоумением и обидой сказали, что из советских людей я первый, кто переступил порог их храма. Между прочим, прихожане меня тоже удивили: оказывается, они постоянно слушают московское радио, читают советскую литературу на родном языке, в курсе всех событий, происходящих в России. Большей частью они мастеровые люди, владельцы мастерских, главным образом авторемонтных. Живут в достатке. В летнее время путешествуют по миру с помощью многочисленных туристических компаний. Одна молодая женщина рассказала мне курьезный случай. Когда она с мужем путешествовала по Индии, то в Калькутте советский специалист, услышав их русскую речь, спросил: «А вы с какого контракта?» Прощаясь с отцом Николаем, я заметил, как из-за угла церкви выходят очень старые женщины. Отец Николай пояснил, что рядом находится богадельня для престарелых прихожан, которую финансирует иранское правительство.
Обратно в гостиницу я буквально пробирался сквозь возбужденную толпу, окружавшую американское посольство.
5 декабря. Вечером по телевидению показали встречу учителей и директоров тегеранских школ с комментатором иранского телевидения. Обсуждался вопрос о нормализации работы в школах. Их то закрывали, то открывали. Последнее время они функционировали несколько дней, а затем снова были закрыты. Среди причин, приведших к закрытию школ, указывалось две. Первая — наличие угрозы для жизни детей. Вторая — в данной ситуации нельзя оградить детей от вопросов, на которые сейчас невозможно дать вразумительный ответ. В телевизионных новостях сообщили, что генерал Азхари в своем интервью иностранным корреспондентам заявил, что ведущаяся в Тегеране психологическая война ничем не грозит находящимся в стране иностранцам.
6 декабря. Минувшая ночь была очень тревожной. Тысячи людей, игнорирующих комендантский час, вышли на улицы города. Невзирая на предупреждения военных и полиции, несмотря на выстрелы в воздух, они двигались по улицам, выкрикивая антиправительственные и антишахские лозунги. Тысячеустое эхо скандирований отчетливо прослушивалось через окна гостиницы. В некоторых районах Тегерана полиция и войска стреляли в народ. Наиболее кровопролитное столкновение между войсками и демонстрантами произошло в Фаррахабаде (восточная часть Тегерана).
7 декабря. Сегодня, как обычно, едем на работу в министерство дорог и перевозок. Встречаемся с начальником строительного управления господином Али Касеми. Среди ответственных руководителей иранских железных дорог он наиболее правоверный мусульманин. Об этом сам Касеми не раз нам напоминал за годы сотрудничества. В праздники он категорически воздерживался от употребления спиртного, в любой ситуации в определенное время всегда совершал молитву. Меня удивляло, что Касеми по малейшей причине стремился приехать к нам в Мешхед якобы по срочным делам. Однако, как выяснилось, он просто старался лишний раз посетить шиитскую святыню — гробницу имама Резы. Обычно, когда мы вместе ехали поездом из Тегерана в Мешхед, то по прибытии в Мешхед Касеми отправлялся не в гостиницу и не в наш офис, а с вокзала прямехонько к святой гробнице.
Сегодня на многих зданиях Тегерана вывешены черные флаги. Это знак траура по убитым демонстрантам, которых хоронят на тегеранском кладбище Бехеште Захра. Там тоже проходят митинги.
В управлении железных дорог Нуцубидзе вручили предписание о предстоящем выезде в Астару для решения вопросов по проектированию 7-километровой железнодорожной ветки. Вечером по телевидению дали репортаж о чрезвычайном заседании сената. Некоторые сенаторы в резких выражениях критиковали действия военного правительства. В частности, сенатор Наини заявил, что нынешние трудности Ирана носят исключительно политический характер и в них повинны власти. По его мнению, за последние годы ни один премьер по-настоящему не интересовался, в чем заключаются проблемы Ирана. Он также потребовал, чтобы правительство отказалось от репрессий: «Если правительство не в состоянии этого сделать, то пусть уйдет в отставку и создаст условия для сформирования народного правительства, и тогда на смену власти одной личности придет подлинно законная власть». Другие сенаторы предлагали восстановить гражданскую форму правления. Генерал Азхари в ответном выступлении по-прежнему объяснял обострение положения в стране действиями незначительного числа подстрекателей и подтвердил свой курс на подавление силой всякого рода антиправительственных выступлений.
В ночных теленовостях сообщили, что лидеры оппозиции Санджаби и Форухар освобождены из тюрьмы. Передали также два правительственных сообщения. В первом говорилось, что правительство пересмотрело свое прежнее решение о запрещении демонстраций. Теперь разрешено проводить траурные шествия 10 и 11 декабря при условии, если они будут носить лишь религиозный характер. Во втором сообщалось, что в результате забастовки нефтяников добыча нефти в стране сократилась на 40 процентов, а подача газа прекращена не только внутри страны, но и на экспорт.
8 декабря. Пятница. Нерабочий день. Улицы пустынны. По соседним с нашей гостиницей проспектам Хафиза и Фирдоуси с севера на юг с грохотом проходят танки. Над городом в разных направлениях пролетают вертолеты, на крышах высоких зданий солдаты устанавливают пулеметы. Шахские войска демонстрируют свою мощь. Но оппозиция тоже не дремлет. В городе распространяются листовки за подписью известного религиозного деятеля аятоллы Шариатмадари. Он обращается к солдатам шахской армии с призывом не подчиняться приказам командиров и не стрелять в беззащитных демонстрантов. В листовке, например, есть такая фраза: «Оружие вам дано не для того, чтобы убивать своих братьев».
Тегеранское радио сообщило, что начался массовый отъезд из Ирана членов семей сотрудников дипломатических, торговых представительств и частных компаний иностранных государств. Учитывая чрезвычайные обстоятельства, президент США Картер распорядился провести эвакуацию американцев из Ирана за государственный счет.
10 декабря. Утром начальнику экспедиции Нуцубидзе позвонил господин Касеми и сообщил, что наша поездка в Астару откладывается на неопределенное время. Причину не указал. Но мы поняли, что революционные события в стране начали, наконец, непосредственно сказываться и на нашей работе. Чтобы не тратить попусту время, мы, три человека, 12 декабря убываем поездом в Мешхед.
Сегодня 9‑й день мохаррама — день траура по случаю поражения войск имама Хусейна и его ранения. В этот день мусульмане оплакивают его. Как заявил по радио военный губернатор Тегерана, чтобы избежать беспорядков, войска блокировали все главные дороги, ведущие в Тегеран. Правительство, видимо, опасается, что жители близлежащих деревень примкнут к антиправительственным демонстрациям, намеченным на 10 и 11 декабря. Чтобы запугать оппозицию, военный губернатор заявил, что войска по-прежнему остаются на улицах Тегерана.
Утром в 10 часов мы увидели первые колонны, движущиеся мимо советского посольства в направлении площади Шахъяд. В колонне много портретов Хомейни. На белых плакатах написаны изречения из Корана. Слышатся крики: «Аллах велик! Аллах велик!» Большинство женщин в чадре. Как и предполагалось, шествие приняло ярко выраженный политический характер. Религиозные изречения перемежались с плакатами: «Смерть шаху! Долой тиранию! Не забудем павших за народное дело!» Примерно в 14 часов на площади Шахъяд собрались сотни тысяч людей. Начался митинг, который продолжался более 3 часов. Хотя на всем пути следования колонн и на самой площади находились войска, они не вмешивались и не противодействовали участникам шествия и митинга.
11 декабря. В 9 часов утра я еле успел на машине проскочить на железнодорожный вокзал за билетами до Мешхеда. На обратном пути пришлось обгонять демонстрантов, медленно двигавшихся на север к центру города. И сегодня демонстранты несли яркие антиправительственные лозунги. Однако было много плакатов и религиозного содержания, связанных с днем ашуры. Шествие проходило организованно и корректно. У войск и полиции не было повода для вмешательства.
12 декабря. От очевидцев мне стали известны некоторые подробности вчерашнего шествия. Войска и полиция были сосредоточены главным образом в северной части города для перекрытия всех улиц, ведущих к Ниаваранскому дворцу шаха. Около Тегеранского университета демонстранты приняли резолюцию, в которой требовали положить конец шахскому режиму, освободить всех политических заключенных, возвратить в страну иранских граждан, эмигрировавших под страхом репрессий за границу. В резолюции также содержались требования предоставить трудящимся право на забастовки, ликвидировать иностранное влияние в иранской экономике, резко осуждались расстрелы войсками и полицией мирных демонстрантов.
По радио было объявлено, что в религиозных шествиях 11 декабря в Тегеране участвовали около 2 млн человек, в Тебризе 700 тыс., в Мешхеде примерно миллион, в Исфахане 300 тыс. Именно в Исфахане произошли самые яростные столкновения между силами безопасности и демонстрантами, которые пытались захватить местное отделение САВАК. Были убиты 5 человек, несколько участников ранено.
По радио и телевидению передали сообщение военного губернатора Тегерана о том, что с сегодняшнего дня вводится запрет на проведение любых митингов и шествий. В Тегеране продолжительность комендантского часа увеличили на два часа. Затем было передано довольно загадочное сообщение без указания источника, где утверждалось, что будто агенты международного коммунизма оказывают отдельным группировкам в Иране не только моральную поддержку, но и материальную помощь, главным образом оружием.
Вечерним поездом мы выехали из Тегерана в Мешхед.
13 декабря. В 8 утра прибыли в Мешхед. На привокзальной площади нас ожидала экспедиционная «Волга». Едем по городу. Стены домов и заборы испещрены революционными лозунгами. К ним мы уже привыкли. Удивляло другое. Куда исчезли монументы шаху и памятники его отцу? А ведь их в Мешхеде насчитывалось около десяти. Встречавший нас главный геолог З. Бочоришвили рассказал нам, что 11 декабря в день траурного шествия по городу войска были отведены в казармы, охрана всех важных городских объектов снята. Перестали охранять и шахские монументы. Воспользовавшись этим, группы революционеров при помощи стальных канатов и тягачей разрушили все памятники и монументы династии Пехлеви. По примеру Мешхеда и в других городах (правда, только через месяц) начали окончательно уничтожать следы монархического режима.
15 декабря. Обычно по утрам сотрудники экспедиции на нашем автобусе выезжают на полевые изыскания в район Серахса. В этот день автобус пересекал площадь Шаха, где 11 декабря население сбросило с высокого постамента монумент Мохаммеда Реза Пехлеви. Правда, постамент — массивное сооружение, украшенное барельефами на сюжеты из древней истории Ирана — противники режима разрушить никак не могли. Тогда железобетонный каркас приспособили для казни вылавливаемых саваковцев: перебрасывали через постамент веревку и вешали одновременно двух предателей.
Вечером члены нашей экспедиции провожали на тегеранский поезд очередную группу советских специалистов, закончивших работу по контракту. Когда наш экспедиционный автобус проезжал площадь Шаха, революционеры, обвязав цоколь стальным тросом, искали подходящую машину, чтобы подцепить к ней этот трос. Видимо, не найдя ничего подходящего, остановили нашу машину, несмотря на энергичный протест сопровождавших нас иранских инженеров. Естественно, как ни урчал, ни тужился автобус, натягивая трос, ему не удалось справиться с такой непосильной задачей и выполнить «революционное поручение». Цоколь остался на прежнем месте. Автобус отпустили. Забегая вперед, скажу, что цоколь-постамент свалить так и не удалось. До самого дня вооруженного восстания он стал местом, где вершили самосуд над преступниками шахского режима.
16 декабря. Судя по передачам тегеранского радио и рассказам наших болгарских знакомых, возвратившихся со своего объекта из Исфахана, там происходят кровавые события. За последние три дня убито по меньшей мере 50 человек и ранено несколько сотен. Больницы переполнены. Солдаты поспешно увозят из больниц трупы умерших. Военный губернатор всячески старается скрыть реальное число убитых.
17 декабря. Правительство генерал-губернаторам и начальникам воинских гарнизонов направило циркуляр, в котором говорится, что они не должны (вплоть до применения силы) допускать скопления людей на улицах. В другом распоряжении правительства всем министерствам, государственным организациям предписано увольнять рабочих и служащих, участвующих в забастовках.
Можно предположить, что одновременно правящие круги были заняты поисками выхода из нынешнего политического кризиса. Обсуждается идея создания гражданского коалиционного правительства. Тегеранское радио сообщило, что шах встретился с лидером оппозиционного Национального фронта Керимом Санджаби. После встречи Санджаби заявил корреспондентам радио и телевидения, что в нынешних условиях члены Национального фронта не войдут ни в одну правительственную коалицию.
18 декабря. Управление воинской повинности штаба Верховного главнокомандующего постоянно передает по радио предупреждения призывникам, чтобы они срочно явились на призывные пункты. Управление установило уже третий по счету «окончательный» срок их явки. Усилия военных небезосновательны. За последнее время участились случаи дезертирства из иранской армии. Например, из гарнизона Джей дезертировало 150 солдат. В Тебризе несколько сот солдат во главе с заместителем начальника местного гарнизона отказались стрелять по участникам антиправительственных выступлений и вместе с ними прошли по улицам города, выкрикивая лозунги против военного правительства. Взбунтовавшиеся солдаты в казармы не вернулись.
21 декабря. Сегодня наш Мешхед опять «прославился» на всю страну. 18 декабря группа солдат мешхедского гарнизона по приказу военного губернатора генерала Джафари, несмотря на протесты врачей, ворвались в больницу имама Реза, где находились на излечении раненые революционеры, и открыли там стрельбу. Этот факт послужил причиной массовых волнений в самом Мешхеде. Участники городского митинга вынудили генерала Джафари публично дать обещание, что впредь никто из военнослужащих, кроме специально уполномоченных офицеров, не будет иметь право входить ни в одну больницу города. Весть об этих событиях быстро облетела всю страну и во многих городах Ирана прошли митинги, на которых осудили бесчинства военных в Мешхеде.
22 декабря. Вчера объявили забастовку сотрудники информационного агентства ПАРС. Они протестуют против преднамеренного искажения их сообщений в передачах радио и телевидения. Так, во время разгона антиправительственной демонстрации в Тебризе будто бы было ранено только два человека (со ссылкой на ПАРС), тогда как в действительности там убили 12 человек. Таким образом, из-за забастовки агентства ПАРС единственным официальным источником массовой информации в Иране остаются только радио и телевидение, находящиеся под контролем военного правительства. Теперь придется больше самому ходить по городу. А мое начальство этого не поощряет. Сегодня вечером по радио сообщили, что согласно распоряжению правительства Тегеранский университет закрыт на неопределенное время. Преподаватели и студенты в знак протеста устроили сидячую забастовку на территории университета, требуя отмены этого решения. Войска блокировали вход в университет с четырех сторон, где находились университетские ворота.
24 декабря. Сегодня руководитель экспедиции Нуцубидзе получил телеграмму из Тегерана от вице-президента государственных железных дорог господина Хушанга Чубине. В телеграмме говорится, что 8 человек изыскателей экспедиции должны выехать из Мешхеда в Астару по маршруту Кучан, Горган, побережье Каспийского моря. Нуцубидзе должен прибыть на переговоры в управление железных дорог, а оттуда направиться в Астару. Дневным поездом выезжаем с Нуцубидзе в Тегеран. Поезд приближается к Нишапуру. Проводник обходит вагон и громким голосом объявляет: «На молитву! На молитву!» Заглядывает в наше купе: «Извините, вы иностранцы» — и проходит дальше. Поезд останавливается у перрона станции Нишапур. Время вечерней молитвы. Рядом с вокзалом расположен молельный дом — ваэзхане, разделенный на две половины с отдельными дверями. Справа — табличка «мужчины», слева — «женщины». Однако в поезде пассажиров много и всем места в здании не хватает. Поэтому на перроне установлена на металлической треноге красная стрелка, указывающая направление расположения святыни мусульман — Мекки. Пассажиры выносят из вагонов небольшие молельные коврики, снимают обувь, засучивают рукава одежды по локоть и совершают намаз. Через 30 минут поезд трогается.
25 декабря. Рано утром прибыли в Тегеран. Проходя через центральный зал ожидания, обращаем внимание на огромное объявление. Оно гласит: «Служащие государственных железных дорог выражают солидарность с бастующими работниками таможенной службы, Мехрабадского международного аэропорта и персонала почтовых служб!» Но что это? Забастовка или солидарность? Нам непонятно. Похоже, что железные дороги еще функционируют: ведь наш экспресс прибыл в Тегеран.
Приехав в ГКЭС, мы услышали от сотрудников много столичных новостей. В частности, что иранское правительство, видимо, доживает последние дни, что известный политический деятель Ирана Садеги дал согласие возглавить новый кабинет министров и предложил некоторым представителям оппозиции войти в состав этого кабинета. Но доктор Санджаби официально заявил, что до тех пор, пока у власти находится шах, представители Национального фронта не войдут ни в какие правительства. Это мнение разделяют и религиозные лидеры.
Нам рассказали, что за последние дни в столице по ночам революционеры громко озвучивают записанные на магнитофонную пленку события дневных демонстраций. Там и скандирование антиправительственных лозунгов, и речи на митингах, и стрельба солдат. Все это мешает спать и держит население в постоянном напряжении. Военный губернатор Тегерана издал приказ прекратить эти передачи после наступления комендантского часа, но его приказ не выполняют. Поэтому солдаты с помощью пожарных лестниц срывают с крыш динамики.
В 10 часов были на встрече с господином Чубине. Получив задание по ряду аспектов проектирования железной дороги в Астаре, мы с Нуцубидзе поехали в консультирующую фирму «Сайрус» для согласования некоторых технических вопросов. Проезжая мимо американского посольства, мы не увидели там постоянной толпы. Но ограда посольства и близлежащие здания исписаны лозунгами по-персидски и по-английски: «Янки вон из Ирана! Нет американскому вмешательству в дела Ирана! Нефть принадлежит иранскому народу!»
Вечером по телевидению объявили о начале с завтрашнего дня занятий в школах.
26 декабря. Утром не смогли выехать в Астару на экспедиционной «Волге». Наш водитель Аббас сказал, что надо отрегулировать сцепление автомобиля. Он поехал в мастерскую. А я, спросив разрешение у Нуцубидзе, пошел посмотреть, что творится в городе. Мне нравится наблюдать жизнь города с высоты второго этажа городского автобуса английской фирмы «Лейланд». Купив билет лишь за два риала, можешь ехать через весь Тегеран. Так я поступил и в этот раз. Решил поехать на юг, где проживает беднейшее население города. На севере, в кварталах аристократов, сегодня смотреть не на что. Там в основном царит спокойствие.
Очень долго ждал автобуса на углу улицы Надери. Водители, вероятно, тоже бастуют. Пассажиров — единицы и все сидят внизу. Я же, как всегда, на втором этаже уселся к окну. Сверху наблюдаю типичную картину: пестрая колонна демонстрантов движется навстречу нашему автобусу. Когда голова колонны поравнялась с автобусом, водитель принял вправо и остановился у тротуара. Структура колонны традиционная. Впереди идут молодые мужчины. Они протяжно произносят, почти поют, самую популярную сейчас фразу: «Смерть шаху!» Эта фраза троекратно ими повторяется. А затем идущие за мужчинами женщины в чадрах подхватывают ее и высокими голосами трижды скандируют. После этого выдвигается другой лозунг, который так же звучит над толпой. Пропустив демонстрантов, автобус двигается дальше через площадь Хасан Абад, которую наши жены прозвали «мохеровой» из-за обилия на ней лавчонок с шерстью — мохер. Через улицу Шахпура автобус прибыл на конечную остановку к железнодорожному вокзалу. Площадь пуста. Пассажиров нет. Центральные входные двери на замке. Читаю транспарант: «Сотрудники государственных железных дорог Ирана в знак поддержки борьбы иранского народа с сегодняшнего дня, 5 дея 1337 года (26 декабря 1978 года) объявляют забастовку». «Вот и приехали», — подумал я, машинально снимая с пиджака пластмассовое удостоверение сотрудника государственных железных дорог Ирана.
На этом же автобусе я решил возвращаться назад. Не дай бог, еще водитель автобуса забастует и придется в гостиницу топать пешком. Но до гостиницы я так и не доехал. Опять демонстрация. Водитель объявил: «Дальше автобус не пойдет!» Пришлось продолжать путь пешком. Когда я пробирался к площади Сепах, которую наши специалисты называли «магнитофонной» (из-за обилия на ней магазинов, торгующих магнитофонами), то впервые увидел, как огромные красного цвета водометные машины разгоняли демонстрантов, собравшихся у Центрального телеграфа. Струи воды были настолько мощными, что сбивали с ног стоящих людей. Сам же водитель был хорошо защищен: стекла его кабины были затянуты двумя рядами металлической сетки от камней демонстрантов. Кто-то в толпе сказал, что эти машины доставлены в Тегеран из ФРГ на американских транспортных самолетах.
Измученный, я наконец добрался до гостиницы и сообщил Нуцубидзе неприятную новость о забастовке железнодорожников.
27 декабря. Только утром наша «Волга» была отремонтирована, и в 12 часов мы выехали в Астару. Путь от Тегерана до Астары составляет 513 км через города Кередж, Казвин, Менджиль, Рудбар, Решт, порт Пехлеви и Хаштпар. Попытались выехать из города на казвинскую дорогу по улице Эйзенхауэра. Но это не удалось. Толпы студентов в несколько тысяч человек заполнили прилегающие к университету сад и улицы. Двигаемся со скоростью пешехода. Через динамики слышна речь ораторов. Они с негодованием требуют наказания саваковцев, которые пять дней назад застрелили известного прогрессивного профессора политехнического института Неджатоллахи. Профессора убили на балконе министерства высшего образования, куда он пришел от имени национальной организации университетов Ирана, чтобы потребовать от правительства открыть учебные заведения.
В течение часа пробираемся через закоулки, прилегающие к главной улице, чтобы выехать наконец на загородное шоссе. Включаю автомобильный радиоприемник. В дневных новостях столичное радио сообщает о дальнейшем накале политической обстановки в стране. Депутаты меджлиса собрались на чрезвычайное заседание. Обсуждается политическое и экономическое положение в Иране. Ораторы предлагают различные пути выхода из усиливающегося кризиса. Самая последняя новость — решение премьер-министра Азхари о введении нормирования в снабжении автотранспорта бензином из-за острой нехватки горючего в стране.
Подъезжая к Казвину, мы увидели вдали перед собой столбы черного дыма. При въезде в город попали в автомобильную пробку. Встречные водители говорят, что в Казвине беспорядки, стрельба, пожары. Через центр города проехать невозможно. Пришлось сделать большой крюк в объезд по тебризской дороге. И вот уже дымящийся Казвин остался позади. Водитель Аббас говорит, что от Тегерана проехали более двухсот километров и пора бы дозаправиться бензином. Не доезжая до Рудбара, на первой же бензоколонке нам сказали, что уже двое суток у них нет никакого бензина. Пришлось ехать дальше. Почти в полночь перед Рештом подъехали к бензоколонке и заняли очередь. Всю ночь, сидя в машине, дремали. Лишь под утро удалось заправиться. И мы выехали на Пехлеви, прибыв днем в Астару.
28 декабря. Астара — пограничный город. Но и в нем на каждом шагу чувствуется революционный настрой, присущий в эти дни всей стране. Когда мы ехали в губернаторство, нам повстречалась колонна школьников и учителей астаринских школ. Колонна, в которой было много лозунгов революционного содержания, шла к центру, где находилась площадь с прекрасным садом. Там должен был состояться городской митинг. Школьники и учителя, в отличие от столичных, шли спокойно. Никто не выкрикивал лозунгов. К тому же колонну почему-то охраняла полиция.
К вечеру, закончив дела, мы вышли на берег Каспийского моря. Несмотря на конец декабря, день выдался теплым, солнечным. Море было спокойным. Местные рыбаки на моторных баркасах забрасывали сети. На берегу много любопытных, наблюдающих за ловом рыбы. Улов не очень богат. Довольно мелкую чешуйчатую рыбу аккуратно укладывают в корзины, а огромных осетров, к нашему удивлению, небрежно выбрасывают обратно в море. По религиозным догматам мусульмане осетровую рыбу не едят. Вот почему на тегеранских базарах самая дешевая рыба — осетрина. Ее покупают главным образом иностранцы.
Вечером в холле гостиницы смотрели московскую и бакинскую телепрограммы. Служащие отеля сказали мне, что жители Астары, большая часть которых азербайджанцы и талыши, чаще смотрят телепередачи из Баку. Но сегодня их, как и нас, больше интересуют события в Иране, поэтому смотрим последние известия из Тегерана. Программы до предела упрощены, передаются только последние известия, музыка, молитвы по регламенту и срочные постановления правительства. Через каждые 30 минут телевидение прерывает передачи и диктор обращается к населению страны, призывая его строго экономить бензин, керосин, газойль, воду, электроэнергию, хлеб, мясо и другие продукты.
29 декабря. Днем из Тегерана прибыл в Астару представитель строительного управления иранских железных дорог господин Мостафави. Это близкий нам по работе сотрудник. Он рассказал нашим изыскателям, что происходит в Тегеране. По его словам, там идут горячие схватки. Демонстранты штурмуют заслоны армии и полиции, пытаясь вплотную приблизиться к американскому посольству. Главные улицы города перегорожены баррикадами из перевернутых автомашин, вывороченных столбов, железных бочек. В городе много пожаров, слышится стрельба. Он рассказал нам и о том, что происходило в Казвине 27 декабря, когда нам пришлось миновать город по другой дороге. В тот день горожане напали на казармы жандармерии. Против захватчиков были направлены армейские танки. Один танк, врезавшись в толпу, раздавил несколько человек. Возмущенное население стало громить и поджигать правительственные учреждения города. Войска стреляли по толпе. Были убитые и раненые.
30 декабря. Проектно-изыскательские работы инженеров экспедиции проходили на самой советско-иранской границе, на правом берегу реки Астара-Чай. Поскольку это связано с соблюдением пограничного режима, то нам рекомендовали установить связь с советскими пограничниками, чтобы поставить их в известность о масштабе и характере работы. Пришлось просить разрешение на встречу с погранкомиссаром Астары Иранской. Нуцубидзе и я прибыли в комиссариат. Нас дружелюбно встретил погранкомиссар — молодой капитан. Он довольно долго говорил о дружбе, о том, что советско-иранская граница – это граница мира. Нуцубидзе с ним соглашался и как бы между прочим заметил, что нам бы хотелось по телефону сказать несколько слов советскому погранкомиссару о характере нашей работы на границе. Капитан очень вежливо ответил, что, к сожалению, такая телефонная связь отсутствует. Затем капитан нам посоветовал на самой границе у реки вести работы поаккуратнее, чтобы не беспокоить советских пограничников. С тем мы и ушли, поблагодарив погранкомиссара за совет.
Вечером опять сидим в холле, и я своим сотрудникам перевожу информацию тегеранского телевидения. Судя по передачам, в правительстве назревают перемены. Сообщалось, что премьер-министр Азхари последние 9 дней, оказывается, был тяжело болен и лежал с сердечным приступом, а сегодня вышел на работу. В ночных известиях передали, что шах принял председателей сената и меджлиса и имел с ними продолжительную беседу. Далее шли сообщения о том, что экономическая жизнь в Тегеране почти парализована: керосиновые лавки закрыты, в пекарнях в одни руки продают не более четырех лепешек-сангяков, автобусы не ходят.
У нас создалось впечатление, что столица умирает.
31 декабря. Рано утром представитель Техностройэкспорта Г.Ф. Захаров сообщил нам по телефону, что Нуцубидзе должен срочно возвратиться в Тегеран. Положение осложнялось тем, что у нас почти не было бензина. Пришлось сливать бензин со всех экспедиционных машин, находящихся в Астаре. В 8 часов мы уже выехали. Чтобы сократить путь, решили проехать через Тебриз, в котором к тому же была возможность дозаправиться у наших специалистов, электрифицирующих железную дорогу Джульфа — Тебриз. Нуцубидзе сопровождали представитель иранских железных дорог господин Шарафиян и я.
Асфальтированная дорога, идущая по долине реки Астара-Чай вдоль советско-иранской границы, очень живописна. Крутыми серпантинами извивается она над головокружительными пропастями, проходит через густые лесные массивы мимо голубоватых водопадов, срывающихся с огромной высоты. Через 30 километров этого сказочного пути дорога приводит в местечко Хейран, расположенное на высоте 1550 метров над уровнем моря. Эти полтора километра вверх мы стремительно поднимались, наблюдая необозримую гладь Каспийского моря. И поэтому от сменяющихся картин великолепной природы впечатление о красоте окружающего нас мира еще более усиливалось. Мы остановились и пробыли несколько минут на высшей точке перевала. Полюбовавшись на открывающуюся фантастическую панораму, снова тронулись в путь. Дорога по пологому спуску вела в Ардебиль. Я включил приемник и настроил его на Тегеран. Диктор читал указ шаха, согласно которому он поручает Шапуру Бахтияру сформировать новое правительство.
Кто такой Шапур Бахтияр? Он родился в 1914 году. Образование получил во Франции. Общественно-политической деятельностью стал заниматься с 1948 года, будучи одним из организаторов партии «Иран»[5] . Эта партия в 1949 году вошла в Национальный фронт, созданный Мохаммедом Мосаддыком. В правительстве Мосаддыка Бахтияр занимал пост госсекретаря по вопросам труда. После государственного переворота 1953 года и свержения правительства Мосаддыка находился в политической оппозиции. Западные политические обозреватели считают Бахтияра одним из лидеров умеренного прозападного течения.
В 14 часов прибыли в Ардебиль. Он, как и другие иранские города, приобрел типичные черты борющегося революционного города: в витринах магазинов и в окнах вывешены портреты Хомейни, стены домов исписаны тысячами антишахских, антиправительственных и антиамериканских лозунгов. Многие банки и кинотеатры сожжены, на улицах толпы людей. Монументы шаху пока целы. Они охраняются армейскими подразделениями. С городского телефонного переговорного пункта господин Шарафиян пытался позвонить в Тебриз, чтобы заказать для нас гостиницу. Но из этого ничего не получилось. Связисты тоже бастуют.
Снова продолжаем свой путь. Почти прямая дорога, не петляя, постепенно поднимается в заснеженные горы. Впереди справа на фоне голубого неба ослепительно сверкает на солнце белая вершина Савелан-Кух. Ее высота 4880 м. При приближении к перевалу Нир, расположенному на высоте 2100 м, началась необычная снежная вьюга при ясном небе. В салоне автомобиля стекла заиндевели. Даже включенная печь не спасает от холода. В районе перевала высота снежного покрова настолько велика, что дорога фактически прорублена в толще спрессованного снега. Наконец преодолели высшую точку перевала и начали быстро спускаться в Серабскую долину. Вскоре снег исчез. В машине стало тепло.
При подъезде к Серабу нас остановил жандармский патруль, проверил документы и сообщил, что город на осадном положении. Он посоветовал не ехать через центр, и мы направились в объезд. Город небольшой. На улицах почти не видно прохожих. Как Аббас ни старался ехать по окраинам, он все-таки заблудился при поворотах и прямехонько выехал на центральную городскую площадь с монументом шаха. Монумент усиленно охранялся. Вокруг него из мешков с песком были выложены стрелковые ячейки, около которых прохаживались полицейские, вооруженные автоматами. Но почему же город на осадном положении? Мы недоумевали. Естественно, на эту тему расспрашивать полицейских не хотелось. А вокруг ни души. Только достигнув селения Хатунабад, мы узнали от его жителей что произошло в Серабе. Оказалось, что вчера возбужденная толпа жителей Сераба после митинга пыталась разрушить монумент шаха в центре города. Полицейские открыли стрельбу и убили 8 человек.
К вечеру в густом тумане прибыли в Тебриз. Остановились в гостинице. Администратор, узнав кто мы такие, проявил к нам исключительное дружелюбие. Видимо, чтобы окончательно доказать свое расположение к нам, он достал из-под стойки биографию В.И. Ленина на персидском языке. Опередив наши вопросы, администратор рассказал обо всем, что происходит в городе. В частности, доложил, что сегодня демонстранты напали на американское консульство в Тебризе, а революционеры разбили оконные стекла в здании турецкого консульства. На выраженное мной недоумение по поводу разбитых окон в турецком консульстве он ответил, что, судя по выкрикам из толпы, тебризцы недовольны пассивной позицией Турции в отношении происходящих событий в Иране. Центр города оцеплен войсками, окраины и Тебризский университет находятся под контролем патрульных, армейских бронетранспортеров и полицейских машин. Въезжающие в город автомобили заставляют ехать по объездной дороге.
Чувство беспокойства за судьбу нашей экспедиции в Мешхеде заставило Нуцубидзе туда позвонить. С этой целью мы пришли с ним на тебризский железнодорожный вокзал. Огромное здание вокзала было безлюдным. Дежурил лишь один полицейский. По телефону-автомату Нуцубидзе связался со своим заместителем Г.М. Кварцхавой в Мешхеде. Его сообщение было очень тревожным. Он взволнованно говорил, что в Мешхеде идут уличные бои, город горит. Наши сотрудники не могут выйти из служебного помещения, чтобы добраться домой. Некоторые члены экспедиции, видя такое положение, предлагают по своей инициативе немедленно выехать в Тегеран, ибо местные власти полностью деморализованы и не могут что-либо предпринять. На окончательное решение повлияли советы местных жителей-соседей. Они сказали, чтобы никто никуда не уезжал, так как ехать в Тегеран очень опасно, и предложили свою помощь, сказав, если хотите, переходите в наши дома. И наши специалисты успокоились, оставшись в Мешхеде. Нуцубидзе одобрил такое решение и посоветовал на работу пока не выходить.
За несколько часов до наступления Нового года руководитель контракта по электрификации железной дороги Джульфа — Тебриз А.Н. Михайлов, с которым наша экспедиция постоянно сотрудничала, пригласил в финскую баню. Ее построили сами сотрудники контракта, соблюдая все необходимые высокие параметры такого сооружения. Мы с радостью приняли приглашение. После длительной утомительной дороги сауна пришлась нам весьма кстати.
В узком кругу друзей-соотечественников за праздничным столом в номере гостиницы «Тебриз» мы встретили новый 1979 год. Ровно в полночь официант ресторана доставил в наш номер новогодний подарок — большой поднос с фруктами и сладостями от неизвестного доброжелателя. Однако мы не сомневались, что этим доброжелателем был наш новый знакомый — администратор гостиницы.
Продолжение следует…
Источник: Калинин Е. Л. Исламская революция 1979 года в Иране. Записки очевидца. — М.: Институт востоковедения РАН, 2010. С. 51 – 78.
[1] Корбан — ежегодный праздник жертвоприношений у мусульман. Отмечается 10‑го числа 12‑го месяца мусульманского лунного календаря. Главный ритуальный обряд — приношение кровавой жертвы (обычно барана).
[2] 24 эсфанда — так называется последний день перед новогодним праздником Навруз.
[3] Мохаррам — первый месяц мусульманского лунного календаря.
[4] День ашуры — день убийства имама Хусейна.
[5] Партия «Иран» — создана в мае 1944 г. крупными и влиятельными чиновниками, отражающими интересы иранской буржуазии. В 1944–1945 гг. она поддерживала Народную партию Ирана («Туде»). По основным вопросам внутренней и внешней политики солидаризируется с Национальным фронтом.