Мехди Ахуи. Али Шариати о Палестине: создание священного символа восстания против несправедливости и господства
Шариати внес свой вклад в иранский политический дискурс в вопросах Израиля и сионизма, соединив взгляды более ранних антиизраильских религиозных сил, таких как аятолла Кашани, и взгляды иранских социалистов, таких как Джалаль Але-Ахмад. Предлагая своего рода левую интерпретацию ислама, они заимствовали идею «Израиля как марионетки империализма» у левых и концепцию «отстаивания справедливости» у шиитов. Результатом стал горячий антисионизм, основанный на сочетании исламских и социалистических идей.
Информация об авторе:
Мехди Ахуи – доцент кафедры политологии факультета мировых исследований Тегеранского университета (Иран). Он получил степень доктора философии в области международных отношений в аспирантуре Института международных исследований и исследований развития Женевского университета (Швейцария). Доктор Ахуи был внештатным исследователем в Немецком институте глобальных и региональных исследований (GIGA) в 2013 году и постдокторантом Женевского фонда межрелигиозных и межкультурных исследований и диалога в 2009-2010 годах.
Доктор Али Шариати был одним из самых влиятельных интеллектуалов Исламской революции. Влияние и популярность его трудов и учения продолжают ощущаться во всем иранском обществе. Получив степень магистра социологии в Парижском университете, Шариати был главным защитником дела революции в конце 1960-х и начале 1970-х годов. Будучи интеллектуалом, он пытался объяснить и предложить решения проблем, с которыми сталкиваются мусульманские общества, с помощью традиционных исламских принципов, переплетенных и понятых с точки зрения современной социологии и философии. Шариати произнес свои самые известные речи в период с 1969 по 1972 год в Хоссейнийе-йе Эршад, крупном религиозно-культурном центре на севере Тегерана. Эти лекции оказались чрезвычайно популярными среди его учеников, создав огромную интеллектуальную силу для Иранской революции 1978-1979 годов. В результате его популярность быстро распространилась среди всех слоев общества, в том числе среди членов среднего и высшего классов, у которых интерес к учению Шариати чрезвычайно возрос[1].
Один из первых комментариев Шариати по палестинскому вопросу относится к июлю 1967 года, через несколько недель после Шестидневной войны. Он в очень критическом тоне раскритиковал некоторых левых интеллектуалов за их поддержку Израиля[2]. Он сожалел, что, по мнению некоторых иранских марксистов, «тот, кто сочувствует поражению арабов и страданиям тысяч бедных бездомных арабов Иерусалима, Синая и Сирии, называется буржуазным … Тот, кто говорит, что Израиль – это западное создание, является буржуазным … Кто бы ни сочувствовал палестинским беженцам, изгнанным из своих родных городов, домов и земель в пылающие пустыни Иордании … их сочувствие исходит от буржуазии! … Тот, кто испытывает ненависть и жаждет мести, видя, что после всех этих славных завоеваний на протяжении истории Иерусалим ныне попал в руки евреев [сионистов] и что мусульмане стали беззащитными жертвами еврейско-христианского [союза] и изгнаны из этой священной земли самым жестоким образом, был затронут самыми низкими буржуазными чувствами!»[3]
Как видно из этого параграфа, он резюмирует причины своей враждебности к сионизму следующим образом: (1) Израиль является западным созданием на Ближнем Востоке; (2) Израиль обращается с арабским народом несправедливо и жестоко; и, наконец, (3) Палестина является неотъемлемой частью мусульманского мира.
Отвергая идею о том, что Израиль является «свободным, демократическим, социалистическим и антиимпериалистическим государством», как утверждают некоторые левые авторы, он обвинил их в незнании реальной природы Израиля[4]. Подчеркивая «несправедливость» Израиля даже по отношению к еврейскому народу, он писал:
«Есть много человеколюбивых и широко мыслящих евреев, которые считают сионизм и государство Израиль предательством как в отношении иудаизма, так и в отношении человечества… Поведение израильского правительства настолько превышает все границы жестокости и является настолько ультрафашистским, что даже Гитлер и Муссолини отреклись бы от него. Я слышал от многих интеллектуальных иранских и египетских, сирийских, иракских и североафриканских евреев, которые живут в большом количестве в Париже, Италии и Великобритании, что израильское правительство не только смотрит свысока на арабов – чей дом был там на протяжении веков – будто на индийских неприкасаемых, но даже считает тех евреев, которые стали жертвами манипуляций со стороны сионистской пропаганды и покинули Иран, Египет, Марокко и другие арабские и исламские страны, отправившись на землю обетованную … чужаками и иностранцами»[5].
Шариати продолжил свою дискуссию о дискриминации, которую он видел между западными и восточными евреями в Израиле, утверждая, что восточные евреи стали униженным меньшинством, которое ставится ниже американских и европейских евреев, потому что они считались «арабизированными» и «омусульманившимися» в течение долгой истории сосуществования мусульман и евреев на Востоке. Они, по мнению Шариати, считались не иначе, как бременем для израильского общества, и как таковые были лишены какой-либо возможности политического и экономического прогресса[6].
Что касается сочетания антисионизма и антиимпериализма на Ближнем Востоке, которое стало предметом критики со стороны некоторых левых авторов, Шариати утверждал, что такое сочетание было вполне естественным и понятным, поскольку империализм не был «абстрактным и метафизическим понятием, подобным похоти или дьяволу и тому подобному»[7]. Однако империализм, добавил он, «всегда выставляется напоказ через объективный фасад, как бывшая [британская] нефтяная компания в Иране, Ост-Индская компания, Союз шахтеров в Конго и сионизм в арабских странах»[8]. По мнению Шариати, те, кто задавался вопросом, почему иранский народ был так потрясен израильской агрессией на арабских землях, в то время как они не проявляли таких же чувств во время индо-пакистанской войны или греческого наступления против мусульман-турок, просто не знали реальных причин иранской оппозиции по отношению Израилю. Он подчеркнул, что иранские интеллектуалы не выступали против сионизма в Палестине и его агрессии против Египта, Сирии и Ирака только из-за их религиозной связи с палестинским народом, но их возражения были, прежде всего, вызваны «неприятием империализма и западного колониализма»[9].
Шариати определял сионизм как порождение западного колониализма, роль которого будет заключаться в создании для империализма базы в самом сердце нестабильных мусульманских стран[10]. По его мнению, Израиль представлял собой фашистское государство, «режим, захватывающий земли силой оружия, сделанного в Англии, Америке и Франции, приводящий капиталистов со всей Европы в бедную арабскую страну и изгоняя ее коренное население в раскаленные пустыни Синая и Иордании, по всей Африке и на Ближнем Востоке, запирающий мусульманских крестьян в их деревнях, сокрушающий по приказу империалистов любую арабскую страну, которая хотела бы освободиться от господства западного колониализма, дико истязающий военнопленных, изгоняющий людей из их домов, рассматривающий в качестве своей политической и социальной основы еврейскую расу и религию, так как же такой режим может быть не фашистским? … Именно сионизм, а не идея арабской солидарности против колониализма, равнозначен фашизму»[11].
Шариати отказался сравнивать арабо-израильский конфликт с другими обычными примерами территориальных споров в мире. Он был возмущен идеей, высказанной некоторыми иранскими марксистами, которые предложили иранским интеллектуалам отвергнуть любые признаки антисемитизма, рассматривая арабо-израильский конфликт как нормальный территориальный спор. Он подчеркнул, что «Израиль – это не вопрос классов и экономики, который имел бы отношение к революционному социализму, и он не имеет никакого отношения прогрессивности или отсталости. Это вопрос агрессии по отношению к национальной принадлежности народа в целом и оккупации части его родины. Здесь каждый араб, будь то правый или левый, феодал или социалист, мусульманин или материалист, испытывает боль»[12].
Отвечая на обвинение в антисемитизме, он сравнил израильскую оккупацию Палестины с нацистской оккупацией Франции, в результате которой каждый французский гражданин был унижен и испытывал боль. Он задал иранским левым интеллектуалам вопрос о том, что бы они подумали о французском интеллектуале в Монпелье, который пришел в ярость от нацистской оккупации Парижа во время Второй мировой войны, испытав чувство мести, «будут ли они винить его … за то, что он последовал за чувствами масс и отказался от своей сущности интеллектуала, и за то, что он не считал оккупацию Парижа нормальным территориальным спором, и за то, что он был задет расистской антинемецкой ненавистью, и за то, что он смешивал французский национализм с антинацизмом и антигерманизмом?»[13]
Шариати дополнил этот аргумент тем что, спросил, является ли создание Израиля в Палестине компенсацией за преступления Запада против еврейского народа, включая его преследования в Германии, Польше, Франции, Испании и России. Если это так, то он задается вопросом, почему эта компенсация должна выплачиваться за счет мусульман Ближнего Востока. Он писал: «Почему Запад и христианство должны отдавать исламскую Палестину в качестве вознаграждения? Почему бы им не отдать часть Польши, где евреев подвергают самым страшным пыткам? Почему бы им не отдать в качестве компенсации за Холокост одну из земель Федеративной Республики Германия? Почему христианство должно компенсировать свои гонения на евреев, совершаемые им в течение последних двух тысяч лет, из кармана ислама? Почему Запад должен платить за свои преступления из пустых карманов ближневосточных государств? Почему дома и жизни сотен тысяч бездомных арабов-мусульман должны быть отданы евреям в качестве компенсации за преступления церкви, грехи Европы и Холокост нацистов? Евреи веками жили в исламских странах, как на своей родине, и пользовались всеми своими социальными и экономическими правами»[14].
Шариати завершил этот длинный текст сожалением о том, что вместо того, чтобы компенсировать свою прошлую несправедливость по отношению к евреям за счет собственных ресурсов, западные державы передали судьбу еврейского народа в руки некоторых авантюрных милитаристских лидеров и использовали их в качестве средства для гонений на мусульман Ближнего Востока как Запад преследовал евреев в течение последних двух тысяч лет[15]. Таким образом, Шариати подразумевал, что и мусульмане, и евреи стали жертвами западного империализма.
В своем «Перечитывании ирано-исламской идентичности» Шариати посвятил одну часть своего анализа обсуждению национализма. Он утверждал, что западные представления о национализме были результатом всепроникающего расизма и антисемитизма, которые в конечном итоге привели к возникновению сионизма как защитной реакции. Сионизм, утверждал он, спровоцировал этнический арабский национализм в исламских обществах. Шариати пришел к выводу, что на этой основе все националистические движения вытекают друг из друга и усиливают друг друга, несмотря на то, что они могут казаться политическими оппонентами[16]. Он продолжал утверждать, что национализм в Иране никогда не имел расистского компонента и, следовательно, никогда не был антиеврейским. «Одна из самых достойных характеристик нашего общества состоит в том, что наша культура и религия никогда не давали благодатной почвы для развития унижения людей на расистской основе. Пример [иранских] евреев – лучшее тому подтверждение. Они веками ассимилировались в нашем обществе, сохраняя при этом свои религиозные и расовые отзличия; однако они не сталкивались с какими-либо трудностями в приспособлении к своему окружению, и их даже легко принимали на нашем исламском базаре, который всегда был главным источником сильных религиозных чувств [иранцев-мусульман]. Они часто поддерживали гуманные и близкие отношения со своими мусульманскими коллегами. Поэтому вполне естественно, что они не мечтали о Земле Обетованной, не испытывали искушения вернуться в Сион и никогда не думали о расовом превосходстве и создании независимого государства и правительства. Напротив, если мы стали свидетелями подъема агрессивного сионизма на Западе, то это потому, что он был реакцией на их жестокий и беспощадный антисемитизм, который был начат еще за семьдесят лет до Христа римлянами и продолжен христианской церковью, а совсем недавно – фашизмом и нацизмом в Европе и Америке, где евреи считались «низшей расой», «убийцами Бога» и «врожденными предателями» и должны были пройти через все виды ошеломляющих пыток и унижений. Не случайно ни один сионист не вышел из среды еврейского населения какой-либо из исламских стран[17].
По мнению Шариати, фашизм, нацизм и сионизм были продуктами западного национализма расистского типа. Хотя сионизм был реакцией на христианский антисемитизм на Западе, он унаследовал ту же самую расистскую сущность[18]. В других случаях он называл сионизм «второй по величине трагедией после нацизма»[19]. Например, он писал: «Считаете ли вы, что эти западные фильмы, которые постоянно и неустанно показывают миру преступления фашистов и нацистских немцев, являются ложью? Нет, все это правда! Но вопрос в том, почему они проявляют такую чувствительность только к «какой-то одной части правды» и игнорируют всё остальное?»[20]
Шариати резко критиковал тех, кто, по его словам, пытался оправдать израильскую оккупацию Палестины, говоря, что палестинцы могут наслаждаться лучшей жизнью в Израиле, чем в любой арабской стране. Хотя он признал, что Израиль, возможно, более демократичен, чем арабские режимы, он подчеркнул, что его оппозиция Израилю связана с самим его существованием и не имеет ничего общего с политическим поведением Израиля. «Они выдвинули этот аргумент и вложили его в уста европейцев и американцев, как бутерброд. Они использовали тот же аргумент, чтобы оправдать колониализм в прошлом – например, что британское правление над Индией было намного лучше, чем правительство мусульманских индийских правителей до эпохи западного колониализма … Что касается господства Израиля над Палестиной, то было бы «ошибкой» сравнивать режим Бен-Гуриона и Голды Меир с режимом [короля] Фейсала и [короля] Хусейна с точки зрения их поведения по отношению к своим гражданам. Верно, что первые определенно более демократичны и либеральны, чем вторые. Но здесь речь идет не о типе политического режима и его поведении, а о колониализме, оккупации, захвате и праве на независимость в отношениях одной страны с другой. В противном случае всем известно, что поведение британских правителей и британского народа в целом было гораздо более демократичным и цивилизованным, чем поведение местных правительств африканских племен … Ну и что с того? Почему мы вообще должны делать это сравнение?»[21]
Шариати считал, что западный империализм и сионизм сформировали «единый фронт» против мусульман[22]. Он еще раз перечислил всех врагов ислама и мусульман: «Наши враги в данный момент включают в себя империализм, капитализм и материализм, дух буржуазии, эксплуатации, машинизма, классовые различия, фашизм, сионизм, нигилизм, жадность благосостояния, безумие потребления, культурный колониализм, отчуждение, вседозволенность, утрата связи с историей, культурные метаморфозы, падение моральных ценностей и верховенство денег»[23].
Он также назвал «мировой сионизм», «международный империализм», «старый и новый колониализм», а также «тиранию», «расизм» и «западничество» самыми большими бедами современности[24].
Шариати предложил мусульманам объединиться против того, что он называл «союзом между империализмом и сионизмом»[25] Он особенно сосредоточился на палестинском вопросе после Шестидневной войны 1967 года и оккупации Израилем Иерусалима[26]. Ссылаясь на шиитско-суннитский спор, он писал: «Существует заговор с целью вызвать раскол за линией фронта [мусульман], и это лучший способ отвлечь их от угрозы сионизма. То есть запугать суннитов шиитским исламом и запугать шиитов опасностью суннитского ислама. И лучшим облегчением для врага было бы увидеть, что два солдата на противоположном фронте сражаются друг с другом… За шумными спорами этих двух братьев, пытающихся свести друг с другом счеты в первые годы Ислама, легко можно услышать победоносный смех с Западного берега реки [Иордан]»[27].
Шариати считал, что как среди шиитов, так и среди суннитов есть жесткие экстремистские священнослужители, которые провоцируют у этих двух основных групп мусульман враждебные чувства по отношению друг к другу и разжигают бесполезные споры между ними[28]. Он утверждал, что этот путь приведет к тому, что обе стороны сознательно или бессознательно будут служить интересам сионизма и мирового империализма. Он неоднократно ссылался на шиитско-суннитские споры как на «заговор» врагов.
«[Они] хотят запугать нас друг другом, чтобы мы не боялись опасности империализма; [они] хотят мобилизовать нас друг против друга, чтобы мы отвлеклись от сионизма; [они] хотят втянуть нас в борьбу друг с другом, чтобы мы забыли, где находится настоящий фронт войны. Не случайно, что все эти рассуждения и провокации, дискуссии и дебаты с обеих сторон в конечном итоге ведут к одному и тому же выводу, и обе стороны выносят одни и те же фетвы друг против друга: с одной стороны звучит: «Шииты хуже, чем Израиль», а с другой стороны: «Сунниты хуже, чем Израиль». Логично, что в результате этих двух аргументов Израиль оказывается лучше, чем все мусульмане. Кто бы мог себе представить, сколько денег было потрачено на то, чтобы заставить мусульман признать это самостоятельно?»[29]
Шариати выразил сожаление по поводу того, что сразу после Шестидневной войны и оккупации Иерусалима некоторые силы спровоцировали в исламском мире шиитско-суннитский спор. Он призвал шиитскую интеллигенцию открыто отвергнуть высказывания некоторых традиционалистов, которые считают суннитов более опасными для шиитов, чем Израиль[30]. Критикуя суннитских экстремистов за разжигание вражды между шиитами и мусульманами-суннитами, он призвал суннитов объединиться с шиитами против сионизма, который, по его мнению, был самым опасным врагом всех мусульман. Он писал:
«Мусульманские интеллектуалы-сунниты, которые хорошо осведомлены об исламе и положении мусульман в современном мире, должны просвещать свой народ, чтобы им не манипулировала [антишиитская] пропаганда. Они не должны подменять ненависть к евреям-колонизаторам и христианам, проникшим в самое сердце исламского мира, враждебностью к шиитам, которые на самом деле являются их друзьями»[31].
Шариати утверждал, что на него оказывалось давление с разных сторон из-за его взглядов по двум конкретным темам: сионизм и исламская солидарность[32]. Называя эти две темы «слишком чувствительными» в иранском обществе, он подробно объяснил, что он имел в виду под единством между мусульманами-шиитами и суннитами:
«То единство, которое я отстаиваю для исламского общества – это единство между представителями разных ветвей ислама, которые противостоят одним и тем же антиисламским врагам: единство, направленное против внешнего врага – империализма и сионизма. [Теологическое] объединение шиитов и суннитов бессмысленно; это неразумно и неосуществимо … То, что я подразумеваю под «единством» – как я уже говорил несколько раз – это единство шиитов и не-шиитов, направленное против империализма и сионизма, а не объединение шиитских и суннитских ветвей, когда шииты и сунниты становятся одним целым. Кто бы ни говорил об этом – объединении шиитов и суннитов – ничего не знает о шиитах и суннитах, равно как и об истории и религии, а также об интеллектуальных и научных вопросах»[33].
Институт Хосейнийе-йе эршад, где самые известные интеллектуалы революции, в том числе Али Шариати и аятолла Мотаххари, сделали многие свои важнейшие выступления, был закрыт в начале 1970-х годов из-за давления со стороны правительства и целого ряда внутренних административных проблем. В одной из своих последних лекций перед закрытием центра Шариати предупредил своих юных поклонников о влиянии вражеской пропаганды на раскол мусульманского лагеря и назвал то, что он называл «Союзом евреев и христиан», «черной силой западного колониализма»[34]. Он заявил, что, по его мнению, сионисты имеют неоспоримый контроль над мировыми СМИ и могут манипулировать даже самыми интеллектуальными людьми в мире.
«В 1961, 1962 и 1963 годах, когда я был во Франции, я мог видеть, что самый крупная политическая, идеологическая, философская и социальная фигура на Западе или, по крайней мере, во Франции – Жан Поль Сартр, который считался на Западе главным вдохновителем и идеологом гуманизма и экзистенциализма… важнейший отец-основатель современной философской школы и самый уважаемый политический, социальный и революционный деятель, находился под всепоглощающим влиянием манипуляторской пропаганды мирового сионизма. Его мысли, слова, интервью, работы и поведение были посвящены защите власти сионизма, который он называл «единственным опытом социализма на Ближнем Востоке», «символом западной демократии в арабских странах» и «проявлением человеческого либерализма в традиционалистских и отсталых обществах». Однако многие еврейские интеллектуалы позже поняли, что сионисты были худшими фашистами в мире и позором для еврейской религии и народа»[35].
Будучи революционным интеллектуалом, Шариати был полон решимости дать новую интерпретацию ислама, которая была бы полезна в борьбе с проблемами современного иранского общества. В своих рассуждениях об Имаме Али он заявил, что учения шиитских имамов прекрасно применимы к современной жизни, «как будто они присутствуют перед нами сегодня и могут научить нас тому, что мы должны делать сейчас»[36]. Далее он продолжил:
«Али – это не просто «священный образ», который мы должны только восхвалять … Быть шиитом Имама Али – это не абстрактное понятие, а «практический факт». Это потому, что «ши‘а» означает «следование», а это «действие» – объективное и конкретное целенаправленное действие, а не просто «чувство», не просто «высказывание» и не «эмоциональная субъективность»… Основные три главы жизни Али можно резюмировать следующим образом: «идеология, единство и справедливость». Это три больших урока для всех времен и всех мест. Это три ярких девиза, в которых мусульмане всего мира остро нуждаются сегодня для борьбы с интеллектуальным упадком, отсутствием идеологии, классовыми различиями, внутренней эксплуатацией и тиранией, а также внешними врагами – империализмом и сионизмом. Вот в чем смысл жизнеспособности Имама; вот почему Имам всегда присутствует, и вот почему Али всегда остается нашим проводником и имамом»[37].
В конце 1973 года, когда Шариати стал чрезвычайно популярен среди студенческой молодежи, он был схвачен тайной полицией шаха (САВАК) и посажен в тюрьму на полтора года. Это был его второй тюремный срок после взятия под стражу по возвращении из Парижа в 1964 году. В конце концов, широкое давление со стороны населения и международный протест привели к окончанию его тюремного срока, и он был освобожден 20 марта 1975 года на особых условиях, когда ему не разрешалось преподавать, публиковать или проводить собрания, будь то публичные или частные. Аппарат государственной безопасности, САВАК, внимательно следил за каждым его движением. Шариати отверг эти условия и решил уехать из страны в Англию. Через три недели он умер от того, что было объявлено сердечным приступом.
Заключение
На протяжении 1960-х и 1970-х годов в иранский религиозный дискурс было введено много новых концепций, таких как антиимпериализм. Решающим в этом процессе было влияние работ Джалаля Але-Ахмада на религиозных мыслителей и роль таких ученых, как Али Шариати. После 1967 года иранские религиозные мыслители начали использовать линию рассуждений, отраженную в дискурсе Шариати, согласно которой Израиль был представителем западного колониализма и империализма на Ближнем Востоке. Была создана подходящая почва для усиления религиозной оппозиции Израилю на основе таких современных концепций, как «стремление к свободе», и в контексте общего глобального столкновения между «угнетателями» и «угнетенными». В 1960-х и 1970-х годах, когда несколько стран третьего мира в Африке и Азии боролись за независимость от западного колониализма, такое изображение мира, разделенного между угнетателями и угнетенными, привлекало в Иране множество религиозных мыслителей, которые выступали против внешней и внутренней политики шаха, с одной стороны, и против вмешательства западных держав в дела Ирана – с другой. В этом контексте палестинское сопротивление Израилю было воспринято многими иранскими исламистскими революционерами как символ страха и пример борьбы против угнетения как внутри страны, так и во всем мире. Вопрос о Палестине был вопросом, в котором левые и шиитские концепции поиска справедливости и противостояния угнетению полностью совпадали.
Шариати внес свой вклад в иранский политический дискурс в вопросах Израиля и сионизма, соединив взгляды более ранних антиизраильских религиозных сил, таких как аятолла Кашани, и взгляды иранских социалистов, таких как Джалаль Але-Ахмад. Предлагая своего рода левую интерпретацию ислама, они заимствовали идею «Израиля как марионетки империализма» у левых и концепцию «отстаивания справедливости» у шиитов[38]. Результатом стал горячий антисионизм, основанный на сочетании исламских и социалистических идей. В общем, отношение Шариати к палестинскому вопросу можно резюмировать в следующей его фразе: «Мы не враждебны евреям, но мы враждебны Израилю. И это обусловлено не религией, а тем, что он является фашистским и представляет собой плацдарм западного колониализма и империализма»[39].
Мехди Ахуи
Источник: Ahouie, Mahdi. Ali Shariati on the Question of Palestine: Making a Sacred Symbol for Uprising against Injustice and Domination, in: Ali Shariati and the Future of Social Theory. Religion, Revolution, and the Role of the Intellectual. Edited by Dustin J. Byrd, Seyed Javad Miri (Brill, 2017). Pp. 200 — 219.
Библиография
Ashouri, Daryoush. “Zedde Sahyunism va Zedde Amperialism dar Sharq!” Ferdowsi, Issue 820, 11 July 1967.
Boroujerdi, Mehrzad. Iranian Intellectuals and the West: The Tormented Triumph of Nativism. Syracuse: Syracuse University Press, 1996.
Chehabi, Houchang E. Iranian Politics and Religious Modernism, The Liberation Movement of Iran under the Shah and Khomeini. Ithaca and New York: Cornell University Press, 1990.
Shariati, Ali. Ali. Tehran: Nashr-e Azmun, 1384/2005.
Shariati, Ali. Asaar-e Goonegoon. Vol. II, Tehran: Agah Publication, 1384/2005.
Shariati, Ali. Ba Mokhatabhaye Ashna Tehran: Hosseinieh-ye Ershad, n.d.
Shariati, Ali. Bazshenasi-ye Hoviyat-e Eslami va Irani. Tehran: Elham Publications, 1381/2002.
Shariati, Ali. Nameha. Tehran: Qalam Publications, 1384/2005.
Shariati, Ali. Shiʾeh. Tehran: Elham Publication, 1378/1999.
[1] Подробное обсуждение политической жизни Шариати см. в: Houchang E. Chehabi, Iranian Politics and Religious Modernism, The Liberation Movement of Iran under the Shah and Khomeini, Ithaca and New York: Cornell University Press, 1990.
[2] Реакция Шариати была вызвана главным образом статьей Дариюша Ашури, одного из учеников Халиля Малеки, опубликованной в ежемесячнике «Фердоуси», в которой он заявил о своей поддержке Израиля, обвинив большинство иранских интеллектуалов в смешении антиимпериализма с антисионизмом и даже антисемитизмом. См.: “Zedde Sahyunism va Zedde Amperialism dar Sharq!” Ferdowsi, Issue 820, 11 July 1967, 6–7. Подробнее о фракции иранских марксистов Халиля Малеки см. Введение Хомаюна Катузяна к Халилю Малеки, Хатерат-э Сияси (политические воспоминания), 3-е издание, Тегеран: Раваг, 1360 (1981), с. 35-80. См. также: Mehrzad Boroujerdi, Iranian Intellectuals and the West: The Tormented Triumph of Nativism, Syracuse: Syracuse University Press, 1996, 53.
[3] Ali Shariati, Asaar, 617–618.
[4] Это опять же относится к упомянутой ранее статье Ашури. Халиль Малеки и Джалал Але-Ахмад также выражали подобные идеи, восхищаясь израильской «демократией» и «реальным социализмом», однако позже, после 1967 года, Але-Ахмад отвернулся от Израиля. Примеры одобрительных комментариев Малеки об Израиле см.: Elm va Zendegi, Farvardin 1332 (March–April 1953), 87; Nabard-e Zendegi, Day 1337 (January 1959), 32–33.
[5] Shariati, Asaar, 628.
[6] Ibid., 629.
[7] Ibid., 623–624.
[8] Ibid.
[9] Ibid.
[10] Ibid., 631–632.
[11] Ibid., 630–631.
[12] Ibid., 634–635.
[13] Ibid.
[14] Ibid., 635.
[15] Ibid.
[16] Shariati, Bazshenasi-ye Hoviyat-e Eslami va Irani, 89.
[17] Ibid., 113.
[18] Ibid., 114.
[19] Shariati, Ali, 248.
[20] Shariati, Nameha, 93–94. Цит. по письму Шариати Джалалю Заррини Монфареду.
[21] Ibid., 94.
[22] Ibid., 114.
[23] Ibid., 176. Из письма Шариати своей жене.
[24] Shariati, Shiʾeh, 77.
[25] Ibid., 168.
[26] Ibid., 269.
[27] Ibid., 244.
[28] Shariati, ba mokhatabha, 189–190.
[29] Shariati, Tashayo’, 252.
[30] Ibid., 249.
[31] Ibid., 248.
[32] Shariati, Ali, 130.
[33] Ibid., 179.
[34] Ibid., 283.
[35] Ibid., 283–284.
[36] Ibid., 175–176.
[37] Ibid.
[38] Шариати даже ясно заявил, что он верит в «своего рода левую и прогрессивную интерпретацию ислама» (Shariati, Nameha, 91). Однако это вовсе не означало, что он верил в марксизм. Напротив, Шариати был явным образом настроен против марксизма и/или коммунизма. Его «своеобразная левая» интерпретация ислама просто означала социалистический и революционный подход к религии, но Ислам по-прежнему составлял ядро его мыслей.
[39] Shariati, Shiʾeh, 267.