Мехди Чамран. Чамран был подлинным учеником мистической школы Имама Али
Шахид Чамран был носителем подлинного и практического мистицизма, а не мистицизма в духе постоянного произнесения молитвенных формул, сидения в углу и оторванности от этого мира. Мистический путь Шахида Чамрана – это был тот же подлинный мистический путь, которому следовал Имам Али (мир ему!). Он был в гуще народа на фронтах войны и уединялся в своих мольбах на фронтах поклонения Господу, а его речи были такими, что оставляли людей в глубоком изумлении.
Доктора Мостафа Чамран родился в 1931 году в Тегеране. Он был выдающимся физиком и прекрасным политиком, занимавшим после Исламской революции ряд постов, в том числе пост министра обороны во Временном правительстве и депутата в Меджлисе первого созыва. Шахид Чамран, который был одним из соратников Мусы Садра в создании движения Амаль в Ливане, в годы Священной обороны создал Штаб иррегулярных боевых действий, но в конечном счете погиб смертью мученика в местности Дехлавийе в 1981 году.
Мехди Чамран, который не только многие годы жил вместе со своим старшим братом Мостафой Чамраном и сохранял с ним тесную связь, но и был его преемником на посту руководителя Штаба иррегулярных боевых действий, в своем подробном интервью INCA рассказал о мистических, политических и этических идеях этого великого мученика.
INCA: Покойный мученик Чамран пришел на военный фронт из мира современности, полного новых возможностей и технологий. Как вы оцениваете мистическую составляющую его эпической биографии?
Я бы выразился следующим образом: шахид Чамран совмещал в себе противоположности. В нем сосуществовали противоположные черты, соединить которые вместе, обычно, бывает невозможно или очень сложно. Конечно, нужно отметить, что сам он считал себя учеником мистического пути Достопочтенного Али (мир ему!) и мученичества Хусейна (мир ему!), а потому всегда прибегал к этим двум примерам. Повелитель Правоверных (мир ему!) (Имам Али – Иран-1979) был особой и многомерной личностью на протяжении истории. Он мог прямо на войне, в самых критических условиях, читать проповедь, в которой излагал понятия, исполненные самого глубокого смысла, и этот же самый Повелитель Правоверных, завидев сироту, сажал его себе на плечи и плакал, этот же самый Повелитель Правоверных с присущей ему смелостью поверг на землю Амра ибн Абд Вудда. Этот самый Достопочтенный Али (мир ему!) своим ночным плачем в пальмовых рощах Куфы вызывал сочувствие даже у звезд на небе. Этот самый Повелитель Правоверных ходил по куфийскому базару как великий мистик, следил за покупками, торговлей и ремеслами, а также выполнял роль судьи и выносил судебные решения, которые были изумительными по своей мудрости.
На мой взгляд, последователи Достопочтенного Али (мир ему!) также сочетают в себе противоположности. Шахид Чамран относился к себе как к пыли на ногах Достопочтенного Али. Он считал себя последователем школы Повелителя Правоверных и придавал его личности такое значение, относился к нему с таким почтением, что не считал себя достойным быть даже пылью на его ногах. Этот шахид Чамран также совмещал в себе противоположности, подобные которым мы видим не часто. Будучи крупным ученым в области физики плазмы или ядерной физики, он в то же самое время был умелым солдатом, храбрым и отважным командиром в самом настоящем смысле этого слова, подобных которым у нас очень мало или нет вообще.
Он был одновременно мистиком, аскетом и очень искренним человеком, достигшим подлинного духовного совершенства. В то же время шахид Чамран был руководителем и всюду, куда бы он ни отправлялся, он создавал мощные организационные структуры. Последней его руководящей должностью на фронте был пост начальника Штаба иррегулярных боевых действий. Конечно, он вызвал необычайный скачок, когда возглавлял и министерство обороны. Занимаясь решением этих задач, он также был политиком. Обычно, вы не часто можете видеть, как ученый является откровенно политической фигурой.
Он спокойно садился и разговаривал с такими политическими деятелями тех дней, как Гамаль Абдель Насер. Покойный Хафез Асад советовался с ним. Ясир Арафат и палестинцы тоже регулярно разговаривали и консультировались с ним. Когда он вернулся в Иран, то выполнял ту же роль: политический анализ шахида Чамрана был удивительно точным. В начале революции он выступил с очень красивой речью, которая была переведена на несколько языков. В ней он прогнозировал, что Советский Союз распадется, и все эти исламские страны вернутся к своей мусульманской идентичности. Эта книга даже была напечатана задолго до того, как СССР рухнул.
Он предвидел начало войны и нападение Саддама и еще до начала войны создал Штаб иррегулярных боевых действий, начал готовить партизанские силы на военных базах, а когда война началась, у него уже были подготовленные бойцы. Он прекрасно владел такой способностью к политической аналитике. Шахид Чамран, наряду со всем этим, также был искусным художником и умелым фотографом, у него даже было свое собственное фотоателье.
Он также писал каллиграфическим почерком, и его каллиграфический стиль, в особенности, написанные им молитвы, были особенными. Шахид Чамран также в полноценном смысле был оратором. Он соединил в себе все эти особенности, а потому мы не можем обращать внимание лишь на мистическое и политическое измерение его личности, нам нужно рассматривать все эти аспекты вместе. Он и сам удивлялся, что совмещал в себе столько противоположностей. В одной статье он использовал вместо персидского «ахан» («железо») арабское слово «хадид»: «Железо и слезы – вот я! Как удивителен этот раствор: добрая натура, чуткое сердце, тверже гранита, крепче горы! О Аллах, как же слезы и железо сочетались друг с другом? Я и сам удивлен». Потом он добавил: «Только Божье могущество создает такого загадочного человека». И в самом деле, он был таков. Тяжело сочетать слезы и камень или стекло, чтобы они могли уживаться друг с другом.
INCA: Расскажите о важнейших мистических чертах шахида Чамрана.
Он был последователем практического и подлинного мистического пути, а не мистицизма в духе произнесения суфийских молитвенных формул, вихляния телом и прочих подобных вещей, вроде сидения в углу и оторванности от этого мира. Мистицизм шахида Чамрана – это был тот самый подлинный мистицизм нашего Господина Али (мир ему!). Он воевал на фронте и был среди людей, но на фронтах сражений он молитвенно беседовал с Богом и произносил такие речи, которые изумляли людей.
Тогда, во время боев в Сусангерде, когда он был ранен, его тело целый час истекало кровью, и он вел бои против целого танкового соединения, он молился Великому Господу и посвящал в тайны своего сердца Имама Хусейна (мир ему!), я вкратце расскажу об этом. Он тогда говорил: «О Аллах! Ты желаешь испытать мою веру? Посмотреть, насколько я верен Тебе? Увидеть, насколько я буду стойким перед лицом трудностей и невзгод? Ты желаешь узреть мою любовь к Тебе? Я горю словно свеча, и всё мое бытие пронизано любовью к Тебе. Вот мое сердце! Рассеки его и посмотри. Посмотри, как я весь целиком горю и наслаждаюсь этим горением. Ты желаешь испытать мою веру? О Великий Господь, я приготовился к этому мгновению. Я всю жизнь прожил для того, чтобы подготовиться к этому моменту. К моменту мученической смерти».
Эти слова он говорил на фронте, готовясь встретить мученическую смерть. Он писал об этом и рассказывал нам о том, что по мере приближения мученической смерти он становился все более радостным и ликующим, не ощущал ни свиста пуль, ни разрывов танковых снарядов, ни кровотечения от ран. Он даже сказал своей крови: «Погоди, ты мне пока нужна. Я готов к мученичеству, но я хочу, чтобы это была бесподобная мученическая смерть, которая стала бы примером для других».
Шахид Чамран говорил: «Мне казалось, что Имам Хусейн (мир ему!) стоит на возвышении и смотрит на наш ожесточенный бой, наслаждаясь тем, что один из его шиитов так стойко сражается, и эта картина придавала мне таких сил, что я больше не чувствовал ни боли, ни жжения от пулевых ранений, я стрелял во все четыре стороны, сражался и обращал в бегство танки». Да, танки прятались от шахида Чамрана. Конечно же, он атаковал танки и гранатами, и своими идеями. Поэтому танковые соединения прятались от него. Против него отправили целый грузовик иракских спецназовцев, но и они не смогли оказать ему сопротивление. Некоторые из них бежали, а остальные настолько выбились из сил, что бросили свой грузовик и скрылись. В итоге, он вернулся назад на этом грузовике, захваченном у иракцев в качестве трофея, и сам с одной раненой ногой дошел до госпиталя, чтобы ему сделали хирургическую операцию.
Что интересно, в госпитале тогда не оказалось препаратов для наркоза, и врач спросил его: «Прооперирую без наркоза?» Шахид Чамран ответил: «Ничего страшного». Врач рассказывал, что во время операции постоянно переживал за него, потому что операция делалась сразу на нескольких частях ноги и была очень болезненной, но он увидел, что тот что-то шепчет. Он спросил, нужно ли ему что-нибудь, но шахид Чамран сказал: «Нет. Ты занимайся своим делом, а я занимаюсь своим».
INCA: Шахид Чамран, несомненно, наряду с этими мистическими особенностями, также обладал даром политика. Расскажите о его вкладе как политика и политических взглядах.
Его политические взгляды восходили к его идеям и глубоким религиозным убеждениям. Он говорил: «Я политик, но не политикан». Он всегда упрекал палестинцев: «Вы были хорошими, чистыми и простыми людьми, но стоило вам попасть в Ливан, то есть в самую гущу политики, вы сразу стали политиканами. Это политиканство ни к чему вас не приведет». Мы видим, как Арафат, Абу Джихад, Джордж Хабаш и другие ведут борьбу уже несколько десятилетий, но ничего не добились, а Исламский Джихад и ХАМАС пришли и последовали пути ливанских шиитов, то есть того исламского сопротивления, начало которому в Ливане положил шахид Чамран, и они стали свидетелями побед, а благодаря усилению мощи Исламской революции их сила также выросла многократно и они добились победы.
Мы видели в Газе, как Израиль три раза совершал нападение, но не смог победить эту небольшую группу с незначительными возможностями, хотя внешне казалось, что это должно было у него получиться. В свете религиозных и идеологических рассуждений шахид Чамран был политиком, прекрасно владевшим политическим мастерством, великолепным политическим аналитиком. Когда он вернулся в Иран, он оставался таким же. Он говорил, что ему ненавистны все эти политические методы. В первые дни работы Меджлиса несколько депутатов разругались из-за каких-то разногласий и стали осыпать друг друга словами, не достойными парламентских дискуссий. Он рассказывал, что это было для него как удар молотом по голове, потому что он не ожидал, что в исламском парламенте выдающиеся деятели, которых он очень ценил и относился к ним с уважением, будут обмениваться такими выражениями. Он был очень расстроен.
С политической точки зрения, в одной из записей шахида Чамрана мы читаем: «Я провожу встречи со всеми ливанскими и палестинскими группами, разговариваю с ними. Я езжу по всему Ливану – от самых северных деревень и городов, вроде Аккара, до самых южных районов, таких как Марун ар-Рас, и поддерживаю отношения со всеми их жителями. Я не из тех интеллектуалов, которые сидят в кафе, пьют кофе, курят сигары, анализируют происходящее в мире и говорят, что мир в их руках. Прямо в окопах со мной разговаривают и дискутируют палестинские лидеры, я даже указываю им на их слабые стороны, со всеми ними поддерживаю связь, и мы движемся вперед благодаря такому подходу, но я не придерживаюсь всего этого политиканства и грязных игр, и не занимаюсь ничем подобным». Он придерживался пути тех самых «политиков из числа рабов Божьих» (сасат ал-‘ибад), как обозначаются в наших молитвах Пречистые Имамы (мир им!).
INCA: Естественно, что в указанных вами вопросах имеется и морально-этический аспект. Какое место шахид Чамран отводил в политике нравственности?
Он был предельно откровенен и именно поэтому иногда наживал себе кучу проблем. Он в принципе считал свою борьбу духовной и потому говорил: «Я никого и ничего не боюсь, и мне нечего терять, но я готов к мученической смерти, готов уйти. Я боюсь лишь Великого Господа, и поклоняюсь лишь Ему». Он повторял это многократно. Шахид Чамран говорил: «Я противостою сверхдержавам и сильнейшим врагам и во всеуслышанье заявляю об истине. Я не поверну обратно, даже если это не понравится другим».
INCA: Как вы считаете, насколько нам сегодня не хватает такого человека в политической сфере?
Конечно, к счастью, у нас есть много деятелей, таких как шахид Хадж Гасем Солеймани, которые по-настоящему следовали тому же самому пути и продолжили это исламское сопротивление в регионе Ближнего Востока, и мы чтим их память. Таких людей, как Имад Мугния в Ливане или уважаемый господин Сайид Хасан Насралла – пусть Аллах даст ему долголетие, здоровье и стойкость во благо исламской уммы – которые также пошли по этому пути. Доктор Чамран создал движение Амаль и вооружил жителей всех селений, граничивших с Израилем, чтобы они могли сопротивляться Израилю в случае его нападения. Он назначил в каждую деревню и город по командиру.
Господин Сайид Хасан Насралла говорит, что он назначил его командиром его родного села, когда тому было восемнадцать лет. Он тогда сказал шахиду Чамрану, что слишком молод для этого, и есть более достойные этой должности люди, но шахид Чамран похлопал его по спине и сказал: «Мне нравятся храбрые ребята». Чтобы отбирать таких людей и вести борьбу таким образом, нужно было хорошо знать психологию, благодаря чему для борьбы отбирались достойные люди.
INCA: Учитывая ваше знакомство с шахидом Чамраном и его политическими, этическими и мистическими взглядами, как вы считаете, если бы он сегодня был жив, то какие бы у него были замечания по поводу нынешней политической жизни?
Я считаю, что на этот вопрос очень трудно ответить, потому что я бы не хотел ничего придумывать от себя. Что бы я ни сказал, это будет мое собственное представление. Определенно и несомненно, он не уставал вести борьбу. В одной своей записке он говорит именно об этом: «Я никогда не устану и не прекращу бороться, даже если некоторые станут со мной враждовать. Я лишь буду с ними еще более любезен и буду дальше продолжать свой путь».
Он говорил, что его желанием было найти мученическую смерть на этом священном пути. Шахид Чамран мог жить в комфорте как крупный ученый и исследователь, работающий в НАСА, но он всё это оставил и поехал на юг Ливана, на границу с Израилем. По сути, он приехал туда, чтобы погибнуть смертью мученика. Ему хотелось работать в этой обстановке.
Когда он приехал в Иран, ему пришлось противостоять Саддаму, чтобы защищать Имама и ислам. Разве можно найти нечто лучшее, чем пожертвовать жизнью ради этого? Поэтому, несомненно, он противостоял бы несправедливости, неверию и деспотии, боролся и воевал против всякой силы, но, в то же самое время, никогда не забывал о важности промышленности и самодостаточности, потому что был ученым. Мы сегодня можем увидеть результат его работы в министерстве обороны.
Акбар Эбрахими
Источник: IQNA, 21 июня 2020 г.