Мортаза Мотаххари. Взгляд на исламский экономический строй. Ч. 2. Собственность с философской точки зрения
Представляем вашему вниманию перевод книги «Взгляд на исламский экономический строй» выдающегося иранского мыслителя аятоллы Мортазы Мотаххари (ум. 1979), который по праву считается одним из выдающихся идеологов Исламской революции и был первым председателем Революционного совета после победы Исламской революции. Книга представляет собой собрание нескольких его статей, выступлений и заметок, посвященных теоретическим и философским аспектам экономики. Мотаххари, тщательно изучавший взгляды марксистов, в центре внимания которых находились социально-экономические проблемы общества, предпринял попытку выработать новый подход к экономике на основе исламской философии, шиитского фикха и иджтихада, а также осмыслить основы исламского экономического строя, который рассматривался, скорее, как некий идеальный проект, требовавший комплексного решения широкого спектра сложных интеллектуальных и практических задач. Не будучи экономистом по своему образованию и роду занятий, Мортаза Мотаххари тем не менее предлагает глубокий и местами очень новаторский анализ фундаментальных проблем экономической науки, не лишенный ценных прогностических выводов футурологического характера. Экономические идеи Мотаххари, к сожалению, оказались далеко на периферии интересов исследователей его наследия, отчасти потому что строились на критическом изучении трудов марксистских теоретиков, которые потеряли актуальность после распада СССР и краха социалистического лагеря, однако сегодня, на фоне кризисов современной капиталистической рыночной экономики и поиска новых парадигм развития, многие его идеи и выводы, еще недавно казавшиеся многим идеалистичными или даже наивными, приобретают очень свежее звучание и перекликаются с рассуждениями современных авторов.
Собственность с философской точки зрения
Что такое собственность? Чтобы понять природу собственности, мы сначала выясним ее статус среди людей. Во-первых, мы видим, что люди признают особую связь между собой и некоторыми вещами, которую они не признают между этими вещами и другими людьми. Как правило, они осознают эту взаимосвязь в тех случаях, когда они создали этот объект, или вырвали его из лап природы, или нашли его, и считают себя первичными по отношению к этой вещи. Другой характерной чертой является то, что они считают, что эту взаимосвязь можно расторгнуть или изменить. Такой способ действий, а также введение особого слова для обозначения этой взаимосвязи свидетельствуют о том, что у людей есть определенное представление об этом. Здесь необходимо философское исследование природы этого представления. Некоторые в той же самой степени убеждены в том, что право собственности – это нечто условное, однако, поскольку было доказано, что условность означает невозможность для человека создать представление о самом себе, тогда мы должны понять, во-первых, почему это нечто условное, а во-вторых, в чем заключается подлинная суть условности? В-третьих, каким образом возникло такое условное представление, как право собственности? Но тот факт, что человек подтверждает, отменяет или изменяет право собственности на основании договора, является доказательством его условности. Однако, что же означает условность? Условные вещи всегда представляют собой копии, а не оригиналы реальные вещей. И как же происходит формирование условной категории права собственности? Мы должны увидеть, какие реальные и неподдельные свойства человек обнаружил в природе, на основании которых он ввел условную категорию права собственности? То, что человек воспринял в реальном мире как собственность, представляет собой собственность, которую он обнаружил как связь между собой и своими действиями, способностями и частями своего тела. Человек знает определенную мысль о себе, потому что существование этой мысли действительно зависит от него и опирается на него, а если бы его не было, то и эта мысль тоже не существовала бы. Таковыми являются и отношения, которые он ощущает между собой и частями своего тела.
Человек предполагает такие отношения между собой и продуктами, которые являются либо исключительно продуктами природы, либо продуктами труда и природы, либо продуктами труда, капитала и природы, и в мире предположений и условностей он расширяет свое существование и считает его действительным в соответствии с общественным договором[1]. Исходя из этого предположения и этого договора, человек приписывает себе связь с каким-то конкретным богатством, которая, по его мнению, отсутствует у других людей. Благодаря этой связи он позволяет себе распоряжаться этим богатством любым образом, использовать его для себя или других или даже, по возможности, растрачивать и уничтожать его. Собственность может быть индивидуальной или коллективной и общинной, то есть можно предположить, что только один человек владеет богатством и только он имеет право им пользоваться, а также допустить вариант, что некоторые или даже все люди могут совместно владеть богатством и извлекать из него общую выгоду. Нет необходимости обсуждать природу совместной собственности в отношении того, является ли совместная собственность собственностью каждого из этих лиц по отдельности или собственностью общины и общества в целом. В первом случае следует исходить из того, что после смерти каждого человека его собственность переходит к другим людям, и другие люди являются его наследниками в равной мере, но во втором случае владелец всегда жив, если только не происходит нечто такое, что делает это сообщество или человеческое общество вымершим и несуществующим. Приоритет, который человек приписывает себе по отношению к определенным вещам, инстинктивно присущ человеку. Некоторые животные также воспринимают такой приоритет инстинктивно. Животные, живущие парами и имеющие гнезда, испытывают инстинктивное чувство по отношению к своему партнеру и гнезду и противоположное чувство по отношению к гнездам и партнерам других животных. Дети также испытывают это чувство по отношению к своим игрушкам. В то же время нельзя сказать, что животные признают право собственности в качестве условной категории. Условность является характерной чертой людей. У них нет общего и специфического представления о праве собственности: условность формируется на основе общих представлений.
Пока сфера собственности ограничивается вещами, которые человек изготовил сам или получил от природы, обсуждать нечего, но человек является социальным существом. С одной стороны, это социальное существо нуждается в обмене и противодействии (или, по выражению Ибн Сины, в противодействии и взаимообмене), вещи переходят от одного к другому. С другой стороны, в природе существует множество материалов, пригодных для использования. Если, например, поначалу по причине небольшого населения и обилия этих вещей не было необходимости в личной собственности, в том числе на землю, то позже началась монополизация этих вещей. Следовательно, присвоение этих активов, а также необходимый и неизбежный обмен требуют регулирования, разъясняющего обязанности отдельных лиц в области владения общественными фондами и в области обмена. Именно здесь появляются статутные права и договорные основания владения. Изначально право собственности – это именно естественное и инстинктивное право, и его основаниями также являются именно естественные и инстинктивные основания. По нашему мнению, естественными и инстинктивными основаниями собственности являются две вещи: во-первых, труд и созидание, другими словами, это субъектные отношения, а во-вторых, овладение или дарение, другими словами, это телеологические отношения. Однако человеческое общество, которое, как вы знаете, господа, по своей сути является гражданским, требует ряда регулирующих эту сферу нормативных актов, поскольку инстинктов и природы недостаточно, чтобы определить границы и права человека в этом отношении. Как мы уже говорили при разъяснении девятой части «Аль-Ишарат» Ибн Сины, то, что человек по своей природе является гражданским, не означает, что он инстинктивно знает, как вести общественную жизнь. Следовательно, право собственности, как и многие другие вопросы, связанные с общественной жизнью, должно определяться законом. Его основания должен определять закон. Теперь давайте посмотрим, в каком масштабе должен действовать закон. Должен ли человек подчиняться закону и чему должен подчиняться закон? Закон должен подчиняться справедливости. Что такое справедливость? Представляет ли она целесообразность общества и то, что наилучшим образом поддерживает равновесие в обществе? Или же она представляет собой равенство, или предоставление всем, кто имеет на это право, того, что им причитается? Это те самые темы, которые мы рассматривали на страницах работы «Правосудие и социальная справедливость». Мы говорили, что в производстве богатства могут быть задействованы три фактора, одним из которых является природа, то есть земля, море, облака, дождь, воздух, солнце. Теперь мы должны выяснить, могут ли те природные богатства, над которыми никто не трудился, такие как рыба и морские самоцветы, горные травы, леса и шахты, природные источники, сами горы и моря, быть собственностью без какого-либо труда, потому что они могут быть укрытием или средством навигации? Конечно, нет никаких оснований считать человека собственником таких натуральных продуктов, потому что, как мы уже говорили в другом месте, причина владения должна быть либо субъектной, либо телеологической, то есть либо находящийся в собственности объект должен принадлежать кому-либо, потому что представляет собой результат деятельности человека, другими словами, он является продуктом его труда, или потому, что сама природа, создавшая этот предмет, или человек, создавший этот предмет, преследовали цель, чтобы это богатство принадлежало такому-то конкретному человеку. Все вышеперечисленное было создано природой, а не человеком. Согласно некоторым философским школам, у природы нет цели, согласно другим, у нее есть цель, но ее целью являются все люди, а не конкретный человек. Таким образом, в любом случае нет причин для того, чтобы вышеперечисленные вещи были собственностью какого-то отдельного человека. Если их следует считать собственностью, то это должна быть коллективная собственность, то есть собственность должна быть такой, какой ее создала для этой вещи природа.
Согласно исламскому мировоззрению, которое рассматривает творение как целенаправленное и провозглашает принцип «установил для творений» (вада‘аха ли-л-анам)[2], а также принцип «создал для вас всё, что есть на земле» (халака лакум ма фи-л-ард джами‘ан)[3], продукты природы принадлежат всем людям, пока над ними не будет произведена какая-либо работа, но после того, как над ними будет произведена какая-либо работа, например, после работы на земле, которая была освоена в результате заселения или возделывания, или после добычи полезного ископаемого, будет действовать уже другой принцип.
Что касается тех вещей, которые были созданы природой и трудом, то нет никаких сомнений в том, что природные материалы существовали до того, как над ними была проделана работа, и были потенциально полезны для человека, а поскольку до того, как была выполнена работа, исходное сырье принадлежало всем людям, нельзя утверждать, что после того, как работа выполнена, его принадлежность другим людям перестает быть актуальной, однако, несомненно, работа, проделанная над этим сырьем человеком, дает ему приоритет перед другими.
Следствием этого приоритета является то, что он имеет право использовать его законным способом, то есть так, чтобы это использование соответствовало целям природы, но он не имеет права уничтожать его или использовать незаконно, потому что это имущество в то же самое время принадлежит обществу. Следовательно, расточительство, а также любое незаконное использование собственности запрещены не только потому, что запрещены сами действия, которые совершаются применительно к этой собственности, но и потому что представляет собой несанкционированное распоряжение общественным богатством. Да, если бы в невозможном гипотетическом сценарии человек смог произвести продукт, используя только рабочую силу, без вмешательства природы, было бы уместно сказать, что владелец этого продукта, который является единственным создателем этого продукта, с точки зрения распоряжения имуществом, волен делать с ним то, что пожелает. Однако это не так. Он не является единственным создателем этого продукта. Скорее, если бы он был единственным создателем продукта, то можно было бы сказать, что у него не было права на расточительство, потому что он не является необходимо-сущим в силу самости (ваджиб ал-вуджуд би-з-зат), не существует сам по себе и не создал себя сам. Он – существо социальное, и общество делит вместе с ним его интеллектуальные, умственные и физические способности, которые позволили ему создать этот продукт. Он обязан своим физическими и духовными силами обществу. Эти способности не являются его исключительной собственностью. Общество имеет право на них. Следовательно, общество также имеет право на продукты этих способностей. Итак, гипотетически предполагая невозможное, если бы человек мог создать продукт без вмешательства природы, он все равно не имел бы права разбазаривать его, не говоря уже о том, что такое невозможно. Вот почему самоубийство также имеет юридический аспект, то есть оно недопустимо с точки зрения социальных прав. Никто с юридической точки зрения не может заявить: «Я могу распоряжаться собой, я хочу уничтожить себя», потому что общество скажет ему: «Я имею свою долю в этом оснащенном строении. Я потратило материальный и духовный капитал на создание этого законченного и оснащенного всем необходимым здания, и теперь мне пора вернуть себе это и попросить тебя об услуге. Ты не имеешь права уничтожать себя, пока не выплатишь свой долг обществу, но после того, как ты в достаточной степени выплатишь свой долг обществу, то ничего не мешает тебе это сделать».
Конечно, с Божественной точки зрения, независимо от общества и его прав, никто, даже тот, кто вернул обществу свой долг, не может уничтожить себя. Даже если, например, общество гипотетически откажется от своего права, издаст закон и разрешит самоубийство, оно все равно не имеет на это права с точки зрения Божественного права, согласно которому любой человек принадлежит своему Создателю в большей мере, чем самому себе, но не в том смысле, что Творец извлекает из него пользу, а в том смысле, что Его взор направлен на него. В любом случае, это совсем другое дело, и его истоки коренятся совсем в другом. Участие общества в производстве продукта, который является даром природы и продуктом индивидуального труда, не может выходить за рамки того, о чем мы говорили ранее. Предоставление другим равной доли в продукте своего труда противоречит принципу справедливости, это эксплуатация, потому что право, которое общество должно предоставить отдельным людям, должно быть пропорционально той работе, которую они свободно или по принуждению выполняют в обществе. Если на самом деле труд одного человека превосходит труд другого, то делиться продуктом с кем-то, кроме него, будет означать угнетение, несправедливость и эксплуатацию. И если мы гипотетически предположим, что хотим заставить всех людей работать одинаково, чтобы они получали равную выгоду от продукта труда, это все равно будет угнетением и несправедливостью, потому что этим самым мы лишили свободы индивида, которому природа дала больше физических и умственных сил, и индивида, который, не обладая такой большей силой, не желает проводить свое время в праздности. Угнетение и несправедливость не ограничиваются эксплуатацией, которая означает, что кто-то присваивает продукт чужого труда. Препятствовать человеку или отдельным личностям максимально использовать данные им Богом способности и лишать их этой свободы – это также угнетение и лишение человека его естественных прав. Люди неизбежно созданы разными с точки зрения их работоспособности, ловкости и настойчивости, а также противоположности этих качеств – лени. Конечно, природа преследует определенную цель, создавая это различие, и даже если в этом нет никакой цели, суть остается той же. Следовательно, принуждение отдельных людей к тому, чтобы они передавали продукт своего труда другим, хотя они проделали больше работы, является угнетением и эксплуатацией. Запрещать им выполнять больше работы и требовать, чтобы они работали на уровне самых слабых работников – это тоже угнетение, хотя и не эксплуатация. Более того, в обоих случаях такое обращение с ними препятствует прогрессу, развитию и эволюции общества, потому что, как мы уже говорили, две вещи препятствуют росту и развитию общества, будучи сами определенными формами угнетения и несправедливости: во-первых, захват и присвоение сырья в виде собственности нескольких человек, что является «необходимым условием капиталистического строя», а во-вторых, захват и присвоение человеческих ресурсов и рабочей силы, предотвращение конкуренции, что является необходимым условием коммунистического строя. В первом случае у индивидов отнимается сильный и действенный стимул и побуждающее средство, а во втором случае на практике создаются препятствия для активности и усилий индивидов, даже несмотря на то, что разница между индивидами может быть как между небом и землей. Что касается вопроса о том, должна ли земля, например, быть частью общественного богатства, или того, что продукция машин, являющихся воплощением прогресса общества, как мы далее докажем, не может считаться косвенным продуктом капиталиста, а скорее представляет собой косвенный продукт интеллекта и гениальности изобретателя, а произведения интеллекта и гениальности не могут принадлежать кому-то лично, поэтому производственные машины не могут принадлежать частным лицам, но это уже другой вопрос, это не отрицание индивидуальной собственности, это не отмена частной собственности, а скорее речь идет о коллективной собственности в конкретных случаях, основания которой требуют, чтобы в этих случаях собственность была коллективной и общественной, а не индивидуальной, как, например, в исламе «анфаль» считается частью общественного богатства. Ислам не отвергает полностью индивидуальную собственность, признавая общественную собственность в случае с «анфаль», и не отрицает общественную собственность, признавая индивидуальную собственность. Когда индивидуальная собственность основана на труде отдельных лиц, он считает ее действительной, а когда она не основана на труде отдельных лиц, он считает такую собственность коллективной. Таким образом, хотя ислам выступает за коллективную собственность на некоторые активы, поскольку он не признает совместной собственности на продукты труда отдельных лиц, если на это нет их согласия или соответствующего договора с ними, он не является социалистической доктриной, подобной другим социалистическим учениям, а поскольку он не считает, что природные и промышленные активы принадлежат отдельным лицам, здесь имеется своего рода социалистическая составляющая. Таково положение ислама между капитализмом и социализмом.
Источник: Мортаза Мотаххари. Негахи бе незам-е эгтесади-йе эслам. Тегеран: энтешарат-е Садра, 1368 (1989). С. 49 – 59.
[1] Результатом этой условной категории является получение выгоды, использование и потребление. Очевидно, что право собственности закрепляет за владельцем право на получение выгоды, использование и потребление богатства. Именно в этом случае начинают учитываться жизнь и интересы других людей, другими словами, действия и жизнь. Здесь мы должны понять, как нам следует относиться к этому с точки зрения человеческого счастья.
[2] Сура «Ар-Рахман», аят 10.
[3] Сура «Ал-Бакара», аят 29.