Мортаза Мотаххари. Хусейнова эпопея: Ашура и ее искажения. Лекция 3. Ашура: искажения фактов
Представляем вашему вниманию перевод серии из четырех проповедей, прочитанных аятоллой Мортазой Мотаххари, видным шиитским мыслителем и одним из ведущих идеологов Исламской революции в Иране, в месяц мухаррам в марте 1969 года. Лекции посвящены значению Ашуры и мученической смерти Имама Хусейна в Кербеле. Основной посыл этих лекций состоял в разрушении стереотипов и намеренных искажений наследия Ашуры, которое имеет ключевое значение в шиитской традиции. Кроме того, важность этой темы в современной истории Ирана сложно переоценить, потому что траурные собрания мухаррама сыграли ключевую роль в духовно-психологической мобилизации шиитских масс в ходе Исламской революции. Мотаххари делает акцент на эпической составляющей Ашуры и выработке соответствующего эпического отношения к фигуре Хусейна и шиитской истории в целом, а не трагического восприятия этих событий, которое было традиционно присуще шиитам в Иране. Многие из этих лекций – это очень суровый диагноз, который Мотаххари выносит шиитскому обществу, упрекая его в непонимании подлинной сути Ашуры и вытекающей из этого социальной пассивности. В последующем эти лекции вошли в двухтомную книгу «Хусейнова эпопея» (Хамасе-йе Хосейни), которая была издана Советом по публикации трудов Остада Мотаххари после его смерти. Книга была переведена на несколько языков и переиздавалась в Иране более 50 раз.
Во имя Аллаха Милостивого Милосердного!
Вся хвала Аллаху, Господу миров и Создателю всего сущего, и да пребудут мир и благословение с Его рабом и посланником, Его возлюбленным и избранником, нашим господином, нашим пророком и нашим отцом Абу-ль-Касимом Мухаммадом, да благословит Аллах его и его чистое, непорочное и непогрешимое потомство.
Я ищу убежища у Аллаха от проклятого сатаны:
«За то, что они нарушили завет, Мы прокляли их и ожесточили их сердца. Они искажают слова, меняя их местами, и забыли долю из того, чему их научили. Ты всегда будешь обнаруживать их измену, за исключением некоторых из них. Прости же их и будь великодушен, ведь Аллах любит творящих добро» (Коран, 5:13).
Ранее мы заявляли, что история события такого масштаба, как Кербела, была искажена с нашей стороны как в том, что касается его внешних деталей, так и в отношении его смысла. Под искажением внешней формы мы подразумеваем наслоения, которые мы накопили на протяжении всей его истории, которые затмили его яркий и лучезарный облик и изуродовали его прекрасное лицо. Мы привели в этой связи несколько примеров.
Искажение смысла
К сожалению, значение этого исторического события также было искажено, а искажение смысла гораздо опаснее, чем искажение внешних деталей. Неэффективным это великое событие сделало для нас именно искажение смысла, а не внешних деталей. То есть пагубный эффект искажений смысла сильнее, чем тех, которые относятся к внешним деталям.
Что подразумевается под искажением смысла? Не добавляя в утверждение ни единого слова или не удаляя из него ни единого слова, можно неверно истолковать это утверждение таким образом, что оно приобретет значение, прямо противоположное его истинному значению.
Я приведу только один небольшой пример, чтобы проиллюстрировать этот момент. В то время, когда первые мусульмане строили мечеть в Медине, Аммар ибн Ясир усердно трудился, прилагая невероятные искренние усилия. Среди сообщений, которые определенно являются достоверными, есть и то, которое Благородный Посланник (да благословит Аллах и приветствует его и его род!) сказал ему в то время:
«Аммар, тебя убьет мятежная группа»[1].
Термин «мятежная группа» (аль-фиат аль-багия) заимствован из Корана, и он встречается в аяте, в котором говорится о том, что, если две группы мусульман сражаются друг с другом, и одна из них является мятежной, то другие должны выступить против мятежной группы на стороне другой группы, чтобы правильным образом уладить этот конфликт.
«Если две группы верующих сражаются между собой, то примирите их. Если же одна из них притесняет на другую, то сражайтесь против той, которая притесняет, пока она не вернется к повелению Аллаха. Когда же она вернется, то примирите их по справедливости и будьте беспристрастны. Воистину, Аллах любит беспристрастных» (Коран, 49:9).
Заявление, сделанное Благородным Посланником относительно Аммара, придало ему большой авторитет. Соответственно, во время битвы при Сиффине, когда Аммар сражался на стороне Имама Али (мир ему!), присутствие Аммара в войсках Али считалось сильным аргументом в пользу Али.
Были люди со слабой верой, которые до тех пор, пока Аммар не был убит, так и не убедились в том, что для них было бы правильно сражаться на стороне Али против Муавии и его солдат.
Но в тот день, когда Аммар был убит солдатами Муавии, внезапно со всех сторон поднялся крик о том, что пророчество Пророка сбылось.
Лучшим доказательством неправедности Муавии и его сподвижников было то, что они были убийцами Аммара, и Пророк много лет назад сообщил в своем заявлении, что Аммар будет убит мятежной группой[2].
В этот день стало совершенно ясно, что войска Муавии представляли мятежную группировку, то есть ту, которая была несправедливой, и что справедливость была на стороне армии Али. Следовательно, в соответствии с четким предписанием Корана, каждый должен был вступить в битву на стороне Али и выступить против армии Муавии.
Этот инцидент деморализовал войска Муавии. Муавия, который всегда пытался добиться успеха, прибегая к хитрости и уверткам, прибегнул к неверному истолкованию. Было невозможно отрицать, что Пророк сделал такое заявление относительно Аммара, потому что, возможно, было по меньшей мере пятьсот человек, которые могли бы засвидетельствовать, что они слышали это заявление от самого Пророка или от кого-то, кто слышал это от Пророка.
Соответственно, было невозможно отрицать факт пророчества об Аммаре. Сирийцы выразили протест Муавии, поскольку именно они убили Аммара, а Пророк сказал, что он будет убит мятежной группировкой. Муавия сказал им: «Вы ошибаетесь. Пророк, действительно, сказал, что Аммар будет убит мятежной группой и армией. Но это не мы убили Аммара». Они сказали: «Он был убит нашими воинами». «Нет, – сказал он, – Аммар был убит Али, который привелего сюда и создал причину для его смерти».
У ‘Амра ибн ‘Аса было два сына. Один из них был таким же привязанным к мирскому человеком, как и он сам. Другой был юношей, который был относительно верующим и не соглашался с поступками своего отца. Его звали ‘Абдаллах. ‘Абдаллах присутствовал на собрании, где была пущена в ход эта софистика. ‘Абдаллах сказал: «Это ложный аргумент, что именно ‘Али убил ’Аммара, поскольку он был в его войске. Если это так, то именно Пророк убил Хамзу, главу мучеников, поскольку Хамза был убит по причине своего присутствия в войске Пророка». Это привело Муавию в ярость, и он сказал ‘Амру ибн ‘Асу: «Почему бы тебе не приструнить своего невоспитанного сына?» Это то, что называется искажением смысла.
Как искажается смысл событий и фактов?
Исторические события и факты, с одной стороны, имеют под собой определенные причины, а с другой – продиктованы определенными целями и мотивами. Искажение исторического события заключается в приписывании ему причин и мотивов, отличных от тех, которые были на самом деле, или в приписывании ему целей и мотивов, отличных от тех, которые на самом деле имели место.
Например, вы посещаете кого-то, кто недавно вернулся из паломничества в Мекку. Вы имеете в виду, что посещение хаджи является желательным (мустахаб), и поэтому вы отправляетесь к нему. Кто-то делает замечание о мотивах вашего визита, описывая их как намерение предложить выдать его дочь за вашего сына под предлогом посещения хаджи, вернувшегося из Мекки.
Вот как он искажает ваши мотивы и цель. Вот что означает искажение информации.
Историческое событие в Кербеле имело определенные причины и побуждения, а также определенные возвышенные цели. Мы, мусульмане и последователи Хусейна ибн Али, исказили это событие точно так же, как Муавия ибн Аби Суфьян исказил смысл слов Пророка об Аммаре.
Таким образом, у Имама Хусейна (да благословит его Аллах и приветствует!) были определенные цели и побуждения для организации своего восстания, а мы приписываем ему некоторые другие мотивы и цели.
Характер священного движения
Абу ‘Абд Аллах (мир ему!) поднял восстание, отличавшееся необычайным величием и святостью. Восстание Абу ‘Абд Аллаха обладало всеми качествами, которые делают восстание священным, так что у него нет аналогов во всей мировой истории. Каковы эти характеристики?
- Первое условие священного движения заключается в том, что у него не должно быть личной цели, относящейся к отдельному человеку, но оно должно быть универсальным, охватывающим все человечество и весь человеческий род.
Иногда люди поднимают восстания ради личных целей, а иногда они могут начать движение ради общества или ради человечества, ради истины или ради справедливости, равенства и монотеизма, а не ради какой-то личной цели. В таких случаях борьба и движение больше не преследуют личных целей.
Ведущий такую борьбу представляет всех людей. Вот почему люди, чьи поступки и перемещения были совершены не из личных побуждений, а ради человечества, или ради истины, справедливости и равенства, а также ради таухида, познания Бога и веры, пользуются почетом и любовью всех людей.
И именно поэтому Пророк (да благословит Аллах и приветствует его и его род!) сказал: «Хусейн от меня, а я от Хусейна»[3]. Мы также говорим: «Хусейн от нас, а мы от Хусейна». Почему? Потому что Имам Хусейн (да пребудет с ним мир!) 1328 лет назад занял твердую позицию[4] ради нас и всего человечества. Его восстание было священным и непорочным, и оно выходило за рамки личных целей.
- Второе условие для того, чтобы восстание было священным, заключается в том, что оно должно быть вдохновлено мощным видением и проницательностью. Чтобы объяснить это, представим себе, что существует общество, в котором люди неосведомлены, невежественны и не понимают друг друга.
Среди них появляется прозорливый и понимающий человек, который понимает их болезни и способы их лечения в сто раз лучше, чем они сами. В то время как другие не понимают и не видят, прозорливый человек очень рано и отчетливо замечает то, чего другие люди вообще не видят. Он выходит вперед и занимает твердую позицию.
Проходят годы. Двадцать, тридцать или пятьдесят лет спустя люди просыпаются и узнают, почему он восстал, и они понимают священные цели, к достижению которых он стремился, ценность которых не была видна их отцам и предкам двадцать, сорок или пятьдесят лет назад.
Например, покойный Сайид Джамал ад-дин Асадабади [аль-Афгани] основал исламское движение в мусульманских странах около шестидесяти или семидесяти лет назад (его смерть наступила в 1310 году хиджры/1892-1893 годах, за четырнадцать лет до Конституционного движения в Иране). Когда вы читаете сегодня историю этого человека, вы видите, что он действительно был одиноким.
Он знал о болезнях мусульман и способах их излечения, в то время как сами люди этого не знали. Люди оскорбляли и высмеивали его, отказывая ему в поддержке. Теперь, по прошествии шестидесяти или семидесяти лет, когда факты истории стали более ясными, мы видим, что в то время он понимал то, чего не понимали девяносто девять процентов иранцев.
Прочтите хотя бы два письма, написанных этим великим человеком. Одно из них было адресовано покойному аятолле Мирзе Ширази Бозоргу (да возвысит Аллах его положение!). Другое было открытым письмом к улемам Ирана и напоминало манифест. Или прочтите письма, написанные им покойному Хадж Шейху Мохаммад-Таги Боджнурди в Мешхеде, или какому-нибудь выдающемуся ученому из Исфахана или Шираза.
Посмотрите, как хорошо он понимал проблемы и как ясно видел вещи, как хорошо он знал характер колониализма и какие эффективные меры он предпринял для пробуждения этой уммы (не обращайте внимания на то, что все еще говорят о нем некоторые агенты колониализма, потому что, как гласит пословица, «эта хна потеряла свой цвет!»).
Его движение было священным, потому что оно было основано человеком, который появился в трудную эпоху и который видел реальность за внешним фасадом, которая была невидима и с трудом понималась его современниками.
Движение Имама Хусейна – это именно такое движение. Сегодня мы полностью понимаем характер Язида и последствия его правления. Мы знаем, что делал Муавия, и каковы были планы Омейядов. Но мусульмане той эпохи, на девяносто девять процентов, не понимали этих вещей, особенно из-за отсутствия средств массовой коммуникации, которые существуют в наши дни.
Жители Медины не понимали сложившейся ситуации. Они узнали о характере Язида и последствиях его правления, когда Хусейн ибн Али был убит. Они были потрясены и спрашивали себя, почему он был убит. Они направили в Сирию делегацию, состоящую из нескольких видных деятелей Медины и возглавляемую человеком по имени ‘Абдаллах ибн Ханзала, известным как Гасиль аль-Малаика.
Совершив путешествие из Медины в Сирию, они добрались до двора Язида и, пробыв там некоторое время, познакомились с реальной ситуацией. По возвращении в Медину их спросили о том, что они видели. Они сказали: «Все, что мы можем вам сказать, это то, что пока мы были в Дамаске, мы боялись, как бы камни не посыпались нам на головы с небес».
Они рассказали им, что видели халифа, который открыто пил вино, играл в азартные игры с собаками и обезьянами и вступал в кровосмесительные отношения с женщинами из своей семьи.
У ‘Абдаллаха ибн Ханзалы было восемь сыновей. Он сказал другим горожанам: «Восстанете вы или нет, я подниму восстание, даже если мне придется сделать это одному со своими сыновьями». Он сдержал свое слово. Во время восстания в Харре против Язида он послал своих сыновей туда сражаться.
Они были убиты, и он сам принял мученическую смерть вслед за ними. ‘Абдаллах ибн Ханзала не знал об условиях, сложившихся двумя или тремя годами ранее, когда Имам Хусейн покинул Медину. Где он был в то время, когда Хусейн, собираясь покинуть Медину, говорил:
«Следует ли прощаться с исламом, когда умма страдает от такого правителя, как Язид?»
Хусейн ибн Али должен был быть убит, а мусульманский мир должен был испытать потрясение, чтобы такие, как ‘Абдаллах ибн Ханзала, Гасиль аль-Малаика, и сотни таких, как он, в Медине, Куфе и других местах, могли открыть глаза и сказать, что Хусейн (мир ему!) был прав, когда говорил эти слова.
- Третьей характеристикой священного движения является его уникальный и исключительный характер, то есть оно подобно вспышке молнии в полной темноте, крику в пустыне безмолвия и движению в море абсолютной неподвижности. В условиях тотальных репрессий, когда люди не могут высказаться, когда царит полная темнота, отчаяние, отсутствие надежды, абсолютная тишина и неподвижность, внезапно появляется человек и нарушает эту волшебную тишину и неподвижность.
Он делает движение, и это подобно вспышке света посреди окружающей тьмы. Именно тогда другие начинают шевелиться и постепенно начинают двигаться за ним и следовать за ним. Разве восстание Хусейна не было таким движением? Да, это было так. Таково было движение, которое основал Имам Хусейн. Но каковы были его цели, когда он начал его?
Почему непогрешимые имамы так настаивали на том, чтобы традиция оплакивать Хусейна ибн ‘Али (да благословит его Аллах и приветствует!) всегда оставалась живой? Нам нет необходимости далеко ходить за причинами. Хусейн ибн Али сам изложил причины своего движения:
«На самом деле, я восстал не для того, чтобы творить зло, не как авантюрист, не для того, чтобы сеять нечестие и несправедливость. Я восстал исключительно для того, чтобы добиваться исправления уммы моего деда (да благословит Аллах и приветствует его и его род!)».
Он говорит в самых недвусмысленных выражениях: «Наше общество стало порочным, а умма моего деда выродилась. Я поднялся, чтобы провести реформу, и я реформатор».
«Я хочу повелевать одобряемое и воспрещать порицаемое, и (в этом) Я следую примеру моего деда и моего отца, Али ибн Аби Талиба».
«Разве вы не видите, что одобряемое не соблюдается, а порок остается безнаказанным? В такой ситуации верующий человек жаждет встречи со своим Господом… Я вижу в смерти не что иное, как счастье, а в жизни под гнетом угнетателей – не что иное, как позор».
Имам Хусейн (мир ему!) говорит: «Я поднялся, чтобы совершить повеление одобряемоего (амр би-ль-ма‘руф), возродить веру и бороться с пороком. Мое движение является исламским и направлено на исправление».
Но мы говорим о другом. Мы провели две искусные манипуляции, которые просто поразительны (не знаю, следует ли мне сказать «искусные» или «невежественные»). В одном из этих случаев мы сказали, что Хусейн ибн Али восстал для того, чтобы быть убитым ради искупления грехов уммы.
Теперь, если бы кто-нибудь спросил нас об источнике этого представления, исходило ли оно от самого Имама Хусейна (мир ему!), который сказал это, или это был Пророк или какой-то другой имам, мы не смогли бы сослаться на какой-либо авторитет. Но мы все равно продолжаем настаивать на том, что Имам Хусейн был убит, чтобы искупить наши грехи. Я не знаю, позаимствовали ли мы это представление из христианства. Мусульмане невольно переняли многие идеи христианского мира, которые противоречат исламу.
Одной из доктрин христианства является представление о распятии Христа как о жертве, принесенной ради искупления грехов человека. Иисуса называют «Жертвой», и это неотъемлемая часть христианской доктрины, согласно которой Иисус взошел на крест, чтобы искупить грехи своего народа. Они заставили Иисуса нести бремя их грехов!
Однако мы и не подозревали, что это понятие принадлежит христианству и что оно не согласуется ни с духом ислама, ни с утверждениями самого Хусейна (мир ему!). Клянусь Аллахом, это клевета, если мы приписываем такое Абу ‘Абдаллаху (мир ему!)! Клянусь Аллахом, если кто-то приписывает такое мнение Хусейну ибн Али, соблюдая при этом пост в месяц рамадан, и утверждает, что мученическая смерть Хусейна была совершена ради этой цели, и если он приписывает ему такое утверждение, его пост будет аннулирован из-за приписывания лжи имаму. Абу ‘Абдаллах восстал, чтобы бороться с грехом, тогда как мы говорим, что он восстал, чтобы быть прибежищем для грешников!
Мы утверждаем, что Имам Хусейн основал страховую компанию, чтобы гарантировать безопасность грешникам! Он застраховал нас от последствий греха в обмен на наши слезы. Все, что нам нужно сделать – это проливать слезы по нему, а взамен он гарантирует грешникам неприкосновенность.
Далее, человек мог быть кем угодно, он мог быть Ибн Зиядом или Умаром ибн Са‘дом, как будто одного ‘Умара ибн Са‘да, одного Синана ибн Анаса и одного Хули было недостаточно! Имам Хусейн хотел, чтобы таких, как Хули и ‘Умар ибн Са‘д, стало больше в мире, и поэтому он пришел и объявил: «О люди, будьте такими злыми, какими только можете быть, ибо я – ваша защита!»
Существует еще одно искажение, связанное с интерпретацией событий в Кербеле. Согласно ему, Имам Хусейн поднял восстание и был убит, чтобы выполнить особый приказ, который был адресован исключительно ему. Ему было приказано пойти и принять мученическую смерть. Таким образом, его поступок не имеет отношения к нам, и это не то, чему можно следовать и чему можно подражать: он не имеет отношения к тем предписаниям ислама, которые являются общими и универсальными.
Посмотрите, какая огромная разница между тем, что заявляет Имам, и тем, что говорим мы! Имам Хусейн воскликнул, что причины и мотивы его восстания совпадают с общими принципами ислама. Особого приказа не требовалось. В конце концов, специальные предписания даются в ситуациях, когда общего предписания недостаточно.
Имам Хусейн недвусмысленно заявил, что ислам – это религия, которая не позволяет ни одному верующему (он не сказал «имаму») оставаться равнодушным перед лицом угнетения, несправедливости, отклонения и греха. Имам Хусейн установил практическую идеологию, которая совпадает с идеологией ислама. Ислам сформулировал свои принципы, и Хусейн претворил их в жизнь.
Мы же избавили это мероприятие от его идеологического характера. Когда оно лишено своего идеологического характера, ему больше нельзя следовать, а когда ему нельзя следовать, никто не может использовать учение Имама Хусейна и извлечь какой-либо урок из событий в Кербеле. Мы сделали это событие бесплодным с точки зрения его полезности.
Может ли быть худшее предательство? Вот почему я говорю, что искажение смысла события Ашура в сто раз опаснее, чем искажение текста.
Почему непогрешимые имамы (и на этот счет есть даже предания от Благородного Посланника Аллаха) хотели, чтобы это движение продолжало существовать, чтобы оно не было предано забвению, чтобы люди оплакивали Имама Хусейна? Какова была цель, побудившая их выступить с таким повелением?
Мы исказили эту цель, заявив, что их единственной целью было проведение траурных церемоний ради утешения Достопочтенной Захры (да пребудет с ней мир!). Несмотря на то, что она находится со своим великим сыном в раю, мы думаем, что она постоянно беспокоится и полна печали, поэтому ее должен утешать траур таких никчемных людей, как мы! Может ли быть большее оскорбление Достопочтенной Захры, чем это утверждение?
Некоторые другие утверждают, что Имам Хусейн был безвинно убит в Кербеле группой агрессоров, и это была трагедия. Действительно, Имам Хусейн был безвинно убит. Но разве это все, что можно сказать о случае, когда группа агрессоров убила невинного человека? Каждый день преступники убивают тысячи невинных людей по всему миру, и это, конечно, трагический факт.
Но имеет ли подобная смерть такую ценность, что человек должен продолжать выражать скорбь по этому поводу и оплакивать ее год за годом, в течение многих лет, или, скорее, столетий, в течение десяти и двадцати столетий, выражая скорбь и сожаление о том, что Хусейн ибн Али был убит без вины и что его невинная кровь была пролита без всякой причины агрессорами? Но кто посмеет сказать, что смерть Хусейна ибн Али была напрасной и его кровь была пролита напрасно?
Если и можно найти в целом мире человека, который не позволил бы растратить ни капли своей крови, то это Хусейн ибн Али. Если и можно найти в целом мире человека, который не позволил бы растратить ни одной частицы своей личности, то это Хусейн ибн Али. Он так высоко ценил каждую каплю своей крови, что это просто неописуемо!
Если вы примете во внимание количество богатств, которые были потрачены ради него и будут расходоваться до Судного дня, вы увидите, что человечество потратило миллиарды и триллионы за каждую каплю его крови.
Может ли кто-нибудь сказать, что человек напрасно потратил свою жизнь, хотя его смерть во веки веков вызывает дрожь в замках угнетателей? Его кровь пролилась напрасно? Должна ли его мученическая смерть огорчать нас по той причине, что Хусейн ибн Али был убит напрасно?
Это мы, жалкие и невежественные люди, я и вы, тратим свои жизни впустую. Мы должны скорбеть о себе! Вы оскорбляете Хусейна ибн Али, когда говорите, что его жизнь была потеряна напрасно! Хусейн ибн Али – это тот, о ком говорится: «Воистину, ты занимаешь такое положение перед Богом, которого можно достичь только через мученичество».
Желал ли Хусейн ибн Али напрасной смерти, когда стремился к мученичеству?
Имамы призывали нас поддерживать традицию оплакивания Хусейна ибн Али, потому что его цель была священной. Хусейн ибн Али основал школу, и они хотели, чтобы его школа оставалась живой и процветала.
Во всем мире вы не найдете практической школы мысли, которая могла бы сравниться со школой Хусейна ибн Али (да будет доволен им Аллах!). Если вы сможете найти еще хоть один пример, подобный Хусейну ибн Али, вы можете спросить, почему мы должны каждый год воскрешать память о нем.
Если вы можете найти другой пример того, что проявилось в Хусейне ибн Али во время события Ашура, в тех испытаниях и тяжелых условиях, о значении единобожия, веры, познания Бога, совершенства, убежденной веры в потусторонний мир, смирения и покорности, о стойкости и мужественности, о самодовольстве, о твердости и непоколебимости, о чести и достоинстве, о любви и стремлении к свободе, о заботе о человечестве, о страстном желании служить человечеству – если вы можете найти хоть один пример во всем мире, тогда вы можете усомниться в необходимости каждый год освежать память о нем. Но он уникален и не имеет аналогов.
Сохранение живой памяти о его имени и его движении необходимо для того, чтобы наши души были озарены светом духа Хусейна ибн Али (мир ему!).
Если слеза, которую мы проливаем по нему, должна означать гармонию между нашими душами и его духом, то это означает краткий полет, который совершает наш дух вместе с духом Хусейна. Если это пробудит в нас частичку его доблести, частицу его свободной натуры, частицу его веры, частицу его благочестия и маленькую искорку его таухида, то такая слеза будет иметь бесконечную ценность.
Говорят, что она стоит целого мира, даже если она такая маленькая, как «комариное крылышко». Поверьте этому! Но это не слеза, пролитая по поводу бессмысленной смерти, а слеза о величии Хусейна и его великом духе, слеза, которая символизирует гармонию с Хусейном ибн Али и следование по его стопам. Да, такая слезинка имеет неизмеримую ценность, даже если она такая маленькая, как комариное крылышко.
Они хотели, чтобы эта практическая идеология навсегда осталась в сознании людей, свидетельствуя о том, что Семейство Пророка является доказательством и свидетельством правдивости самого Пророка. Если говорится, что некий мусульманский воин проявил великую веру и доблесть, например, в такой-то битве против Ирана или Византии, это не столько свидетельствует о правдивости Пророка, сколько о том, что сын Пророка совершил такой-то поступок.
Семья лидера всегда подвергается большему подозрению и сомнению, чем кто-либо из его последователей. Однако, когда мы видим семью Пророка в зените веры и искренности, это является лучшим доказательством правдивости Пророка. Никто не был так близок к Пророку (да благословит Аллах и приветствует его и его род!), как Али (мир ему!). Он вырос рядом с Пророком (мир ему!). Никто не верил в Пророка (мир ему!) так, как он, и не был так предан Пророку (мир ему!). Это первое доказательство правдивости Пророка (мир ему!).
Хусейн – сын Пророка. Когда он проявляет свою веру в учение Пророка, это является проявлением самого Пророка. То, что люди всегда декларируют на словах, но редко соблюдают на практике, отчетливо видно в существе Хусейна. Что делает человека таким непобедимым? Субхан Аллах! Посмотри, до каких высот может подняться человек!
Посмотрите, насколько непобедим дух человека, чье тело с головы до ног покрыто ранами, его маленьких сыновей изрубили на куски прямо у него на глазах, он страдает от сильной жажды, и когда он смотрит на небо, в его глазах темнеет, он видит, что одни члены его семьи умирают, а другие попадут в плен, он потерял все, что у него было, и все, что у него осталось – это его собственный непобедимый дух.
Покажите мне такое зрелище человеческого величия в другом месте, кроме Кербелы, и я буду чтить его память вместо Кербелы! Соответственно, мы должны сохранить память о таком событии, о группе из семидесяти двух человек, которые победили дух тридцатитысячного войска. Как им удалось нанести такое поражение? Во-первых, хотя меньшинство и находилось на грани неминуемой смерти, ни один из них не перешел на сторону врага.
И все же несколько человек из тридцати тысяч остались в строю, включая одного из их командиров, Хурра ибн Язида ар-Рияхи, и еще тридцать человек. Это свидетельствует о моральной победе одной группы и поражении другой. ‘Умар ибн Са‘д принял определенные меры в Кербеле, которые свидетельствуют о его моральном поражении. В Кербеле люди ‘Умара ибн Са‘да воздержались от рукопашной схватки во время сражения. Сначала они подчинились в соответствии с обычаем, распространенным в те дни, а затем предприняли тотальную атаку и пустили стрелы.
Бой один на один был своего рода состязанием, в котором один человек сражался с другим. После того, как в этих столкновениях со сподвижниками Имама Хусейна было убито несколько человек, что укрепило их боевой дух, Умар ибн Са‘д приказал своим людям воздерживаться от рукопашных схваток.
Когда Абу ‘Абдаллах вышел на поле боя для последней битвы? Представьте, что сейчас вторая половина дня в день Ашура. До этого времени несколько его сподвижников все еще возносили молитвы вместе с ним. Он был очень занят с утра до полудня того дня, так как большую часть времени именно он приносил тела своих товарищей с поля боя и складывал их в палатке мучеников.
Он сам бросился на помощь своим товарищам в их последние минуты, и именно он утешал и обнадеживал членов своей семьи. Помимо всего этого, у него было личное горе по тем, кого он потерял. Он последним из всех вышел на поле боя. Они воображают, что справиться с Хусейном в таких обстоятельствах было бы проще простого.
Но он не дает ни минуты передышки ни одному сопернику, который осмеливается выйти вперед и сразиться с ним. Затем Умар ибн Са‘д восклицает: «Горе тебе! Знаешь ли ты, с кем сражаешься? Это сын самого рокового из арабских воинов. Он сын Али ибн Аби Талиба. Клянусь Аллахом, душа его отца находится в его теле. Не сражайтесь с ним в одиночку!»
Разве это не было признаком поражения? Тридцать тысяч человек сражаются против одного-единственного человека, одинокого и неприкаянного, который перенес все эти горести и испытания, который прошел через тяжелые и изнурительные дневные труды, мучимый жаждой и голодом, и он побеждает их, обращая в бегство.
Они потерпели поражение не только от меча Абу ‘Абдаллаха, но и от его логики и красноречия. Абу ‘Абдалла произнес две или три проповеди в день Ашура перед началом своей битвы. Эти проповеди поистине удивительны.
Те, кто занимается ораторским искусством, знают, что в обычном состоянии человек не может произносить возвышенные слова. Дух человека должен быть в состоянии воодушевления, особенно если речь носит элегический характер. Только с сердцем, пылающим чувствами, можно написать хорошую элегию.
Если кто-то хочет сочинить газель, он должен быть сильно тронут любовной страстью, чтобы написать хорошую газель. Если кто-то хочет сочинять эпическую поэзию, он должен испытывать воинственные чувства.
Когда Абу ‘Абдаллах начал свое обращение, особенно проповедь, которую он произнес в день Ашура, которая является одной из самых сложных его проповедей, Умар ибн Са‘д был встревожен тем, какое влияние это может оказать на моральный дух его людей. Имам сошел со своей лошади и сел верхом на верблюда, чтобы произнести проповедь, так как он хотел, чтобы его голос был лучше слышен с более высокой точки[5].
Слова, которые действительно напоминают проповеди Али (мир ему!). Кроме проповедей Али (мир ему!), мы не найдем более мощной и яркой проповеди во всем мире. Он выступал трижды. ‘Умар ибн Са‘д боялся, что проповедь Хусейна изменит мнение его войск.
Во второй раз, когда Абу ‘Абдаллах начал обращаться к ним, из-за пораженческого настроения противника, Умар ибн Са‘д приказал своим людям улюлюкать и зажимать уши руками, чтобы никто не мог услышать Хусейна. Разве это не свидетельство их поражения и не признак победы Хусейна?
Если у человека есть вера в Бога, в таухид, если у него есть связь с Богом и вера в потусторонний мир, то в одиночку он может нанести моральное поражение толпе из двадцати-тридцати тысяч человек. Разве это не урок для нас? Где вы можете найти другой пример этого?
Кого еще вы можете найти во всем мире, кто мог бы произнести две фразы из этой проповеди в условиях, в которых выступал Хусейн ибн Али, или, если уж на то пошло, две фразы, подобные проповеди Зайнаб (мир ему!) у городских ворот Куфы?
Если наши имамы велели нам возобновлять этот траур каждый год и поддерживать его вечно, то для того, чтобы мы могли понять эти моменты, чтобы мы могли осознать величие Хусейна, чтобы мы проливали слезы по нему по причине нашего прежнего непонимания.
Наше знание о Хусейне возвышает нас. Оно делает нас людьми, свободными, последователями истины и справедливости и настоящими мусульманами. Школа Хусейна – это школа, которая воспитывает человека, а не грешников. Хусейн – это оплот праведного поведения, а не цитадель греха и порочности.
Историки сообщают, что на рассвете в день Ашура, после совершения молитвы со своими спутниками, он повернулся к ним и сказал: «Товарищи, приготовьтесь. Смерть – это не что иное, как мост, который переносит вас из этого мира в другой, из мира, который очень груб, черств и низменен, в мир возвышенный, благородный и нежный».
Это были его слова. Но теперь понаблюдайте за его поведением. Эти сообщения исходят не от Хусейна ибн Али, а от тех, кто вел хронику событий. Об этом эпизоде сообщил даже Хиляль ибн Нафи‘, который сопровождал Умара ибн Са‘да в качестве летописца.
Он говорит: «Хусейн ибн Али удивлял меня. По мере того, как приближалось время его мученической кончины, и его испытания становились все более суровыми, его лицо казалось более свежим и румяным, как у человека, который вот-вот встретит свою возлюбленную».
Даже в последние мгновения, когда этот проклятый негодяй приблизился к нему, чтобы отрубить его священную голову, он говорит: «Когда я приблизился к Хусейну ибн Али, и мой взгляд упал на него, свет и сияние его лица так поразили меня, что я забыл о своем намерении убить его».
Они пишут, что Абу ‘Абдаллах выбрал место для своего сражения, которое было ближе к палаткам женщин. На это было две причины. Во-первых, он знал о бесчеловечном характере своих врагов. У них не хватало даже чувства чести, чтобы удержаться от нападения на палатки, поскольку они сражались с ним.
Поэтому он хотел удержать их от нападения на его лагерь, пока он был жив и у него были силы остановить их. Он пошел бы в лобовую атаку, и они бы обратились в бегство. Но он не стал преследовать их, а вернулся, чтобы охранять палатки своих женщин от любого нападения.
Во-вторых, пока он был жив, он хотел, чтобы члены его семьи знали, что он жив. Соответственно, он выбрал место, откуда они могли слышать его голос. Всякий раз, когда он возвращался после нападения, он останавливался в этом месте и кричал:
«Нет никакой силы, кроме той, что исходит от Бога, Возвышенного и Всемогущего».
Его крики успокаивали женщин, которые знали, что Имам все еще жив. Имам велел им не выходить из палаток, пока он жив (Не верьте тем, кто говорит, что женщины то и дело выбегали из палаток. Ни в коем случае! Имам приказал им оставаться в палатках до тех пор, пока он жив). Он сказал им, что они не должны произносить никаких неприличных слов, которые могли бы уменьшить их награду перед Богом. Он сказал им, что они обретут освобождение, и что их конечная цель будет благой, а также то, что Бог накажет их врагов.
У них не было разрешения Имама на то, чтобы выходить из своих палаток, и они этого не сделали. Чувство мужской чести Хусейна ибн Али и их собственное чувство женской чести не позволили им выйти. Соответственно, когда они услышали, как Имам произнес: «Ла хаула ва ла куввата илла би-Ллахи-ль-‘алийи-ль-‘азим», они почувствовали себя увереннее. И поскольку Имам возвращался к ним один или два раза после прощания, они все еще ожидали, что Имам вернется.
В те времена арабских скакунов готовили к полю боя, поскольку лошадь – это животное, которое поддается дрессировке. Такая лошадь проявляла особую реакцию, когда ее хозяина убивали. Домочадцы Абу ‘Абдаллаха находились в палатках в ожидании Имама, чтобы он мог вернуться к ним еще раз и они могли снова увидеть его ангельский облик. Внезапно они услышали ржание коня Имама.
Они бросились к выходу из шатра, думая, что это пришел Имам. Но увидели лошадь без всадника, с опрокинутым седлом. Именно тогда дети и женщины подняли крики «Уа Хусейна!» и «Уа Мухаммада!» Они окружили коня, и каждый из них начал оплакивать его. Скорбь – это часть человеческой натуры.
Когда человек хочет выразить свое горе, он скорбно обращается к небесам, или к животному, или к какому-либо человеку. Имам сказал им, что они не должны плакать или сокрушаться, пока он жив. Но, конечно, они могут оплакивать его, когда он умрет. И вот в таком состоянии они начали свои оплакивания.
Пишут, что у Хусейна ибн Али была дочь по имени Сукайна, которую он очень любил. Позже она выросла и стала ученой госпожой, занимавшейся литературой, которую очень почитали все ученые и литераторы.
Эта девочка была очень дорога Абу ‘Абдаллаху (да благословит его Аллах и приветствует!), и она тоже испытывала необыкновенную любовь к своему отцу. Они пишут, что эта девочка произнесла несколько траурных фраз, которые были очень душераздирающие. Скорбным тоном она обратилась к коню и сказала:
«О жеребец моего отца! Моего отца мучила жажда, когда он вышел на прогулку. Ему дали воды, или он умер от жажды?
В это самое время Абу ‘Абдаллах лежал без чувств на земле.
Источник: Мортаза Мотаххари. Хамасе-йе Хосейни. Т. 1.
[1] Аль Халаби. Сира. С. 77.
[2] Муснад, Ахмад б. Ханбал. Т. 2. С. 199.
[3] Аль-Муфид. Аль-Иршад. С. 249. Алам аль-Вара. С. 216, Ибн Шахрашуб. Аль-Манакиб. С. 4. С. 71. Хилйат аль-Абрар. С. 1. С. 560. Кашф аль-Гумма. С. 2. С. 10, 61. Мулхакат Ихкак аль-хакк. С. 11. С. 256-279.
[4] Эта проповедь была произнесена в 1389 году хиджры, что соответствует марту-апрелю 1969 года.
[5] Аль-Масуди. Мурудж аз-захаб. Т. 8. С. 69.