О речи имама Хомейни на кладбище Бехеште Захра 1 февраля 1979 г. (к вопросу о характере Иранской революции 1978—1979 гг.)

Речь имама Хомейни на кладбище Бехеште Захра, куда он направился сразу по прилете в Тегеран из Франции 1 февраля 1979 г., свидетельствует о том, что по своему содержанию она вполне укладывается в рамки призывов к антишахской, антиимпериалистической, народной революции. По мнению Артема Завеновича Арабаджяна (1922-2004), она не имела какой-либо специфической связи с исламом, как и не заключала в себе призывов к совершению революции именно как революции исламской. Мы считаем, что лучшим способом судить о правильности или ошибочности высказанной точки зрения является непосредственное ознакомление с этой речью, которую А. З. Арабаджян приводит в своей статье в полном объеме.


«Историческая речь имама на кладбище Бехеште Захра о шахе, правительстве и меджлисе»

Во имя Аллаха милостивого милосердного.

1. Мы за это время видели много бед, очень больших бед. Были и победы, которые, конечно же, тоже были большими. Мы видели смерть молодых женщин, беду мужчин, потерявших детей. Всякий раз, когда мой взгляд падал на тех, кто потерял своих детей, сердце мое сжималось от того, что ничем не мог помочь им, и оно сжимается от того, что я не могу взять на себя освобождение нашего народа от всех этих бед, постигших его.

2. Я не считаю себя вправе выразить свою благодарность этому народу, ибо все свое он отдал Богу. Бог должен возблагодарить его милостью своей. Я выражаю свое соболезнование матерям, потерявшим своих детей, и разделяю их горе. Я выражаю свое соболезнование отцам, потерявшим своих молодых детей. Я выражаю свое соболезнование молодым людям, потерявшим своих отцов.

3. Давайте посмотрим, почему эти беды постигли этот народ. Что говорил этот народ раньше и что он говорит ныне, когда он поднял свой голос, когда убийства, насилия и грабежи продолжаются. Что говорил наш народ такого, что объясняло бы постигшие его беды. Он говорил о том, что царствование Пехлеви с самого начала было противозаконным, что с самого начала его основания оно противоречило закону. Люди моего возраста видели, что учредительное собрание было создано силою штыков, и народ не имел к нему никакого отношения. Его депутатов силою включили в его состав, чтобы они проголосовали за царствование Реза-шаха.

Стало быть, это царствование с самого начала было фальшивым, а сам принцип монархического режима изначально противоречит разумным законам, порядкам и правам человека. Допустим, весь народ проголосовал за то, что один человек стал монархом, но означает ли это, что народ проголосовал за то, чтобы потомки этого монарха также были бы монархами. На каком основании 50 лет назад меджлис предопределяет последующую судьбу народа? Судьба каждого народа в его собственных руках. Нас не было в эпоху Каджаров.

Допустим, что весь народ проголосовал за монархию Каджаров, за Ага Мохаммеда-хана Каджара. Но ведь он это сделал не с нашего разрешения. Предположим, что монархия Пехлеви также поначалу была учреждена с согласия народа, как и учредительное собрание. Это всего лишь означает, что только Реза-хан должен быть монархом, при этом монархом лишь тех, кто проголосовал за него.

4. Однако какое право на монархию имел Моххамед Реза? В ту пору народ не имел права решать судьбу нашей поры.

Во-первых, раз монархия его отца была незаконной, незаконна и его монархия. Разве наши отцы и те люди, которые жили сто лет назад, имели право определять нашу судьбу?

Это еще одно свидетельство незаконности монархии Пехлеви, не говоря уж о том, что народ, судьбу которого должен определять он сам, ныне говорит: «Мы не хотим». Раз народ проголосовал, сказав: «Не хотим режима монархии», то сам он должен решить свою судьбу.

О меджлисе и сенате

5. А теперь внесем ясность в вопрос о правительстве в связи с монархией Мохаммеда Реза Пехлеви и об имеющихся у нас законодательных собраниях: собрании совета и сенате.

6. В течение всего периода после принятия конституции, за исключением некоторых отрезков времени, люди не имели отношения к избранию депутатов меджлиса. Как вам известно, и сегодня дела обстоят таким же образом. Я спрашиваю вас, вам было известно что-либо о депутатах такое, что необходимо для того, чтобы вы их избрали?

7. Знакомо ли с ними большинство собравшихся здесь людей? Или и они были определены в одногласье, без уведомления людей и их согласия. Стало быть, такой меджлис противозаконен, и те, что сидят в меджлисе и от имени народа наделили себя правами, не имеют на это права и они несут за это ответственность.

8. А ведь правительство, сформированное незаконной монархией и таким меджлисом, — незаконно. Во время Мохаммед Реза-хана вот это говорил народ: мы не хотим этой монархии.

9. И теперь говорят: этих депутатов и этот меджлис и сенат и это правительство считаем незаконным. Разве может быть законным человек, назначенный на должность незаконными законодательными собраниями и незаконным шахом?

10. Мы говорим: вы незаконны и должны уйти. Мы говорим: это правительство даже само не согласно, что оно законно. Несколько лет назад оно не возражало против этого. А что теперь случилось, что оно говорит, что оно законно.

11. Мы можем взять за руку любого депутата, повести его на избирательный участок и спросить: его вы избирали?

12. Когда мы говорим, что они избраны незаконно, должны ли представить нам свидетельства их законности?

13. Я должен заявить, что Мохаммед Реза Пехлеви, этот гадкий предатель, ушел, убежал и все пустил по ветру. Страну нашу разрушил, а кладбища благоустроил.

14. Вся наша экономика разрушена. Если мы захотим вернуть страну в прежнее состояние — понадобятся годы наших совместных усилий. Те, кто под предлогом превращения арендаторов-издольщиков в крестьян-собственников провели аграрную реформу, сделали так, что она обернулась гибелью сельского хозяйства, и теперь вы во всем испытываете необходимость импорта из-за рубежа.

15. Мохаммед Реза сделал это для того, чтобы мы все испытывали нужду в Америке и Израиле. Поэтому все, что сделал этот человек, было ошибкой, и его аграрная реформа нанесла такой вред нашей стране, что мы, возможно, и через двадцать лет не сможем ликвидировать его последствия.

16. Нашу систему образования держали в состоянии отсталости, при этом до такой степени, что в настоящее время наши молодые люди не получают полноценного образования и, недоучившись здесь, в связи с нынешнем катастрофическим положением, вынуждены уезжать за рубеж на учебу. Примерно пятьдесят лет как у нас есть университет. Но из-за совершенного предательства он не развивался. Америка погубила всех наших людей и рабочую силу и, пользуясь содействием своего прислужника, создала центры разврата.

Кино, телевидение, музыка

17. Телевидение наше — это центр разврата, наше радио и кино и все центры, где им дозволено действовать, все стали средоточием пороков. В Тегеране центров по продаже спиртных напитков больше, чем библиотек. Мы не против кино, телевидения и радио. Мы против разврата и против музыки, которая служит иностранцам и тому, чтобы держать в состоянии отсталости нашу молодежь. Разве когда-либо мы были против центров возрождения. Кино является одним из проявлений цивилизаций, которое должно служить воспитанию людей. Но все эти средства затянули нашу молодежь в разврат. Эти средства полностью использованы для того, чтобы совершить предательство в отношении нашей страны.

18. Всю нашу нефть отдали Америке и прочим, а взамен господа заполучили оружие для создававшейся базы.

Нефть и Америка

19. Мы и нефть отдали и базу построили. Америка, прибегнув к такой хитрости, забрала нашу нефть и взамен в нашей стране построила для себя базу. Завезли оружие, которым наша армия пользоваться не может, а чтобы пользоваться им оказалось возможным, американцев сделали советниками. Если бы такое положение сохранилось еще несколько лет, наш народ совершенно обессилел бы.

20. Во имя этого джихада и во имя свободы пролилась кровь нашей молодежи. Уже пятьдесят лет как мы живем в удушье. Мы не имели ни свободной печати, ни радио, ни телевидения, как и свободных проповедников и имамов общины. И при них оставалось это удушье и ныне сохранилось это полуудушье. Мы говорим: он сам, его правительство, его меджлис, его сенат незаконны. И если это будет продолжаться, все они должны быть преданы суду.

21. Мы их будем судить. Я назначу правительство. Я дам по зубам нынешнему правительству (впервые присутствующие начали аплодировать и выражать свои чувства, хотя до этого они были предупреждены, что необходимо сохранять полное молчание).

22. Этот господин (имеется в виду назначенный шахом на должность премьера Шапур Бахтияр. — А.А.) сам не приемлет себя, и его товарищи не приемлют его и армия не приемлет его, и только Америка и Англия поддержали его и сказали армии: «И вы должны поддерживать его».

23. Что говорит человек, которого не приемлет ни народ, ни кто-либо другой? Да, у него есть какое-то число преступных элементов, поддерживающих его. Говорят, что в одной стране не может быть двух правительств. И мы говорим, что не может быть. Но незаконное правительство должно уйти. Наше правительство опирается на волеизъявление народа и веление Бога. Этот человек (имеется в ввиду Мохаммед Реза-шах. — А.А.) или должен оставаться там, где он находится, или по приказу Америки заставить находящихся здесь подвергнуть нас массовому истреблению.

24. До тех пор пока мы существуем, не позволим Мохаммеду Реза Пехлеви вернуться назад. Эти хотят вернуть его. О, люди, будьте бдительны. Вынашивают планы, создают штаб по его возвращению и хотят, чтобы все наше существование было подчинено желаниям Америки. Пока мы живы, не позволим. Мы все обязаны продолжать это движение до тех пор, пока они не потерпят поражение и мы не создадим, опираясь на свободу людей, правительство и меджлис.

Мое наставление армии

25. Я должен дать армии одно наставление и одновременно выразить признательность некоторым его отрядам. Мое наставление заключается в том, что мы хотим, чтобы вы были независимы. Мы трудимся, мы отдали свою кровь, отдали молодых людей, отдали свое достоинство и честь, наши уважаемые люди были арестованы и подверглись пыткам. Мы хотим, чтобы армия была независимой. Господин генерал армии, вы не хотите быть независимым? Господин дивизионный генерал, вы не хотите быть независимым? Хотите быть слугой?

26. Я советую вам в соответствии с желанием, выражаемым народом, идите в объятия к нему. Скажите: «Мы должны быть независимыми». Армия не должна находиться под нажимом иностранных советников.

27. Мы ради вас самих, армейцев, говорим об этом. Разве наша вина такова, что дает вам основание пролить кровь нашей молодежи на улицах?

28. В то же время я выражаю свою признательность некоторым отрядам армии, которые присоединились к народу и сохранили свою честь и честь народа. Это офицеры, хомафары и служащие военно-воздушных сил и те, что в Исфагане и Хамадане, а также в других местах, осознав свой шариатский и национальный долг, примкнули к народу. Мы выражаем им свою признательность, а тем, кто не примкнул, мы говорим: примкните. Для вас ислам лучше безбожия. Народ лучше иностранцев. Сойдите с этого пути. Не думайте, что мы вас казним. Но виселицы возведены ими для вас. Что же до тех, кого уже нет с нами, память о них мы храним с чувством глубочайшего уважения. Мы хотим, чтобы в стране был порядок, но порядок, источник которого в самом народе и который служит народу, а не порядок, надзор над которым осуществляется другими и которым командуют другие.

Такова была речь имама Хомейни. Кроме содержания этой речи, подтверждением того, что он не увязывал ее с совершением исламской революции, служат события, происшедшие в Тегеране 10—11 февраля 1979 г., и позиция, занятая в указанные дни самим Хомейни. 10 февраля 1979 г. в Тегеране, на военной базе Душан-тепе началась схватка вооруженных сторонников и противников шаха. Схватка, которая по мере вовлечения в нее горожан переросла в вооруженное восстание, весьма встревожившее как богословов во главе с Хомейни, так и находившихся в стране американских официальных лиц. Это восстание привело к падению последнего шахского кабинета Шапура Бахтияра 11 февраля 1979 года. Именно с этого времени, т.е. после победы восстания, Рухолла аль Мусави Хомейни стал выступать с настойчивым требованием назвать это восстание не иначе как «исламской революцией» и не пользоваться такими определениями, как «народная», «демократическая» и т.п. При этом он указывал, что свержение шахского режима не конец, а только начало исламской революции. Что касается принципа «велаяте факих», реализация которого была вожделенной мечтой Хомейни, то этот принцип стал получать общественное звучание уже после провозглашения исламской республики 1 апреля 1979 года. Основополагающим же принципом конституции Исламской Республики Иран он стал после того, как Хомейни удалось преодолеть несогласие с этим принципом со стороны ряда шиитских богословов в пору разработки конституции.

Я и сейчас считаю возможным повторить свою точку зрения, высказанную еще в начале 80-х годов: иранская революция 1978—1979 гг. — антишахская, антиимпериалистическая, народная — это исторический факт; исламский режим, представляющий собой теократическую диктатуру с капиталистическим содержанием, установившийся после падения монархии, — тоже исторический факт, а вот «исламская революция» — это лишь ярлык.

Речь имама Хомейни на кладбище Захра является фактом истории. Однако наряду с этим она сегодня, как и в день ее произнесения, может быть сравнена с ружьем, в ствол которого вослан патрон, поскольку речь эта заключает в себе юридическую, правовую концепцию, которая может быть использована в качестве юридического прецедента. В своей речи Хомейни, пытаясь обосновать незаконность династии Пехлеви, прибег к ряду высказываний, смысл которых со всей очевидностью заключается в следующем: каждое конкретное поколение, определяющее путем своего волеизъявления политическую судьбу того или иного общества, не имеет права считать свое волеизъявление обязательным для поколений будущих. Над этим суждением имама Хомейни есть основание крепко призадуматься[1].


Арабаджян А.З.

Источник: Иран: ислам и власть. — М., Институт востоковедения РАН, Издательство «Крафт+», 2001. — с. 123-129.


[1] Речь Хомейни дается по Багер Амели «Рузшомаре тарихе Иран аз машруте та энгелабе эслами», джельде доввом. Тегеран, 1372, с. 469-471; Багер Али. Календарь истории Ирана со времен борьбы за конституцию.  Т. II, Тегеран, 1993-1994, с. 469-471.