Сейед Хасан Эслами Ардакани. Имам Хомейни, этика и политика. Ч. 3

---

Предыдущие части: Часть 1, Часть 2.

Ненасытность инстинктов

Нельзя отрицать тот факт, что как только эти инстинкты будут высвобождены и выпущены на волю, они никогда и нигде не остановятся и, подобно аду, будут кричать: «Не осталось ли что-либо еще?»[1]

То есть эти инстинкты никогда не могут быть удовлетворены, и как бы человек ни старался удовлетворить их и свои инстинктивные потребности, он испытывает еще большую жажду, как тот, кто пьет соленую морскую воду. В этом секрет трагического положения человечества. Любой, кто находится в плену инстинкта жадности и корыстолюбия, оказывается в состоянии нищеты и ненасытности, даже если становится богатым, как Карун[2].

Лекарство от скупости и алчности заключается не в приобретении всего того, чего мы желаем. Ибо это «всё» имеет неопределенную степень, ведь у всего есть свои собственные ограничения. До сих пор мы еще не видели богатого человека, который был бы доволен своим финансовым состоянием. [Вместо этого] он всегда испытывает чувство внутреннего беспокойства и не удовлетворен своим нынешним статусом: «Под внешним слоем комфорта существует своего рода психическое беспокойство, которое приводит к безнадежности, ненужным встречам, потребности в алкоголе и наркотиках и, в худшем случае, к совершению самоубийства»[3].

Невозможно вообще установить пределы для приобретения богатства и стремления удовлетворить инстинкт алчности. Как только человек достигает какой-либо оптимальной точки, которая была ожидаема, он рассматривает для себя другую оптимальную точку. Итак, если человек хочет получить удовлетворение через жадность и алчность, он идет по неверному пути, который никуда его не ведет, потому что одна из интересных особенностей жадности заключается в том, что независимо от того, насколько сильна скрытая мотивация жадности в стремлении достичь ментального удовлетворения, по иронии судьбы, получив желаемую вещь, вы все равно останетесь неудовлетворенными[4].

Истинное противоядие от жадности –  это не еще большая жадность, а скорее, довольство имеющимся, удовлетворенность и самоуважение:

كوزه چشم حريصان پر نشد           تا صدف قانع نشد، پر دُر نشد

«Кувшин ока алчного никогда не наполняется:

Устричную раковину не наполняют жемчугом до тех пор, пока она не насытится»[5].

Однажды к Имаму Али (мир ему!) пришел человек и сказал, что ничего из того, что он искал и получал, не удовлетворило его и что он жаждет большего, добавив, что его раздражает эта ситуация. Он попросил Имама (мир ему!) научить его чему-нибудь, что принесло бы ему пользу. Имам (мир ему!) сказал:

«Если то, чего вам достаточно, избавляет вас от нужды, то даже самое малое избавит вас от нужды, а если вы ищете большего, чем то, чего вам достаточно, то все вещи в мире не смогут сделать вас самодостаточными»[6].

Да, такова природа этого инстинкта. Чем больше взращивать его корень, тем сильнее он становится, так что, даже если у него будут две долины золота и серебра, он будет жаждать третьей долины (золота и серебра). Ничто не может порадовать и удовлетворить взор человека, кроме довольства или могильной почвы.

Это верно не только в отношении алчности: так же обстоит дело и с сексуальным инстинктом, который не знает, что такое удовлетворение. Фрейд ошибочно полагал, что этот инстинкт можно успокоить через удовлетворение сексуальных потребностей. Дело в том, что чем больше этот инстинкт утоляется, тем сильнее становится жажда:

«Сила чувственности и похоти действует в мужчине таким образом, что если ему достается одна женщина, его привлекают другие женщины. Если ему дадут империю, он будет стремиться к какой-нибудь другой империи. Человек всегда желает того, чем он не обладает. Несмотря на это тщеславие воображения и тщетность человеческих желаний, печь чувственности всегда раскалена, и ее жар постоянно возрастает, и наши желания никогда не остывают»[7].

Если посмотреть на жизнь королей и султанов, которые держали тысячи женщин в своих гаремах, но все равно стремились к другим женщинам, этот факт свидетельствует о вышесказанном, и «юбому, у кого есть какие-либо сомнения, рекомендуется изучить себя и других людей, принадлежащих к бедным, богатым и могущественным категориям населения, и тогда он поймет, в чем дело»[8].

Это правило применимо ко всем инстинктам, и ни один из них не может быть считаться исключением. Невозможно найти никого, кто мог бы сказать: «Я удовлетворил все свои желания». Даже Хушанг Вазир[9], который обычно заявлял: «Я охватил весь мир и сделал всё», также искал свободного времени и передышки перед смертью, чтобы снова вести все дела». Эти инстинкты никоим образом не удовлетворяются, и в этом заключается опасность. Ибо границы каждого инстинкта должны быть определены, а его специфическая функция должна использоваться в этих пределах. Это не подразумевает устранения самого инстинкта, который не должен полностью подавляться:

Ни один из пророков Божьих (мир им!) никогда не пытался полностью искоренить силу страсти, чувственности или воображения. Ни один из посланников Бога никогда не требовал полностью умертвить чувственность и желание или погасить огонь страсти или гнева и игнорировать фантазии воображения. Они скорее выступали за то, чтобы контролировать их и обуздывать, заставляя функционировать под руководством разума и Божественных законов. Поскольку каждая из этих сил борется за то, чтобы доминировать над другими и добиться своей цели, какое бы зло, хаос и неразбериха ни были вызваны ими[10].

В этом случае можно еще раз задать такой вопрос: если эти инстинкты ненасытны, не лучше ли нам будет полностью искоренить их и таким образом освободиться от их пут? Ответ на этот вопрос отрицателен. Ибо, помимо всех этих преимуществ, которые вытекают из их наличия, мы никогда не должны забывать о том, что в основе человечности человека лежит сохранение этих инстинктов. Даже самое лучшее лекарство также имеет побочные эффекты, и на данный момент еще не известно ни одного лекарства без побочных эффектов. Но разве кто-нибудь воздерживается от приема лекарств в случае необходимости из-за того, что они имеют побочные эффекты?

Вода, которая является источником жизни, может вызвать у человека заболевание, если попадет в организм в избыточном количестве. Огонь, открытие которого привело к трансформации в жизни человека, сжег бы нас, если бы мы подошли к нему совсем близко. Солнце, со всеми его аспектами изобилия, уничтожило бы землю, если бы приблизилось к ней еще хоть немного. Таким образом, из-за этих проблем сущность инстинктов не может быть искоренена, и их, скорее, следует регулировать. Тогда возникает другой вопрос: почему эти инстинкты были созданы такими ненасытными, и почему нет инстинкта с заранее определенным пределом и порогом удовлетворения?

Ответ таков: одним из врожденных качеств человека является то, что он всегда стремится к совершенству и ничем не удовлетворяется. Именно этот неустанный поиск превратил его из пещерного дикаря в астронавта, путешествующего по космосу. Если бы человечество всегда довольствовалось своим статус-кво, в его жизни никогда не произошло бы никаких изменений, и, как в случае с медоносной пчелой, его жизнь не отличалась бы от того, что было тысячи лет назад. Именно это врожденное естество (фитра) побуждает его открывать тайны вселенной и не довольствоваться всем, чем он обладает:

«Очевидно, что человека всегда прельщает что-то, чем он не владеет. Такова человеческая природа в понимании различных великих исламских мыслителей и святых людей. Особенно следует обратиться к великому мастеру богословия Мирзе Мохаммад-Али Шахабади, да будет жертвой за него моя душа»[11].

Итак, наконец, все эти инстинкты глубоко укоренились в человеческой сущности с присущим ей стремлением к совершенству, что само по себе является благословением на данный момент. Проблема возникает, когда мы забываем о рациональности, стоящей за этими инстинктами и их проявлениями и воображаем, что должны полностью подчиняться их диктату, проводя день и ночь в приобретении богатства и поклонении красоте. Именно в этот момент мы сбиваемся с пути, забывая об истинном объекте поклонения и абсолютном совершенстве, представляя богатство, власть или чувственность нашими богами и благоговейно восхваляя их[12].

Достаточно того, что мы осознаем свои ошибки, зная, что эти инстинкты не наши настоящие хозяева. Это слуги, которые, если их должным образом обучить и накормить, всегда будут нашими помощниками. [С другой стороны,] как только их оставят и отпустят на некоторое время, они заявят о своей божественности и сделают нас своими рабами. Соответственно, инстинкты не следует ни убивать, ни высвобождать полностью. Скорее, ими следует руководствоваться и регулировать, чтобы вы могли пользоваться их преимуществами и быть защищенными от исходящих от них угроз.

Участие в жизни общества как необходимое условие борьбы с самим собой

Подобно тому, как некоторые люди воображают, что борьба с самим собой подразумевает самоотречение и искоренение инстинктов, некоторые другие полагают, что необходимыми условиями борьбы с самим собой являются уход из общества, уединение и отшельничество. Этот принцип бегства от людей с целью достижения безопасности, в действительности, противоречит учению и ценностям нашей религии, однако постепенно приобрел характер «ценности» и стал рассматриваться как проявление «совершенства».

Одной из самых важных книг о мистиках [‘арифин] и суфиях, которые когда-либо были написаны, является «Тазкират аль-Аулийа»[13], в которой автор рассказал о жизни более девяноста известных мистиков. Эта книга изобилует историями об изоляции суфиев и их уходе из общества. В этой книге сообщается, что они [люди из его окружения] сказали одному из выдающихся мистиков Хасану аль-Басри[14]: «Есть человек, который в течение двадцати лет не посещал общую молитву, ни с кем не общался и [всегда] сидел в углу»[15]. Хасан подошел к нему и спросил о причине его поведения. Услышав ответ, он сказал ему: «Оставайся таким, какой ты есть, поскольку ты лучше меня»[16].

Опять же, по поводу определения суфизма [тасаввуф] великий суфий Сахль ат-Тустари (201-273 л.х.), как сообщается, сказал: «Суфизм – это скудное питание, спокойствие с Всевышним и отстранение от людей»[17]. Опять же, в описании о жизни Давуда ат-Таи[18] сообщается: «Он постоянно разочаровывался в людях»[19], «держался в стороне от них [людей]»[20] и говорил: «Убегай от людей так же, как они убегают от свирепого льва»[21].

В своем сочинении «Кимийа-йи Са‘адат» [«Алхимия счастья»] аль-Газзали[22] аналогичным образом посвящает отдельную главу этикету уединения и говорит:

«Школа мысли [мазхаб] Суфьяна ас-Саури, Ибрахима Адхама, Давуда ат-Таи, Фадиля Айяда, Сулаймана Хавваса, Йусуфа Исбата, Хадифы Мар’аши, Бишра аль-Хафи и многих других богобоязненных и великих людей заключается в том, что уединение более добродетельно, чем общение с другими людьми»[23].

Затем приводятся их высказывания: Раби ибн Хайсам и Ибрахим ан-Наджафи, да будет доволен ими Аллах, сказали: «Стремитесь к знаниям и держитесь подальше от людей»[24]. Фадиль сказал: «Я получил бы великую милость от того, кто не возражал бы мне и не приветствовал меня, а когда я заболел, не навещал меня»[25]. Короче говоря, обсудив подобные цитаты о достоинствах уединения, аль-Газзали назвал шесть его преимуществ, подробно рассмотрев каждое из них.

Например, третье преимущество уединения, по его мнению, заключается в следующем: «Ни города, ни маленькие селения не свободны от враждебности и подстрекательства к мятежу, и любой, кто уединится, будет свободен от подстрекательства к мятежу. Как только он свяжется с людьми, он впадет в бунтарство, разрушит свою религию и окажется в опасности»[26]. Четвертым преимуществом уединения, по мнению аль-Газзали, является избавление от зла людей, а пятым – то, что люди не будут возлагать на него свои надежды. Шестое [и последнее] преимущество – это «избавление от встреч с дорогими людьми, глупцами и теми, с кем встречаться от природы отвратительно»[27].

В двух словах, уединение означает отказ от ответственности, непринятие реальности жизни и уклонение от любых попыток изменить статус-кво в пользу желаемого состояния. Уединение с этой точки зрения есть не что иное, как никчемность человека, когда от него уже нельзя ожидать ничего хорошего. По-видимому, такого рода мировоззрение возникло на каком-то этапе мистической жизни многих людей. Пройдя через различные стадии мистического познания и гнозиса, наши мистики не прибегали ни к чему иному, как к уединению. Они считали, что лучший способ жить – это уйти в уединение, что в некотором роде было преднамеренным и, по-видимому, законным самоубийством»[28].

Такой подход, независимо от намерения, на котором он основан, прямо противоречит учению Непогрешимых (мир им!) и элементарным предписаниям Корана. Мы много читали о том, что монашеству и затворничеству нет места в исламе, и те, кто практикует эти вещи, считаются самыми деструктивными людьми. Выражаясь языком религии, лучший из людей – это тот, кто приносит пользу другим и обладает более сильным и глубоким чувством ответственности по отношению к окружающим и обществу в целом. Предписывать одобряемое и воспрещать порицаемое, что является одним из основных исламских обязательств, возможно только при принятии социума и жизни в нем, а также ответственности перед ним[29].

По сути, с точки зрения Посланника Аллаха (мир ему и благословение Аллаха!), мусульманин – это тот, кто заботится о других мусульманах и разделяет радости и печали. Поэтому Святой Пророк (мир ему и благословение Аллаха!) сказал: «Тот, кто провел ночь, не заботясь о делах мусульман, не является мусульманином»[30].

Быть мусульманином – это не только индивидуальное поклонение и набожность, а нечто выходящее за их рамки и охватывающее все уровни социальной жизни. С этой точки зрения, быть мусульманином означает принятие ответственности и активное присутствие в обществе:

«Что ж, Пророк (мир ему и благословение Аллаха!) посоветовал нам быть прилежными в делах мусульман. Неужели усердие в делах мусульман заключается только в том, чтобы сказать, сколько рак‘атов длится молитва, в чем заключается сомнение в выборе между тем-то и тем-то? Предполагается ли, что это проявление заботы о делах мусульман? Это вопрос, который не касается дел мусульман. Дела мусульман относятся к их политическим делам, их социальным делам и их затруднительным ситуациям. Тот, кто не заботится об этом, не является мусульманином [фалайса би-муслим], согласно [процитированному выше] хадису»[31].

Различие между людьми и животными заключается в этом чувстве ответственности. Если мы игнорируем его, то мы склонны способствовать уединению и изолированности. Достаточно представить, что все люди хотят пользоваться преимуществами уединения и выбирают изоляцию и уединенный отдых. Выдержать такое общество и жить в нем практически невозможно. Общественный порядок в нем скоро рухнет, и все удалятся в пещеры и леса.

Итак, следует знать, что в наших религиозных учениях уединение никогда не встречало одобрения. Когда один из сподвижников Посланника Аллаха (да благословит его Аллах и приветствует) попросил его разрешения на уединение, Святой Пророк (да благословит его Аллах и приветствует!) отговорил его от этого и сказал: «Если ты не будешь общаться с людьми, как ты тогда будешь выполнять повелевать одобряемое и воспрещать порицаемое?»[32]

То есть общественная жизнь и ответственность перед другими являются долгом всех мусульман, в то время как уединение означает попрание этого долга.

Даже в наших религиозных источниках рассказывается, что мольбы того, кто уходит от социальной и экономической деятельности и сидит в углу, полагаясь на Бога, не будут приняты. Однажды Имам ас-Садик (мир ему!) спросил об одном из своих сподвижников по имени ‘Умар ибн Муслим. Они сказали: «Он оставил торговлю и обратился [только] к поклонению». Он (мир ему!) сказал: «Горе ему! Разве он не знает, что молитвы того, кто отказался от всех начинаний, не будут приняты?» Затем он рассказывает историю о тех, кто во времена Посланника Аллаха (мир ему и благословение Аллаха!), под предлогом упования на Бога [таваккуль], отошел от активной жизни и ушел в затворничество. Он (мир ему!) говорит, что Святой Пророк (мир ему и благословение Аллаха!) сказал им: «Мольба того, кто так поступает, не будет принята. Посему прилагайте усилия»[33].

Несомненно, принцип уединения и аскетизма противоречит многим положениям религиозного учения. В своих рассуждениях об этике Имам также уделяет большое внимание человеку как социальному существу и вовсе не считает уединение ценностью. Скорее, он считает, что борьба с самим собой возможна только через ответственное присутствие и активность в обществе, а не через уход в себя и изоляцию. Он верит, что единственный результат уединенного сидения в углу – это убожество и нищета. Сохранение и продвижение человеческих ценностей заключается в постоянных усилиях, а не в уединении:

«Если вы хотите быть человеком, вы должны быть упорными в своем усердии. Сохранение ваших человеческих ценностей требует усилий. Невозможно сохранить свои человеческие ценности, сидя дома. Тот, кто сидит дома в уединении, будет страдать от неудач, но он не будет даже осознавать, что он больше не является человеческим существом»[34].

С точки зрения Имама, изоляция и уход от ответственности никоим образом не согласуются с исламом и его учением. Это чуждое явление, которое принесло исламскому обществу недомогание, настолько сильное, что эта антиценность заняла почетное место среди мусульман, и если кто-то живет в изоляции, а это бесполезно, то он пользуется большим уважением и почтением:

Уединения вообще никогда не существовало в исламе. Интересно, что именно уединение, замкнутость и, по сути, отчужденность присутствовали в немусульманских религиозных группах и были внедрены в среду мусульман, так что они стали говорить, что «такой-то очень хороший человек, ведь он совершенно не заботится о том, что может случиться». Апатия сама по себе стала чем-то похвальным[35].

Такая инверсия ценностей иногда приводила к тому, что те, кто был бдителен и сознателен, притворялись безразличными и использовали других в качестве своей игрушки: «Что ж, это приводит к тому, что даже тот, кто всё прекрасно различает, будет выставлять себя неразборчивым»[36].

Только присутствие в обществе может отшлифовать шороховатости личности, подобно тому, как гравий сглаживается бесчисленными перекатываниями по руслк реки, человеческое существо формируется и совершенствуется только в обществе, только в контексте жизненных вызовов, тем самым формируя сущность своего «я».

Этот мир и загробная жизнь

Для многих людей этот мир и загробная жизнь отделены друг от друга, и (для них) мирское означает отказ от загробной жизни, в то время как стремление к загробной жизни означает враждебность к миру.

Всякий раз, когда поднимается тема загробной жизни и необходимости помнить о ней, кажется, что человек должен удалиться от мира, отказаться от него и бежать от него. Большинство наших суфиев и мистиков придерживались этой точки зрения и утверждали, что загробной жизни можно достичь, попирая этот мир, поскольку этот мир – мир материи, в то время как загробная жизнь – мир смысла, и эти два понятия непримиримы.

Все это поношение мира, его тщеславия и позора, которому он подвергся в нашей литературе, уходит своими корнями в такое понимание мира. Возможно, этот мир и загробная жизнь враждебны друг другу и никогда не будут примирены. Однажды кто-то с таким представлением о мире стал очернять его, и его слова услышал Имам Али (мир ему!). Вопреки его ожиданиям, Имам (мир ему!) не подтвердил его точку зрения. Более того, он (мир ему!) сказал ему:

«О тот, кто злоупотребляет миром, о тот, кто был обманут его коварством и обманут его несправедливостями. Ты обвиняешь его или он должен обвинять тебя? Когда это он сбивал тебя с толку или вводил в заблуждение? Несомненно, этот мир – дом истины для того, кто ценит его, место безопасности для того, кто понимает его, дом богатства для того, кто собирает из него припасы (для следующего мира), и дом наставлений для того, кто черпает из него наставления. Это место поклонения для любящих Аллаха, место благословений для ангелов Аллаха, место, куда нисходит откровение Аллаха, и лучшее место для тех, кто предан Аллаху»[37].

С точки зрения Имама Али (мир ему!), в мире нет ничего плохого, и он не заслуживает порицания. Кстати, что подразумевается под «миром»? Если мы смотрим на мир как на один из уровней существования и одно из Божьих творений, то его нельзя ни в чем упрекнуть. Если под миром мы подразумеваем то самое место происхождения и взращивания человечества, то опять же его нельзя ни в чем винить. Если под миром мы подразумеваем эту самую основу и бастион человеческого развития, то и в этом случае его нельзя считать бесполезным.

С какой бы точки зрения мы ни смотрели на мир, кажется, что мир далек от того, чтобы заслуживать порицания, и упрекать его равносильно упреку в отношении Бога. Несмотря на это, во многих аятах Корана и преданиях (Пророка) о мире говорится с порицанием. Нельзя отрицать, что многие из тех, кто был враждебен миру, руководствовались отдельными аятами Корана, высказываниями Непогрешимых (мир ему!) и наших религиозных лидеров.

Например, по поводу мира Всемогущий Бог говорит: «Знайте, что мирская жизнь — всего лишь игра и потеха, украшение и похвальба между вами, а также стремление обрести побольше богатства и детей»[38]. Это утверждение о том, что мир – не что иное, как игра и тщета, повторяется во многих аятах[39].

Имам Али (мир ему!), который обычно восхвалял мир, обратился к миру так: «О мир, о мир! Отойди от меня. Ты показываешь себя мне? Или ты жаждешь меня? Пожалуй, у тебя не получится произвести на меня впечатление [и обмануть]»[40].

В первом утверждении Имам (мир ему!) говорил, что мир не обманщик, тогда как во втором он (мир ему!) хочет, чтобы мир обманывал других [т.е. обманывал тех, кто хотел быть обманутым, а не обманывал его]. Итак, как можно было бы разрешить эту двусмысленность? Эта неопределенность прояснится при рассмотрении следующих трех моментов:

• Этот мир как место совершенствования для будущей жизни
• Какой мир достоин порицания?
• Этот мир и загробная жизнь дополняют друг друга

Этот мир как место совершенствования для будущей жизни

С философской и общей точки зрения, этот мир и загробная жизнь расположены в едином континууме, на одном конце которого находится мир, а на другом – загробная жизнь. Что касается существования, то между ними невозможно провести границу. Мир – это низший уровень вселенной и нисходящая стадия существования.

Мир – это то место, в котором еще не все таланты приведены в движение и в котором каждое явление может бесконечно проявлять свои потенциальные возможности. Мир – это та обитель, в которой могли бы материализоваться тысячи и тысячи нереализованных возможностей. Мир – это то святилище обучения, где человек все еще может стремиться к знаниям и совершенствоваться. Именно этот мир рассматривается как «низший уровень существования и обитель метаморфоз, преобразований и уничтожения»[41].

В этом смысле этот мир означает, что у каждого все еще есть возможность отшлифовать суть своего существования и придать ей соответствующую форму, которая ему нравится. В мире, как таковом, нет порока. Хотя он кажется несовершенным по сравнению с будущей жизнью, с точки зрения его функций и предназначения, которые обеспечивают основу для продвижения каждого, в нем абсолютно нет никаких изъянов:

«Хотя мирское существование является низшей и ущербной сферой бытия, поскольку оно является питомником для воспитания возвышенных душ и школой для достижения более высоких духовных уровней, это поле для возделывания будущей жизни. В этом смысле это самая возвышенная из сфер бытия и самый прибыльный из миров для любящих Бога и тех, кто идет по пути загробной жизни»[42].

Следовательно, если бы не существовало такой сферы для проявления человеческих способностей и его изобретательности, никто не смог бы встать на путь совершенствования и освободиться от своих собственных недостатков, а это само по себе является величайшим недостатком:

«И если бы не это земное царство материи, область физической и духовной трансформации и перемен, … ни одна несовершенная душа не достигла бы обещанного состояния совершенства, и она не смогла бы достичь царства постоянства и стабильности, а воплощения несовершенства не смогли бы достичь этого состояния, чтобы войти в Царство Божье»[43].

Свидетельством этой истины являются заявления, сделанные Имамом Али (мир ему!) в адрес обвинявшего этот мир. Всякий раз, когда упоминается этот аспект мира, Славный Коран также описывает мир как пролог к будущей жизни и ее прелюдию, утверждая, что именно в этом мире человек строит свою собственную будущую жизнь. Освобождение в этом мире ведет к освобождению в том мире, в то время как слепота в этой обители эквивалентна слепоте в другой обители: «А кто слеп в этом мире, тот будет также слеп в Последней жизни и окажется еще более заблудшим»[44].

Утверждение «Мир – это нива будущей жизни», которое, как сообщается, было сделано Святым Пророком (мир ему и благословение Аллаха!), выражает эту точку зрения. Итак, мир не только безупречен, но и достоин похвалы. Мир предоставляет нам наилучшую возможность создавать из своего существования все, что нам нравится, и достигать своего совершенства. В мире не только нет места жалобам, но он достоин признательности и восхваления.

Кроме того, мир не только хорош, но и любить – это вполне этично и приемлемо. Сущность человека обретает форму в этой самой воде и почве, и мир считается не только колыбелью и основой его развития, но и играет роль его матери. Таким образом, любой, кто выражает любовь к своей матери, не заслуживает упрека. Напротив, недоброжелательность по отношению к своей матери неэтична. Именно по этой причине Имам Али (мир ему!) говорит: «Люди – это потомство мира, и никого нельзя винить в том, что он любит мать»[45].

Да, достоин порицания тот, кто не любит свою мать, а мир – это тоже мать, которая предоставляет своему ребенку все средства для его комфорта и роста и дает ему все возможности для совершенствования. Итак, любовь к этому миру коренится во врожденном естестве человека. «Да будет известно, что человек – дитя этого физического мира, природа – его мать, а он – отпрыск воды и глины. Любовь к этому миру заложена в его сердце с самого раннего периода его развития и взросления»[46]. Поэтому мир не заслуживает порицания, и любить его естественно и вполне этично.

Какой мир достоин порицания?

Мир достоин похвалы до тех пор, пока он прокладывает путь для развития человека и ведет его к совершенству. Однако, если он препятствует его продвижению и преграждает ему путь к совершенству, тогда он уже больше не достоин похвалы. Точно так же любовь матери приемлема до тех пор, пока она способствует росту ребенка. Однако, если эта любовь направлена на то, чтобы лишить мужчину независимости и сделать его целиком зависимым от нее, тогда ее больше нельзя считать положительной эмоцией. В таком случае это уже болезнь.

Если наш взгляд на мир – это взгляд человека, который хочет пройти долгий путь и достичь своей цели, тогда мы можем взять все необходимые нам вещи из этого дома (мира) и начать наше путешествие, будучи во всеоружии. Однако, как только мы примем этот мир в качестве своей цели, мы забудем о путешествии, конечном пункте назначения и движении, не сможем продвигаться вперед и достичь совершенства. Следовательно, ценным делает мир «утилитарное отношение» к нему, а то, что делает его достойным упрека – это «отношение к нему как к конечной цели».

Разница между тем, кто стремится к миру, и тем, кто стремится к загробной жизни, заключается не в том, что мирской человек получает блага от этого мира, в то время как другой избегает его. Фундаментальное различие заключается в характере мировоззрения этих двоих. Мудрый и дальновидный – это тот, кто видит в мире хороший инструмент для достижения загробной жизни, в то время как глупый – это тот, кто думает о мире как о своей цели:

«Конечно, этот мир – предел зрения (умственно) слепых, которые ничего не видят за его пределами. Взгляд зрячего (который смотрит оком своего разума) пронзает насквозь, так что он осознает, что (настоящий) дом находится за пределами этого мира. Следовательно, зрячий хочет выйти из него, в то время как слепой хочет войти в него. Зрячий собирает в нем припасы (для следующего мира), в то время как слепой собирает припасы для этого самого мира»[47].

Следовательно, под миром, заслуживающим порицания, подразумевается не эта физическая планета со всеми ее красотами и благами, потому что порицать их равносильно порицанию прекрасных творений Бога. Скорее всего, под миром, достойным порицания, подразумевается предание забвению собственной цели, абсолютная привязанность к нему и уклонение от собственных человеческих и божественных обязанностей:

«Следовательно, этот мир, будучи таким, каков он есть, проявлением и свидетельством Его Красоты и Величия, вовсе не заслуживает осуждения в этом смысле. Достойным осуждения является мир самого человека в смысле его погруженности в мир плотской природы и его привязанности и любви к нему. Этот мир – источник всех пороков, всех внутренних и внешних грехов»[48].

С этой точки зрения, причиной всех этих грехов и низостей является любовь к этому миру. Сообщается, что Имам ас-Садик сказал: «Любовь к миру – корень всех грехов».

В той мере, в какой любовь к этому миру вызывает полную привязанность к нему и заставляет человека забыть о своей цели, постепенно погружая человека в различные грехи и ошибки. Первый грех и ошибка, проистекающие из любви к миру, состоят в том, что человек думает об этом эфемерном и временном мире как о вечном, но всякий раз, когда завеса его представлений разрывается, человек начинает бояться смерти. В результате это даже вызывает у него ненависть по отношению к Богу. Другой грех, порождаемый любовью к этому миру – это ослабление воли человека. Что делает человека человеком, так это его сила воли, и если из-за любви к миру эта воля ослабнет, то от его человечности ничего не останется. Третий грех, проистекающий из любви к этому миру, заключается в том, что человек никогда не пресыщается им и, чтобы получить от него больше удовольствия, склонен осквернять себя любым видом греха и постепенно тонет во всех этих грехах.

Имам Хомейни следующим образом описывает некоторые пороки любви к этому миру:

«Одним из пагубных последствий любви к миру и привязанности к нему является то, что она заставляет человека бояться смерти… Еще одно великое зло, вызванное любовью к миру, заключается в том, что… она ослабляет его решительность и парализует волю… Поскольку он ошибочно считает мир и мирские увлечения желанной конечной целью, его жадность растет день ото дня, и его желание обладать этим умножается. Его потребность в мире возрастает, а бедность и лишения становятся его судьбой»[49].

Следовательно, он подобен страдающему от жажды человеку, который пьет морскую воду и испытывает еще большую жажду.

Этот мир и загробная жизнь дополняют друг друга

Человеку предстоит отправиться в великое путешествие — с земли на небеса. Первоначально он появляется из частицы, которую нельзя увидеть невооруженным глазом, однако в конце путешествия он вступает в мир, уничтожая целые миры внутри своего существа.

Эта одиссея от творения [хальк] к Истине [хакк] является духовным путешествием, составляющими которого являются стремление и вера человека. Если человек знает отправную точку своего путешествия и ценит ее именно в такой степени, то он воспринимает этот мир как предварительную ступень к будущей жизни и место своего совершенствования. В таком случае, если упустить из виду этот предварительный шаг, загробная жизнь и цель путешествия потеряют смысл. В отсутствие этого мира загробная жизнь больше не будет такой. Только с признанием этого противоречия путешествие и движение приобретают смысл. Тем не менее, путешествие из этого мира в загробный – это не пространственное путешествие. Скорее, это внутренняя, поведенческая и духовная проблема[50].

С точки зрения Корана, мир – это внешнее проявление и внешний слой будущей жизни, в то время как загробная жизнь – это внутренняя форма и внутренний слой этого мира. Тем не менее, большинство людей не осознают этой истины, и «Они знают о мирской жизни только явное, и они беспечны к Последней жизни»[51].

Причина такой небрежности и самодовольства заключается в том, что они еще не осознали тот факт, что небо и земля и все сущее на них были созданы по истине, и что каждое явление имеет свою собственную специфическую функцию. Если только этот телесный человек глубоко задумается о сущности мира и осознает его истинное состояние, тогда он получит от этого пользу, не будет воспринимать его как свою цель, не будет очарованным этим и привязанным к нему. Построение загробной жизни связано с построением этого мира. Любой, кто не делает вклад в этот мир, будет неудачником в том мире. Прикладывание усилий в этом мире ценно, поскольку именно загробная жизнь гарантирует [благополучие] человека. Именно с такой точки зрения можно понять эту максиму: «У кого нет средств к существованию, у того нет и будущей жизни»[52].

Этот взгляд представляет собой широкий взгляд на мир и загробную жизнь, который придает смысл любому виду экономического предприятия и участия в общественной жизни, без которого человек был бы прикован к водовороту повседневной рутины Свидетельством этой истины . является сообщение о том, что Посланник Аллаха (мир ему и благословение Аллаха!) рассматривал христианскую и иудейскую веры как имеющие один глаз (одномерные), в то время как ислам описывал как имеющий два глаза (двухмерный). Еврейское вероучение до такой степени погружает человека в дела этого мира, что не дает ему думать о загробной жизни.

Христианство тоже внушает своим приверженцам такие опасения по поводу потустороннего мира, что они забывают об этом. Но только религия ислам рассматривает обеспечение пропитанием жены и ребенка как форму духовного подвига и борьбы [джихад] на пути Аллаха, а работу рассматривает как форму поклонения.

С этой точки зрения, не только экономическая деятельность достойна похвалы, но, с другой стороны, отказ от экономических занятий, уход из различных сфер жизни и неучастие в них рассматриваются как выход за рамки религии. «Мирское» предосудительно только тогда, когда оно заставляет человека забывать о Боге и его предназначении, а не тогда, когда оно является его спутником и подспорьем в этом путешествии и в достижении цели:

چيست دنيا؟ از خدا غافل بُدن                نه قماش و نقره و ميزان و زن

مال را كز بهر دين باشى حمول             نعم مالٌ صالحٌ خواندش رسول

آب در كشتى، هلاک كشتى است            آب اندر زير كشتى پشتى است

«Что такое этот мир? Быть беспечным в отношении Бога,

Это не товары, не серебро, не весы и не женщины.

Что касается богатства, которое вы носите с собой ради религии, то, как сказал Пророк:

«Как хорошо праведное богатство (для праведного человека)!»[53]

Вода в лодке – это гибель лодки,

(А) вода под лодкой – это опора»[54].

Философия, лежащая в основе страдания

Одной из проблем, занимающих разум человека с далекого прошлого, является существование страдания, которое, по-видимому, бессмысленно и тщетно. Присутствие зла и страданий в нашем мире неоспоримо. Каждый сталкивался с ними в их различных формах в своей жизни. Жизнь без страданий и боли и счастье без горя существуют только в воображении. Но реальность – это смесь того и другого (счастья и одиночества).

Что касается страдания, то в этом вопросе имеются, главным образом, два фундаментальных вопроса. Первый заключается в том, каково происхождение страдания, и откуда оно возникает? Другой вопрос заключается в том, согласуются ли страдание и боль со справедливостью и милосердием Божьими.

Все религиозные люди мира должны ответить на эти два вопроса. Если Бог – единственный Творец мира и проявление добра, то откуда взялись все эти страдания? Может ли Бог Добра быть источником страданий и может ли Он также разрушать, как созидает,? Признание того факта, что Единый Бог является единственным источником всех творений — даже тех событий, которые кажутся злыми — было загадкой для многих. Таким образом, большинство из них следовало по пути многобожия и, подобно манихеям[55], верили по крайней мере в двух божеств. Как рассказывает Паоло Куэльо, который верил в разных богов, когда он услышал заявление пророка Ильяса (мир ему!) о том, что Бог един, он насмешливо спросил: «Вы хотите сказать, что, согласно вашей вере, тот самый Бог, который посылает бурю, также заставляет расти пшеницу, даже несмотря на то, что эти две вещи находятся на разных полюсах?»[56]

Другой момент заключается в том, что в учениях всех религий Бог описывается как Абсолютная Сила, Абсолютный Авторитет, Самый Милостивый и Всемилостивейший из всех. Эти качества, по-видимому, не согласуются с существованием страданий.

Различные философские и этические ответы на эти вопросы уже были даны. После долгих переживаний и медитаций [Сиддхартха Гаутама] Будда пришел к Четырем Благородным Истинам, первой из которых является существование страдания в мире и его неизбежность[57]. Затем он, не веря в монотеизм [таухид] в его авраамическом смысле, представил наиболее подробный анализ феномена страдания и порекомендовал определенные способы полного освобождения от него[58].

Хотя первый вопрос кажется более философским, именно второй вопрос в большей степени занимает умы людей, а именно этический аспект страдания. Приемлемы ли все эти страдания в мире? Разве существующий мир не мог быть лучше? Совместимы ли все эти страдания со справедливостью, всеведением и всемогуществом Бога? Если есть существо, отличное от Бога, которое могло бы создать другой мир, смогло бы оно (существо, отличное от Бога) создать мир, лучший, чем этот? Справедливо ли следующее утверждение поэта?

گر بر فلكم دست بُدى چون يزدان           برداشتمى من اين فلک را ز ميان

وز نو فلكى ديگر چنان ساختمى             كآزاده به كام دل رسيدى آسان

«Если бы, подобно Творцу, я обладал властью только над небесами,

Я бы отнял у тебя этот небосвод.

И тогда я сотворил бы новый небосвод,

Дабы ты легко мог получить все, что пожелает твое сердце».

Одним из самых древних и известных текстов о страдании является Книга Иова в Ветхом Завете. Мы все слышали об истории пророка Иова [Айюба] (мир ему!). Славный Коран кратко указывает на историю его жизни и утверждает, что Иов (мир ему!) заболел, но предпочел терпение и вкусил боль страданий, пока не достиг приятного конца. Согласно Корану, Иов (мир ему!) испытал такие страдания, что воздел руки в мольбе и обратился за помощью к Богу. Его молитва была услышана, и он вернул себе все, что потерял. Бог упоминает Иова (мир ему!) как терпеливого слугу[59].

История Иова (мир ему!) более подробно изложена в иудео-христианских источниках. В Книге Иова, в которой обсуждались и объяснялись различные аспекты, рассказывается, что Иов (мир ему!) был богатым и влиятельным человеком, и слава о его богатстве и власти была известна повсюду:

«У Иова (мир ему!) было семь сыновей, три дочери, и он владел семью тысячами овец, тремя тысячами верблюдов, пятьюстами коровами, пятьюстами ослицами и бесчисленными слугами. Его признавали самым богатым человеком во всейокруге»[60].

Иов (мир ему!) был честным человеком и занимался благотворительностью. Он помогал нуждающимся и удовлетворял их потребности. Однажды Бог превознес Иова (мир ему!) перед собранием ангелов и сказал: «Никого подобного ему нельзя найти на земле. Он честный и богобоязненный человек и держится подальше от греха»[61].

Сатана, присутствовавший на том собрании, сказал в знак протеста, что если бы богобоязненность не приносила ему пользы, он бы этого не делал. «Ты уберег Иова (мир ему!), его семью и имущество от всякого хищника. Ты умножил его доходы и даровал ему обильное богатство. Отними у него его собственность, и тогда ты увидишь, что он открыто хулит Тебя»[62].

Таким образом, началось великое испытание для Иова (мир ему!), и сатане было даровано разрешение делать с ним все, что ему заблагорассудится, за исключением господства над его телом и разумом. Как следствие, несчастья происходили одно за другим. Все имущество Иова (мир ему!) было потеряно. Его дети умерли. Он сам заболел какой-то болезнью и испытывал сильные физические страдания. Он был изгнан из своей общины. Его друзья забыли о нем, и даже жена нападала на него. Тем не менее, он терпеливо переносил все эти невзгоды.

Несмотря на это, трое его друзей подошли к нему и посыпали солью его раны. Они верили, что эти невзгоды послужили наказанием за грехи Иова (мир ему!), и теперь он расплачивался за свое греховное прошлое. Они убеждали Иова (мир ему!) покаяться в своих грехах, чтобы Бог простил его. Однако Иов (мир ему!) настаивал на том, что он не совершил никакого греха и что эти события и невзгоды не имели никакого отношения к предполагаемому совершению им грехов.

Этот диалог – один из самых элегантных и глубоких разговоров, касающихся человеческих страданий. В нем представлены различные взгляды на зло и его происхождение. Короче говоря, эти трое не смогли убедить Иова (мир ему!) в том, что он был грешником. Бог вылечил его, вернул ему утраченное имущество, подарил ему других детей вместо его умерших и вдохновил всех троих извиниться перед Иовом (мир ему!). Таким образом, Иов (мир ему!) восстановил свое утраченное положение в обществе. Все поняли, что испытания не являются результатом его греховности. Скорее, это было лишь испытание, призванное доказать непоколебимую веру Иова (мир ему!).

Несмотря на это, вопрос о необходимости страданий хороших людей все еще остается открытым для обсуждения. Этот и многие другие подобные вопросы обсуждаются уже сотни лет. Анализируя природу и сущность зла [шарр] (как это делал Платон) и его преимущества (как это делал Св. Августин), каждый пытался ответить на эти вопросы, которые столь же дискуссионны, и над которыми можно поразмыслить[63].

На данном этапе вопрос, с которым нам приходится иметь дело, заключается в следующем: является ли существование всех этих страданий и зла в мире этичным и совместимым с возвышенными атрибутами Бога или нет? На этот вопрос можно ответить на основе двух точек зрения. Во-первых, с точки зрения веры и через принятие принципов религии [усуль ад-дин] и подчинение им. Именно с этой точки зрения верующий говорит, что вся вселенная и все ее составляющие являются творениями Бога, одним из атрибутов которого является Мудрость. Все действия Мудрого исполнены мудрости.

Таким образом, в страдании есть мудрость, но в нем есть и зло. Хотя мы не в состоянии постичь тайну, стоящую за столькими пороками, это наше невежество не означает, что в них нет мудрого замысла. Это только показывает, насколько мы невежественны, и что наши знания о неизвестных нам вещах не столь значительны, и что нам доступна лишь капля из океана знаний[64].

Однако этот ответ убеждает не все умы и, соответственно, для некоторых он является сложным. Размышляя о сущности мира, феномене страдания и его функции, они пытаются дать более подробный ответ на этот вопрос. На самом деле они признают мудрость, стоящую за деянием Бога, но ищут скрытую мудрость в страдании и его функции. Как следствие, именно благодаря такого рода взглядам и размышлениям тема Божественной справедливости стала одной из самых животрепещущих тем теологии и философии. Это поле для проверки возможностей человеческого разума.

Опираясь на традицию, которая пытается прояснить проблему зла [шарр], Имам Хомейни, признавая философские принципы, согласно которым существование зла является неизбежным, пытается показать этический аспект зла. Мы проясним его точку зрения путем рассмотрения следующих моментов:

• Зло как нечто относительное;
• Зло как нечто созидательное;
• Загробная жизнь как место для получения награды;
• Страдание, соизмеримое с собственным пониманием.

Зло как нечто относительное

Мы, люди, смотрим на мир с точки зрения наших собственных интересов, оценивая и классифицируя все на основе того, что приносит нам пользу или вред. Мы никогда не воспринимаем мир голым, то есть таким, какой он есть, и отделенным от нас. Этот момент более наглядно проявляет себя в отношении явлений, которые переплетены с нашей судьбой. Для примера, мы идентифицируем некоторые растения как «сорняки».

Эта классификация ничего не говорит о природе такого растения: она лишь показывает наше суждение относительно него. Теперь, если бы кто-нибудь спросил нас, что такое сорняк, наш ответ был бы таким: сорняк – это растение, которое не приносит никакой пользы или самопроизвольно растет в нашем саду. Но эти ответы указывают только на одно, а именно на тот факт, что мы дали этому растению название исходя из его пользы и вреда для нас. Таким образом, если предположить, что у некоторых из этих сорняков будет обнаружено какое-то достоинство, наша классификация немедленно поменяется.

Вот почему Эмерсон[65], американский мыслитель и поэт, спрашивает: «Что такое «сорняк’?», и сам же отвечает: «Это растение, польза которого еще не открыта». В этом примере мы ясно видим, что замечания не касаются идентичности и что не очевидно, что такое сорняк. «Сорняк» – это ценностное понятие, принадлежащее к сфере человеческого разума. Профессор Идзуцу приводит тот же пример и анализирует его следующим образом:

Рассмотрим термин «сорняк». Словари обычно определяют этот термин таким образом: «Это дикорастущее растение, которое растет повсюду». Другими словами, оно нежелательно. Однако в точном реальном мире, то есть в мире природы, не существует ничего нежелательного, такое существует только с точки зрения человека, который рассматривает бесконечные вещи сложной природы, классифицирует их, распределяет их по категориям и придает им различные значения на основе их целей[66].

Таким образом, наш взгляд на вселенную не является нейтральным: в большинстве случаев мы идентифицируем и классифицируем вещи на основе наших собственных интересов. Конечно, речь здесь идет не об индивидуальных интересах, а об интересах человечества как такового. Иными словами, человек считает все, что приносит ему пользу, хорошим, а вредное – плохим. Что ж, примем во внимание этот анализ и перейдем к теме зла [шарр], рассмотрев, что такое, в принципе, зло [шарр]. Какое бы описание зла и страданий ни было представлено, оно относится к человеку.

То есть зло обретает смысл только по отношению к человеку. То, что мы подразумеваем под злом — будь это что-либо природное или этическое — это явление, которое в обоих случаях так или иначе приносит в нашу жизнь страдания или подвергает нас опасности и вызывает у нас страх. Мы считаем разрушительные наводнения злом, поскольку они могут перекрыть наши средства коммуникации, испортить наши урожаи, разрушить наши дома и, наконец, поставить под угрозу наши жизни. Но помимо опасности, которую наводнение несет нам и нашим интересам, его больше нельзя считать «злом». Скорее, его можно рассматривать просто как природное явление. Это справедливо и в отношении опасных животных.

Мы думаем о ядовитых рептилиях, таких как ядовитые змеи, как об опасных и злых, поскольку имеется вероятность, что они могут убить нас своими клыками, однако тот же самый ядовитый клык является наиболее важным фактором в защите жизни змеи и продолжении существования ее вида. Итак, это «зло» является «добром» для змеи. Конечно, можно спросить: «Какая вообще польза от этого «зла» для нас? Его несуществование лучше, чем его существование!»

Хотя на этот вопрос можно было бы дать подробный ответ и доказать, что они представляют собой часть того же самого природного порядка, и что их присутствие необходимо, здесь мы можем дать краткий и адекватный ответ, который заключается в том, что сам вопрос коренится в эгоцентризме человека. Человек рассматривает всех существ в рамках своих интересов, а затем спрашивает, какая польза или необходимость в существовании ядовитых змей. Достаточно того, что вселенная рассматривается с точки зрения ядовитых змей. Тогда возникает такой вопрос к змеям: «В чем необходимость или польза для природы существования этого двуногого существа (человека), которое всегда стремится убивать змей, и чье существование всецело является злом?» Тогда мы бы заметили, что наша точка зрения по отношению к природе является односторонней и определяемой ценностями.

Если мы хорошо осмыслим этот момент, мы поймем, что во многих случаях то, что мы считаем «злом», является «злом» только для нас самих, и как только наш взгляд изменится, мы увидим, что это хорошо. Таков взгляд человечества на природу, но и мировоззрение каждого отдельного человека также обладает этой особенностью. Мы слышали старую историю о двух соседях. Один был фермером, а другой – гончаром. Фермер прилагал все свои усилия в течение целого года и обработал большую часть земли. Гончар также изготовил много глиняной посуды.

После этого фермер много молился и просил Бога о том, чтобы с неба пролился дождь, и у него был обильный урожай. С другой стороны, горшечник, боясь дождя, воздев руки к небу, просил у Бога ясного неба и яркого солнечного света. Солнце для первого соседа – «зло», тогда как для второго таковым всегда будет дождь. В результате эти двое связали добро и зло со своими собственными интересами и оценили их по отношению к самим себе, должным образом назвав их «добрыми» или «злыми».

Это то, что подразумевается под субъективностью или относительностью зла. Если нет человеческого суждения, то ни одно явление нельзя назвать «злом». Однако, как только в дело вступает человеческое суждение, основанное на пользе и интересах человека, возникает проблема зла. Таким образом, ничто не является абсолютно злым, то есть само по себе и по отношению к самому себе. Вместо этого мы называем это «злом» только тогда, когда оно оценивается. Итак, зло – это то, что противоречит нашим интересам. В этом смысле зло будет субъективным и относительным. С другой стороны, поскольку наши интересы меняются с изменением обстоятельств, вполне возможно, что то, что вчера было злом, сегодня является добром, и наоборот.

В результате, в этом смысле зло также было бы относительным. Давайте предположим, что у вас назначена встреча с одним из ваших закадычных друзей. Однако, прежде чем вы выходите из своего дома, чтобы навестить его, появляется неожиданный гость и препятствует этому предполагаемому визиту. Этот гость считается чем-то плохим [шарр]. Но, договорившись о встрече, если случилось что-то, что отбило у вас охоту встречаться с ним, и вы искали предлог, чтобы отменить встречу, приезд гостя в таком случае был бы вам на пользу.

Мы слышали историю об уродливом муже, чья жена не проявляла по отношению к нему никаких знаков внимания. Однажды в полночь жена услышала звук шагов вора и, охваченная страхом, прижалась к мужу. Поняв, что причиной этой необыкновенной любви его жены было не что иное, как присутствие вора, он приветствовал его, сказав: «Пожалуйста, бери все, что захочешь».

Таким образом, зло относительно в обоих смыслах. То есть оно оценивается и маркируется с человеческой точки зрения, а также из-за того, что наши интересы изменчивы, может случиться так, что вчерашнее зло сегодня уже является добром, а вчерашнее добро – злом:

پس بد مطلق نباشد در جهان          بد به نسبت باشد، اين را هم بدان

در زمانه هيچ زهر و قند نيست       كه يكى را پا، دگر را بند نيست

مر يكى را پا، دگر را پايبند             مر يكى را زهر و بر ديگر چو قند

زهرِ مار، آن مار را باشد حيات       نسبتش با آدمى باشد ممات

خلق آبى را بود دريا چو باغ           خلق خاكى را بود آن، مرگ و داغ

همچنين برمىشمراى مرد كار!        نسبت اين، از يكى كسى تا هزار

زيد اندر حقِ آن شيطان بود            در حقِ شخص دگر سلطان بود

آن بگويد: زيد صدّيق سنى است      وين بگويد: زيد گبرِ كُشتنى است

گر تو خواهى كو تو را باشد شكر     پس ورا از چشمِ عُشّاقش نگر

«Следовательно, в мире нет абсолютного зла:

Зло относительно. Знайте и эту (истину).

В (царстве) времени нет ни яда, ни сахара.

Это не является опорой для одного и оковами для другого:

Одному ноги, другому оковы,

Для одного это яд, а для другого (он сладок и полезен) как сахар.

Змеиный яд – это жизнь для змеи,

(Но) относительно человека – это смерть.

Море подобно саду для водных существ,

Для земных созданий это смерть и (болезненное) клеймо.

Подсчитай также, о человек с опытом,

(Примеры) этой относительности от одного человека до тысячи.

Зайд, по отношению к этому (конкретному) человеку, может быть дьяволом,

(Но) по отношению к другому человеку он может быть (благодетельным) султаном.

Этот человек скажет, что Зайд – возвышенный святой,

А тот человек скажет, что Зайд – неверный, которого следует убить.

Если ты хотешь, чтобы для тебя он был (как) сахар,

Тогда взгляни на него глазами влюбленных»[67].

Тем не менее, относительность зла имеет более глубокий философский смысл. Мы много читали о том, что эта планета Земля является средоточием движения и перемен, которое Имам назвал «обителью метаморфоз, преобразований и уничтожения»[68].

В этом мире нет ничего фиксированного и статичного: все вещи находятся в процессе трансформации. Каждое явление в этом мире движется к своему собственному совершенству. Бог создал каждое явление таким образом, что оно движется на основе своего собственного бытийного [таквини] и сущностного [серешти] руководства.

Вчерашнее семя — это сегодняшнее дерево, вчерашний эмбрион – это сегодняшний плод, а сегодняшний плод – это завтрашний новорожденный ребенок – этот цикл продолжается безостановочно. Однако этот процесс естественным образом порождает противоречие и двойственность. Плод, который хочет стать новорожденным младенцем, должен отказаться от своего эмбрионального состояния, после чего его метаморфоза станет совершенной. Чтобы стать деревом, семя должно вырваться из своей кожуры. Чтобы иметь постоянные и цельные зубы, ребенок должен потерять свои молочные зубы. Юноша, которому нравится быть независимым в своей жизни, должен уменьшить свою зависимость от семьи и принять ответственность, которую влечет за собой свобода. Все эти преобразования связаны со страданием.

Ни один плод не рождается без страданий, и ни одно семя не превращается в плодоносящее дерево. Юноша, который хочет иметь мускулистое и пропорциональное тело, должен привыкнуть к боли при тренировках с холодными железными брусьями и переносить боль от накопления молочной кислоты в мышцах. Он также должен некоторое время терпеть сильную мышечную усталость. Бабочка должна некоторое время пожить в своем коконе, чтобы дать возможность вырасти ее прекрасным крыльям и подготовить ее к новому полету. В этом смысле никакое движение и контакт невозможны без страдания и освобождения от существующего состояния. Об этой истине свидетельствует знаменитое изречение Муллы Садры: «Если бы не было противоречия, не было бы постоянной эманации из Щедрого Начала»[69].

Никто не может отрицать эту реальность. Вчерашний ученик, который сегодня хочет стать студентом университета, должен смириться с болью от того, что он находится далеко от дома и разлучен со школьными друзьями, чтобы установить контакт с новыми друзьями и новым окружением. Таким образом, на пути к совершенству каждое явление не только связано со своим собственным прошлым, но и иногда сталкивается с другими явлениями, которые препятствуют его совершенствованию. Именно здесь возникает тотальный конфликт — неизбежная и благословенная битва, в которой ни один из противников не потерпит полного поражения. Имам рассматривает зло с этой точки зрения и говорит:

«[Все] зло, катастрофы, смерть, болезни и разрушительные события, беспокойные существа и другие подобные вещи, которые есть в этом мире природы и в этой тесной яме тьмы, возникают из-за вмешательств и конфликтов между сущностями, не из-за аспектов, относящихся к бытию, а из-за недостатка их окружения и тесноты их жилища»[70].

Как таковое, зло в этом смысле также относительно (субъективно). То есть, каждое происходящее событие является злом для одних и благом для других. Человек, упавший и сломавший ногу, считает, что это было для него «плохим» событием. Тем не менее, то же самое неприятное явление полезно для костоправов и ортопедов, поскольку их профессии связаны с такого рода «злом». Однако Имам выходит за рамки этого и считает, что зло не только относительно, но и является несуществующей проблемой. То есть, в более узкоспециальном определении, любое зло [в основном] возникает из-за столкновений и конфликтов между существами, не из-за аспектов, относящихся к бытию, а из-за недостатка в их окружении и узости их жилища. И это проистекает из ограничений и недостатков, которые полностью выходят за рамки света творения и в действительности находятся ниже сотворения [джа’л]. Истинная реальность – это Свет, который свободен от всего зла, пороков и неполноценности. Однако эти дефекты и зло, а также вредные и доставляющие беспокойство вещи, в силу их ущербности и вредоносности, являются не субустанциальными, а акцедентными объектами творения[71].

Идея о том, что зла не существует, относится к числу древних философских идей, точное понимание которых требует обширной предварительной подготовки, и изложение этой идеи здесь не представляется возможным. Однако суть проблемы заключается в том, что зло – это не точная, существующая и конкретная реальность, которую можно идентифицировать. Зло – это относительная проблема: это означает, что оно считается злом по отношению к нам. Зло зависит от нашего суждения, а поскольку наше суждение переплетено с нашими переменчивыми интересами, зло также изменчиво и не фиксировано. Взгляните на этот земной мир. Совершенство требует отказа от нынешнего состояния и принятия некоторых неудач и разочарований, которые сами по себе приносят страдание и зло. В результате зло в материальном мире неизбежно. Однако это зло относительно, а не абсолютно, и оно необходимо для совершенства:

اين جهان جنگ است چون كل بنگرى           ذره با ذره، چو دين با كافرى

آن يكى ذره همى پرّد به چپ                       و آن دگر سو يمين اندر طلب

ذره اى بالا و آن ديگر نگون                      جنگِ فعلىشان ببين اندر رُكون…

جنگِ طبعى، جنگ فعلى، جنگِ قول             در ميان جزوها، حربى است هول

اين جهان زين جنگ قايم مى بُوَد                 در عناصر در نگر تا حل شود

«Если вдуматься, то весь этот мир находится в состоянии раздора,

Пылинка с пылинкой, как религия (находится в конфликте) с неверием.

Одна пылинка летит влево,

А другая устремлена вправо.

Одна пылинка (летит) вверх, а другая вниз:

В их склонности (движении) созерцайте настоящую борьбу.

Настоящая борьба – это результат скрытой борьбы:

Знайте, что этот разлад проистекает из этого разлада.

Этот мир поддерживается с помощью этой войны:

Рассмотрите элементы, чтобы (трудность) могла быть решена»[72].

Зло как нечто созидательное

Предыдущее обсуждение было скорее философским взглядом на место зла в системе мироздания, и там мы попытались осветить тот момент, что в основе своей зло относительно и субъективно, а не является реальностью, независимой от человеческого восприятия. Но здесь речь идет о его функции.

Вопрос в том, какова польза зла для человека — будь то относительная или точная и абсолютная реальность? Суть знаменитой Книги Иова именно в этом. Почему такой благочестивый и честный человек, как Иов (мир ему!), должен страдать от всех этих невзгод и претерпевать разнообразные страдания и бедствия?

Многие пытались ответить на этот вопрос. Тем не менее, большинство этих ответов воплощают в себе один момент, а именно конструктивную роль зла для человека. Многие мистики [‘арифин] и учителя этики подчеркивают этот принцип, согласно которому присутствие некоторых пороков необходимо для питания души человека и формирования его личности. Человек растет и достигает совершенства только в благоприятной среде и при обеспечении необходимых условий.

Но эта благоприятная среда означает не только комфорт, удобство и бессознательное состояние: она также означает наличие некоторых неприятностей и невзгод. Водитель, который едет по шоссе без уклонов, легко почувствует сонливость, и он даже может подвергнуться опасности при аварии. Однако тот, кто едет по чрезвычайно извилистому шоссе и каждое мгновение учитывает вероятность неожиданного происшествия, всегда осторожен и не позволяет себе заснуть.

Таким образом, философия, лежащая в основе некоторых видов зла, заключается в том, чтобы держать человека всегда начеку и готовым преодолеть все трудности. Один из современных христианских проповедников называет эту теорию теорией божественной справедливости о питании души, поскольку эта теория указывает на великий замысел Бога, призванный помочь людям достичь нравственной и духовной зрелости. Согласно этой теории, жизнь в определенной среде необходима для питания души. Среда может способствовать нравственной и духовной зрелости человека, в которой реальные вызовы являются реальными возможностями для проявления моральных добродетелей, и должны присутствовать реальные условия для проявления веры в Бога[73].

Например, на курсах подготовки солдат учебные программы разработаны таким образом, чтобы быть жесткими и суровыми, оказывая тем самым на них максимальное физическое и эмоциональное воздействие. Цель таких программ не в том, чтобы раздражать или мучить других людей, а подготовить их к противостоянию реальным ситуациям и серьезным вызовам. Что ж, если мы столкнемся с такими случаями, которые называются злом, наш взгляд на них в целом изменится. Целью тренера, который поощряет спортсменов под его руководством к трудным и жестким тренировкам, является повышение их физических способностей. Цель профессора, который дает своим студентам сложные задания – расширить их знания. Проблема, которую ставит перед нами природа, преследует ту же цель – увеличить наши способности.

Таково же мнение Имама по вопросу о зле. Он посвящает этому вопросу один из хадисов из своих «Сорока избранных хадисов». После изложения хадиса с таким смыслом он приступает к его разъяснению: Имам ас-Садик (мир ему!) приводит отрывок из книги Имама Али (мир ему!), в котором он говорит:

«Из всего человечества самым суровым испытаниям подвергаются пророки, а за ними преемники [айсийа], а за ними избранные по степени своего благородства. Воистину, верующий подвергается испытанию пропорционально своим добрым деяниям. Итак, у того, чья вера крепка и чьи дела добры, испытания также более суровы. Это действительно в силу того, что Всемогущий Бог не создал этот мир местом для награждения верующего и наказания неверующего. Тот, чья вера слаба и чьи (добрые) дела немногочисленны, сталкивается с меньшим количеством невзгод. Воистину, невзгоды устремляются к верующему с большей скоростью, чем дождевая вода к глубинам земли»[74].

Мы не должны забывать, что, согласно исламской вере, этот мир – место испытаний. Испытание проходит не только через трудности и невзгоды, но и через счастье и радости. В Славном Коране слово «бала» [бедствие и скорбь] и производные от него используются в значении испытания счастьем, а также испытания страданием и скорбью.

Иногда, чтобы провести различие между двумя формами «бала», используются такие термины, как «добро» и «зло». Например, в этом благородном аяте мы читаем: «Мы испытываем вас добром и злом ради искушения, и к Нам вы будете возвращены»[75]. Аналогичным образом используются термины «хасанат» [хорошие вещи] и «саййат» [плохие вещи]. Например, в этом аяте говорится: «Мы подвергли их испытанию злом и добром, — быть может, они вернутся на прямой путь»[76]. Следовательно, значение термина «бала» в языке Корана гораздо более общее и обширное, чем его значение, принятое в персидском языке[77]. В результате некоторые испытания проходят в форме зла и подготавливают к столкновению с реальными ситуациями. В этом смысле зло не только не является плохим, но и подготавливает почву для роста и познания человека. Таким образом, говорят:

اندر بلاى سخت پديد آيد                فضل و بزرگى و سالارى

«Из тяжелого недуга выйдет

Добродетель, величие и заслуги».

Масштабы такого зла широки — от простой лихорадки до смерти супруга или ребенка. Такое простое заболевание, как лихорадка, не только активизирует всю иммунную систему организма, но и предупреждает нас о необходимости подготовиться к встрече с ним лицом к лицу и подготовить себя к выведению гноя из нашего организма.

Следовательно, это зло необходимо для нашего существования и выживания. Если мы внимательно проанализируем все огорчения и невзгоды, то осознаем эту их особенность. Даже самые сильные телесные боли также выполняют эту функцию, и если однажды сигнальная система организма по какой-либо причине будет отключена, то начнутся бедствия, трагедии и несчастные случаи. В этом контексте доктор Пол Брандт провел детальное исследование и пролил свет на жизненно важную роль боли.

Результаты исследования были опубликованы в книге под названием «Боль: дар, который никто не принимает». Изучив пациентов, пораженных проказой, которые постепенно отказывались от членов своего тела, он пришел к выводу, что болезнь сама по себе не вызывает отмирания тканей организма. Скорее, это результат неправильного функционирования чувства [осязания], в результате чего прокаженный перестает защищать свои чувства и [бессознательно] совершает действия, вредные для него. По словам доктора Брандта, таким пациентам «не хватает системы, которая предупреждает о повреждениях, нанесенных тканям»[78].

Следствием отсутствия системы (чувства) боли является то, что иногда такие пациенты бегают и ходят с ранами на коже — даже открытыми —через которые видны их кости, что приводит к постоянно возрастающему разрушению тканей … В некоторых случаях больные проказой подносят свои руки к огню, но не чувствуют никакой боли[79].

Таким образом, помимо того, что боль не является чем-то плохим, она скорее считается средством, защищающим наше тело, и именно это неприятное чувство гарантирует нам жизнь и в целом заставляет человеческий организм реагировать. Эта точка зрения верна и в отношении других «пороков». Например, предположим, что мы провалились на вступительных экзаменах в университет; в данном случае это «зло», по сути, является предупреждением для нас, которое показывает, что мы недостаточно умны, и побуждает нас стремиться к чему-то большему. Это объясняет, почему страдали все пророки (мир ему!).

Тот, кто хочет возглавить нацию или общину [умма], должен обладать такими экстраординарными способностями, чтобы никакие трудности не могли поколебать его волю. Бог заставляет Своих избранных пророков (мир ему!) страдать, Он испытывает и тренирует их, побуждает их развиваться и таким образом готовит их к выполнению обязанностей пророчества. Как таковое, страдание не может быть бесполезным и никчемным делом. Скорее, следует смотреть ясным взглядом на содержащиеся в нем благословения и понимать, что в этом мире «каждая из его болей и невзгод несет в себе какую-то доброту и щедрость»[80].

Помимо этой фундаментальной функции страдания и зла, существует множество других функций и полезных свойств, на некоторые из которых указал Имам Хомейни. Одна из функций страдания заключается в том, что оно делает человека внимательным и озабоченным будущей жизнью и дает ему понять, что этот мир не является его вечным пристанищем:

«Таким образом, если человек сталкивается с невзгодами, болью и мучениями в этом мире и его настигают в нем волны бедствий и невзгод, он неизбежно приходит к негодованию по этому поводу. Его привязанность к нему уменьшится, и он перестает доверять ему. Если он верил в другой мир, огромный мир, свободный от всякого рода боли и горя, он неизбежно захочет переселиться в него, и если он не может совершить это путешествие физически, он направит туда свое сердце»[81].

Следовательно, большинство невзгод и огорчений являются знамением для верующих и предупреждением об их неприятном состоянии, а также напоминанием о цели, которую они должны иметь в виду. Кроме того, некоторые невзгоды и огорчения заставляют человека помнить об Источнике вселенной и позволяют ему добиться гармонии благодаря поминанию Единственного Творца:

«И еще один момент, касающийся серьезности невзгод избранных Божьих рабов, заключается в том, что они вынуждены поминать Бога из-за этих невзгод и падений, молиться и сокрушаться перед Его Священной Сущностью. Это заставляет их привыкать к Его поминанию и постоянно занимать свои мысли Им»[82].

Более того, некоторые духовные совершенства и состояния человека будут достигнуты только через терпеливое вкушение и переживание невзгод и огорчений. Имам указывает на этот момент следующим образом:

«Другой момент, связанный с тяжестью невзгод верующего, о котором упоминалось в преданиях, заключается в том, что для верующих существуют определенные положения, которых они не могут достичь, не претерпев страданий, боли и скорби»[83].

Следовательно, принимая во внимание разнообразные функции и полезность скорби и страданий, можно сделать вывод, что чем больше благословений Бог дарует Своему рабу, тем больше он страдает от них, и этот вывод Имам описывает следующим образом:

«Всякий раз, когда Всемогущий Бог проявляет к кому-то большее внимание и любовь, и когда кто-то в большей степени является объектом милости Его Священной Самости, Он удерживает его от этого мира и его прелестей волнами бедствий и скорби… И если бы не было никакой другой причины, кроме этой, для того, чтобы переносить тяжелые бедствия, этого было бы достаточно»[84].

На данном этапе необходимо отметить два момента. Один из них – это проблема естественных страданий, а другой – страдания, вызванные тобой самим.

Все, что было сказано о страдании и его значении, относится к естественным страданиям и невзгодам, которые человек испытывает естественным образом. Всемогущий Бог рассматривает эти невзгоды как своего рода испытание, приписывает их Себе и указывает на Себя как на причину. Вот почему Он говорит: «Мы испытываем их».

Тем не менее, некоторые невзгоды и страдания существуют в результате недобросовестных действий нас самих, людей, и проистекают из наших моральных пороков. Если наша социальная система устроена таким образом, чтобы вызывать соперничество, и если такое соперничество влечет за собой страдания, то нельзя считать такую социальную систему конструктивной. Если в обществе накопление богатства и стремление к большему таковы, что лишают всех спокойствия, это больше не может рассматриваться как возможность для исправления души и стремления к духовным совершенствам. Все это является результатом любви к этому миру, которая, в свою очередь, является источником всех грехов. Большинство страданий и невзгод являются результатом неправильных действий человека и проистекают из таких пороков, как ревность, эгоизм и гордыня.

Эти невзгоды никогда нельзя приписывать Богу: по сути, приписывание их Богу проистекает из безответственности человека. В отношении таких невзгод Всемогущий Бог снимает с Себя ответственность и считает их результатом действий самого человека: «Что бы ни случилось с тобой хорошего (о человек), это от Аллаха, и что бы ни случилось с тобой плохого, это от тебя самого»[85]. По сути, Бог является Абсолютным источником благости, и Его Самость – всеблагая и благодетельная, и от этой Самости не исходит ничего, кроме благости. Таким образом, всякое зло является следствием ошибочных действий человека и его эгоизма. Следовательно, Бог рассматривает возникновение распутства, невзгод и нечестия как результат поведения людей и говорит: «Зло появляется на суше и на море по причине того, что совершают людские руки, чтобы они вкусили часть того, что они натворили, и чтобы они вернулись на прямой путь»[86]. Итак, самый важный момент заключается в том, что мы должны отличать естественные страдания от самодельных.

Второй момент заключается в том, что, хотя страдание играет конструктивную роль в жизни людей, нельзя «создавать» страдание, используя его в качестве оправдания, и использовать его для своего развития. Это правда, что скорбь – это элемент человеческого развития. Тем не менее, почва для наступления скорби не должна быть подготовлена заранее. Например, сдача экзамена и неудача на нем могут стать основой для нашего роста. Но это не значит, что мы должны воздерживаться от подготовки к сдаче экзамена.

Результатом сдачи различных экзаменов без подготовки к ним является цепь неудач. Эти неудачи нельзя рассматривать как прелюдию к успеху: они подготавливают почву для дальнейших неудач. Вот почему психологи следующим образом указывают на разрушительные последствия таких неудач: «Если человек постоянно переживает неудачи, он достигнет той стадии, когда он больше не сможет терпеть новые неудачи, и, таким образом, у него появятся поведенческие расстройства»[87].

Суть в том, что в случае возникновения каких-либо невзгод мы тепло приветствуем их и рассматриваем как возможность для нашего развития: это не значит, что мы гонимся за несчастьем до того, как оно обрушится на нас. Таким образом, различные наши хадисы отбили у нас охоту надеяться на несчастья и создавать для них почву. Нас учили всегда молиться Богу о здоровье и благополучии и воздерживаться от поисков неприятностей и невзгод. Например, от Имама ар-Риды[88] (мир ему!) передано, что пророк Йусуф (мир ему!) пожаловался Богу:

«”Чем я заслужил заключение в тюрьму?” Бог ниспослал ему: «Ты сам выбрал это, когда сказал: «О мой Господь, тюрьма мне дороже, чем то, к чему они меня призывают[89]. Почему ты не сказал: «Процветание мне дороже, чем то, к чему они меня призывают?»[90]

Следовательно, фундаментальное учение Непогрешимых (мир им!) в этом контексте заключается в том, что мы всегда должны стремиться к благополучию и процветанию. Однако, когда мы сталкиваемся с невзгодами, мы не должны бояться, воспринимать это как доброе предзнаменование и использовать как возможность для нашего совершенствования.

Загробная жизнь как место для получения награды

Если пророки (мир им!) и святые [аулия] сталкивались с многочисленными невзгодами, как было сказано, то невзгоды не могут считаться компенсацией за чьи-либо грехи в этом мире. Как было указано в вышеупомянутом хадисе, Бог не назначил мир ни в качестве награды верующему, ни в качестве компенсации неверующему.

Следовательно, нет никакой связи между грехами человека и мирскими невзгодами. В Книге Иова рассказывается, что [его] сторонники настойчиво пытались доказать Иову (мир ему!), что его невзгоды и страдания были результатом его прошлых грехов. Но он решительно отвергал это предположение, не видя никакой связи между ними и считая себя безгрешным. «Иов (мир ему!) знал, что мир сложнее, чем упрощенная теория, которую изображают [его] сторонники»[91].

Эта теория о том, что несчастье является следствием грехов человека и наказанием за его поступки, будучи очень распространенной, имеет множество недостатков и несовместима с неоспоримыми принципами религиозной веры. Хотя часто говорят: «Если вы досаждаете людям, обстоятельства будут досаждать и вам: обстоятельства не ошибаются, наказывая людей», такого рода понимание вызывает множество вопросов, на которые нет ответов, что является темой книг о Божественном правосудии.

Если мы признаем, что мир – это место испытания и что, пока человек жив, у него есть шанс оглянуться на свои прошлые поступки и в любой момент свернуть с избранного пути, то вопрос об этом мире как о месте возмездия за грехи может больше не выдвигаться. Предположим, что учитель хочет провести экзамен для своих учеников и дает им 90 минут на то, чтобы написать свои ответы. Теперь каждый студент имеет право использовать в общей сложности 90 минут.

Человек даже может дать неправильные ответы на все вопросы, но в последние минуты, как только он осознает свои ошибки, он может их изменить. Если учитель также обнаружил, что кто-то дал неправильные ответы на все вопросы, до тех пор, пока его контрольная работа не была отправлена, учитель не может лишить его возможности изменить свои ответы и сразу поставить ему оценку. Это определенное право учащихся использовать этот шанс так, как им заблагорассудится, и вмешательство со стороны учителя расценивается как нарушение этого права. Точно так же и мир – это именно то место, где человек подвергается испытанию.

Продолжительность жизни каждого человека – это период, в течение которого он должен с достоинством и гордостью пройти жизненный экзамен. Следовательно, на протяжении всей жизни у каждого есть эта возможность и право давать свои ответы на жизненные вопросы. По описанию Имама Хомейни, «этот мир, в силу своей ущербной, немощной природы, не является ни обителью воздаяния Всемогущего Бога, ни местом наказания»[92].

Это так, поскольку этот мир – мир долга, а не награды. «Этот мир – обитель долга и нива загробной жизни. Это место торговли и зарабатывания денег, тогда как загробная жизнь – это обитель вознаграждения и наказания, щедрости и кары»[93].

Говоря языком Повелителя Правоверных [Имама Али] (мир ему!), «Сегодня день подготовки (дрессировки лошадей), а завтра – день скачек»[94].

Божественная справедливость требует, чтобы человек мог использовать все свои возможности, и только после этого его отчет проверяется. Следовательно, ни те, кто столкнулся с несчастьями, не могут считаться грешными, ни преуспевающие – безгрешными. По сути, нет причинно-следственной связи между этими двумя явлениями в этом мире. Точно так же это не значит, что любой, кто совершает грех, немедленно пострадает за него. Такое ожидание противоречит реальности и Божественному правосудию. Таким образом, те, кто ожидают, что Всемогущий Бог немедленно схватит того, кто совершает какой-то грех или непристойность в этом мире или совершает какую-то несправедливость или агрессию против кого-то, отрубит ему руку или лишить его жизни, не осознают, что их ожидания противоречат порядку этого мира и противостоят Божьему обыкновению и сунне.

Здесь находится место испытания и зона отделения несчастных от счастливых и грешных от послушных. Здесь царство проявления деяний, а не обитель появления результатов личных поступков и качеств[95].

Следовательно, скорбь в этом мире не является возмездием за деяния человеческих существ, и между ними не должно быть никакой связи. Тем не менее, иногда Божественная Благодать гарантирует, что, побуждая грешника, можно удержать его от потворства грехам, и Бог делает именно это. Однако этот вопрос не имеет никакого отношения к воздаянию за грехи. Предположим, что в предыдущем примере после того, как учительница узнала, что один из учеников дал неправильные ответы на большинство вопросов, она отпускает ехидные замечания или строго смотрит на ученика, заставляя его немедленно осознать и исправить все свои ошибки. В данном случае учитель не наказал его, а фактически оказал ему большую услугу.

Некоторые из наказаний Божьих подобны этому, и любой, кто подвергается им, должен быть благодарен Богу за то, что Он добр к нему. Итак, «Если иногда Всемогущий Бог беспокоит угнетателя, можно сказать, что это происходит благодаря милости Всемогущего к этому угнетателю (поскольку это останавливает его от дальнейших грехов)»[96].

Таким образом, с точки зрения Имама Хомейни, зло – это относительное и несуществующее явление, а не реальное и достоверное явление. К тому же, оно необходимо для совершенства человека и указывает на Божью милость к Его рабу, и нет никакой связи между греховностью и скорбью в этом мире. Итак, зло – это также замаскированная милость Божья к Его слугам и одно из необходимых оснований для духовного совершенствования человека. В своих поэтических строках Мавлана сравнивает душу верующего с животным по имени ушгур, разновидностью дикобраза, который становится сильнее, а его решимость тверже по мере увеличения скорби и страданий:

هست حيوانى كه نامش اُشغُراست          او به زخم چوب زفت و لَمتُر است

تا كه چوبش مىزنى، به مىشود            او ز زخم چوب، فربه مىشود

نفس ﻣﺆمن اشغرى آمد يقين                  كو به زخم رنج زفت است و سمين

زين سبب بر انبيا رنج و شكست            از همه خلق جهان افزون تر است

تا ز جانها جانشان شد زفت تر              كه نديدند آن بلا قوم دگر

«Есть животное, которого зовут ушгур (дикобраз):

Он (делается) крепким и большим ударами палки[97].

Чем больше вы его бьете дубинкой, тем больше он процветает:

Он толстеет от ударов палкой.

Несомненно, душа истинно верующего подобна дикобразу,

Ибо она (стала) крепкой и разжирела от ударов скорби.

По этой причине скорбь и унижение (возложены) на пророков

В большей мере, чем (то, что возложено) на всех (других) созданий в мире.

Так что их души стали крепче, чем (все остальные) души.

Ибо ни один другой класс людей не страдал от этого недуга»[98].

После этого он сравнивает человека с необожженной шкурой, которую кожевники обрабатывают и делают полезной с помощью горьких и едких веществ. Затем он призывает нас принять такие страдания, которые предназначены для нашего собственного совершенствования:

پوست از دارو بلاكش مىشود              چون اديم طايفى خوش مىشود

ورنه تلخ و تيز ماليدى در او                گنده گشتى، ناخوش و ناپاک بو

آدمى را پوستِ نامدبوغ دان                 از رطوبتها شده زشت و گران

تلخ و تيز و مالِشِ بسيار ده                  تا شود پاك و لطيف و با فِرِه

ور نمى توانى، رضا دە اى عيار                 گر خدا رنجت دهد بىاختيار

كه بلاى دوست تطهير شماست             علم او بالاى تدبير شماست

«Шкура от лекарства терпит невзгоды,

(Но) она становится приятной, как кожа Таифа.

И если бы он (кожевенник) не втирал в нее горькое и едкое,

Она стала бы зловонной, неприятной и дурно пахнущей.

Считай человека шкурой необработанной,

От влажности стала она некрасивой и тяжелой.

Давай (ему)[99] горькое и едкое (наказание) и много растираний (скорби),

Чтобы он мог стать чистым, прекрасным и необычайно сильным.

Но если ты не можешь (умертвить себя), будь доволен, о хитрец,

Если Бог дарует вам скорбь без выбора (с твоей стороны).

Ибо несчастье, (посланное) Другом, является (средством) вашего очищения:

Его знания выше ваших возможностей»[100].

Страдание, соизмеримое с собственным пониманием

Нельзя отрицать тот факт, что чем больше мы осознаем самих себя и окружающие нас вещи, тем больше мы различаем мрачные аспекты жизни. Это причиняет нам боль. В исследовании, посвященном процветанию, которое провели ряд американских и европейских университетов, был сделан вывод о том, что существует прямая связь между страданием и осознанностью, и если осознанность человека превышает определенный уровень, это может даже помешать его счастью в жизни. Руми описывает эту истину следующим образом:

هر كه او بيدارتر، پردردتر                   هر كه او آگاهتر، رخ زردتر

«Чем более пробужден человек, тем больше у него страданий.

Чем больше он осознает (Бога), тем бледнее у него лицо»[101].

Но это страдание не относится к повседневным страданиям и к тем, которые иногда возникают из-за глупости, приводящей душу человека в уныние и печаль. Это страдание не проистекает ни из моральных пороков, ни из эгоизма и гордыни. Некоторые страдания являются частью души и мешают душе человека воспарить к большим высотам — например, боль от отсутствия материальной роскоши и средств комфорта; например, боль, испытываемая нами, когда наш сосед или друг финансово обеспечен, а мы – нет. Такие страдания и возникающие из них иллюзии попирают душу человека:

جان همه روز از لگدكوب خيال             وز زيان و سود و از خوف زوال

نى صفا مى ماندش نى لطف و فر          نى به سوى آسمان راه سفر

«Душе целый день от давления представлением,

От [дум об] убытке и прибыли и от страха погибели

Ни чистоты не остается ей, ни милости, ни ореола (фарр),

Ни к Небесам пути ведущего»[102].

Разумеется, такие боли не имеют никакого отношения к интеллекту и проницательности человека: на самом деле, это признак недостатка интеллекта. Однако есть страдания, порожденные проницательностью и свидетельствующие о мудрости человека. Если мы проследим всю историю, то осознаем эту истину и увидим, что мудрецы и народные лидеры всегда страдали. Их страдания были выражением их необычайных врожденных способностей.

Они обладали таким величием души, что воспринимали страдания всех как свои собственные и были озабочены не только своими собственными делами. В своей речи Имам Али (мир ему!) ссылается на нападение армии Муавии[103] и говорит: «Они нападали на женщин ахль аз-зимма[104] и отбирали их украшения, и этим женщинам ничего не оставалось делать, кроме как молить о пощаде…» В то время он (мир ему!) счел эту трагедию настолько серьезной, что, если бы человек умер, услышав эту новость, то он (мир ему!) считает это не только естественным, но даже достойным похвалы. «Если какой-нибудь мусульманин умрет от горя после всего этого, его нельзя винить, более того, у него есть оправдание передо мной»[105]. Да, такие страдания свидетельствуют о возвышенной душе человека. Так, Джон Стюарт Милль[106], философ, который был сторонником этической школы утилитаризма[107], и чьи идеи порой истолковывались неверным образом, недвусмысленно утверждает, что человеческие страдания превосходят радости животных, и говорит: «Быть несчастным человеком лучше, чем быть жизнерадостной свиньей. Для меня лучше быть унылым Сократом, чем радостным глупцом»[108].

Иногда Благороднейший Посланник (да благословит Аллах и приветствует его и его род!) также страдал из-за состояния своей уммы и так сильно стремился к ее благополучию, что оказывался на волоске от опасности. Его благородная душа не могла смириться с тем, что эти люди живут в невежестве и нечестии. Из-за этого он выходил за рамки своих обязанностей, так что Всемогущий Бог даже предостерег его от чрезмерной требовательности к себе и сказал: «Мы ниспослали тебе (Мухаммаду) этот Коран не для того, чтобы ты огорчался»[109].

Точно так же Он отговорил его от тяжких для него усилий по спасению неверующих и сказал: «Не изводи себя скорбью по ним»[110].

Бог описывает таким образом Своего Посланника (да благословит Аллах и приветствует его и его род!) и, обращаясь к людям, говорит: «К вам явился Посланник из вашей среды. Тяжко для него то, что вы страдаете. Он старается для вас. Он сострадателен и милосерден к верующим»[111].

Несмотря на все это, он так сильно страдал, что сказал: «Ни один пророк не подвергался таким преследованиям, как я»[112]. Это страдание коренится в человеческом альтруизме и стремлении к освобождению других, и только по названию оно имеет сходство с созданными самим  человеком и поверхностными страданиями. Следовательно, в благородном хадисе подчеркивается, что у того, кто недалек и обладает слабым интеллектом, трудностей и страданий также будут меньше. Это связано с тем, что такой человек страдает только из-за воды, хлеба и крова, и если эти три качества будут обеспечены, для него не будет иметь значения, какой может быть судьба других, и он будет рассматривать себя как некий изолированный остров.

Таким образом, страдание является символом альтруизма и глубокого чувства человечности, имеющего прямую связь с интеллектом и мудростью. Имам Хомейни анализирует этот вид страданий следующим образом:

«Люди со слабым интеллектом и слабой чувствительностью защищены от духовных невзгод и интеллектуальных страданий пропорционально их интеллектуальной слабости и слабости их чувствительности. Напротив, те, кто обладает более совершенным интеллектом и более острой чувствительностью, должны переносить более интенсивные духовные муки, пропорциональные совершенству и остроте их интеллекта и чувствительности… ибо тот, кто в большей степени осознает величие и славу Господа и больше других знает священное положение Бога Всемогущего, тот страдает больше других и в большей степени мучается из-за грехов творений Бога и их святотатства в отношении Господа. Кроме того, тот, кто испытывает большую любовь и сострадание к Божьим созданиям, в большей степени страдает из-за их порочного и жалкого состояния и привычек»[113].

Не следует умалчивать и том, что этот вид страдания не означает преклонения перед скорбью и печалью. Человек познает истины вселенной, так что считает Бога прекрасным, а Его творения – проявлениями красоты и великолепия.

Он считает это мироустройство превосходным и считает, что «каждая вещь хороша на своем месте». Таким образом, все вокруг – это радость, счастье и ликование. С другой стороны, поскольку другие человеческие существа не осознали свою подлинную суть, не предпринимают никаких шагов в этом вопросе, не ищут путей выхода и находятся на грани «утопления», они страдают и впадают в печаль. Следовательно, с одной стороны, есть радость и счастье, а с другой – горе и печаль. Эти два уровня не следует ошибочно менять местами. Благодаря этому в хадисах говорится, что у верующего всегда на лице улыбка, а печаль он прячет в себе[114].

Следовательно, под проницательным страданием подразумевается глубокое понимание трагического состояния некоторых людей, а не личное уныние и ежедневные печали[115].

Читать Часть 4

---

Сейед Хасан Эслами Ардакани

Источник: Эслами Ардакани, Сейед Хасан. Эмам, ахлаг, сиясат. Тегеран: Моассесе-йе танзим-е асар-е Хомейни, 1385 (2006-2007).

---

[1] Коран, 50:30.

[2] Карун (Корей): один из тех, кто верил в миссию пророка Моисея (мир ему!), но когда Бог испытал его обилием богатства, оказалось, что он неверующий. См. Коран, 28:76, 79; 29:39; 40:24.

[3] Хонар-э Шадмандеги [Искусство счастья], стр. 21-22.

[4] Там же. С. 25.

[5] Маснави. Т. 1 (книга первая). С. 10.

[6] Мизан аль-Хикма. Т. 3. С. 2639.

[7] Шарх-е чехель хадис. С. 19.

[8] Цит. по:

[9] Абу Али Хасан Мухаммад Микал: известный как Хушанг, благочестивый и интеллектуальный человек. Он был назначен визирем при султане Махмуде, третьем по могуществу правителе Газневидов.

[10] Шарх-е чехель хадис. С. 16.

[11] Шарх-е чехель хадис. С. 19-20.

[12] «Видел ли ты того, кто избирает своим богом свою собственную похоть?» (Коран, 25: 43).

[13] «Тазкират аль-аулия»: книга, написанная на персидском языке Аттаром ан-Найсабури и посвященная истории жизни 92 святых [аулия] и суфийских шейхов, а также их нравственным добродетелям и мудрым высказываниям.

[14] Абу Саид Хасан Ясар аль-Басри (21-110 л.х.): один из выдающихся факихов и аскетов времен Хаджаджа ибн Юсуфа и ‘Умара ибн ‘Абд аль-‘Азиза.

[15] Фарид ад-Дин Аттар Найсабури, Тазкират аль-аулия, ред. Мохаммад Эсте’лами (Тегеран: Зовар, 1384  с.х.). С. 46.

[16] Цит. по:

[17] Там же. С. 317.

[18] Абу Сулейман ибн Нусайр Давуд ат-Таи был известным аскетом [захид], факихом и знатоком хадисов [мухаддис] во II веке хиджры.

[19] Тазкират аль-аулия. С. 262.

[20] Там же. С. 264.

[21] Там же. С. 266.

[22] Худжат аль-Ислам Абу Хамид Муххаммад ибн Газали ат-Туси родился в Иране в 1058 году в городе Тус, где и умер в 1111 году. Многие признают Аль-Газали великим теологом ислама и высшим авторитетом суннитской ортодоксии. Начав свою религиозную жизнь как ортодокс, аль-Газали вскоре обратился к суфизму. Он провел много лет, кочуя с места на место, прежде чем в конце концов отправился в Багдад, чтобы проповедовать и учить религии. Именно там он сочинил труд, который многие считают его шедевром, «Ихйа’ ‘улум ад-дин» [«Возрождение религиозных наук»]. Среди других его известных работ: «Фатихат аль-‘Улум», «Тахафут аль-фаласифа», «Аль-Иктисад фи-ль-и’тикад» и «Кимийа-йи Са‘адат» [«Алхимия счастья»]. Однако аль-Газали принадлежал к числу классических суннитских авторитетов, которые пытались узаконить с помощью своих политических теорий как наследственный халифат, так и узурпацию власти военными династиями. Влияние этих теорий пережило обстоятельства, которые их породили, и продолжает влиять на политические взгляды мусульман-суннитов, хотя и ослабевает в настоящее время.

[23] Абу Хамид Мухаммад аль-Газали, Кимья-йи са‘адат [Алхимия счастья], изд. Хосейна Хадивджама (Тегеран: Энтешарат-е эльми ва фарханги, 1374  с.х.). Т. 1. С. 434.

[24] Там же. С. 435.

[25] Цит. по:

[26] Там же. С. 442-443.

[27] Там же. С. 445.

[28] ‘Абдолкарим Соруш. Кессе-йе арбаб-е марефат (Тегеран: Энтешарат-е Сират, 1373  с.х.). С. 368.

[29] О соотношении между повелением одобряемого и воспрещением порицаемого с одной стороны, и ответственностью с другой стороны см. Сейед Хасан Эслами, Амр бе маруф ва нахй-е аз монкар (Кум: Хоррам, 1375  с.х.).

[30] Усуль аль-Кафи. Т. 2. С. 164.

[31] Сахифе-йе Эмам. Т. 18. С. 40.

[32] Мирза Хосейн Нури Табарси, Мустадрак аль-васа’ил ва мустанбит аль-маса’ил (Кум: Муассаса Али аль-Байт (мир им!) ли-Ихья ат-Турас, 1408  с.х.). Т. 12. С. 183.

[33] Об этом хадисе см. «Шарх-е чехель хадис». С. 559.

[34] Сахифе-йе Эмам. Т. 18. С. 314.

[35] Там же. Т. 17. С. 41.

[36] Там же. С. 42.

[37] Нахдж аль-Балага. Афоризм 131.

[38] Коран. 57:20.

[39] Например, см. Коран 6:32; 29:64; 47:36.

[40] Нахдж аль-Балага. Афоризм 77.

[41] Шарх-е чехель хадис. С. 120.

[42] Цит. по:

[43] Там же. С. 120-121.

[44] Коран, 17:72.

[45] Нахдж аль-Балага. Афоризм 303.

[46] Шарх-е чехель хадис. С. 122.

[47] Нахдж аль-Балага. Проповедь 133.

[48] Шарх-е чехель хадис. С. 121.

[49] Усуль аль-Кафи. Т. 2. С. 315.

[50] Шарх-е чехель хадис. С. 124-125, 127-128.

[51] Коран, 30:7.

[52] ﻣﻦﻻ ﻣﻌﺎﺵ ﻠﻪ، ﻻﻣﻌﺎﺪ ﻠﻪ

[53] Это относится к словам Пророка:.نعم المال الصالح للرجل الصالح

[54] Маснави, Книга первая. Т. 1. С. 53.

[55] Это относится к последователям культа Мани, который возник в период правления Сасанидов в Иране.

[56] Пауло Куэльо, Кух-э панджом [Пятая гора], пер. с англ. Делара Кахреман (Тегеран: Нашр-е Альборз, 1377  с.х.). С. 80.

[57] Другие положения Четырех Благородных Истин таковы: причиной страдания является неправильно направленное желание, устранение желания – это способ устранения причины страдания, а Благородный Восьмеричный Путь ведет к прекращению страдания.

[58] Это относится к Благородному Восьмеричному пути, который состоит из (1) правильного понимания, (2) правильной мысли, (3) правильной речи, (4) правильного действия, (5) правильных средств к существованию, (6) правильных усилий, (7) правильной концентрации и (8) правильной медитации.

[59] Коран, 38:41-44.

[60] Кетаб-е Айюб дар маджму’э-йе котоб-е тарихи ва хекмат [«Книга Иова» в собрании книг по истории и мудрости], пер. и общ. ред. Сару Хачеки. С. 798.

[61] Цит. по:

[62] Цит. по:

[63] Этот вопрос рассматривается в книгах по философии и каламк в разделе «шурур» [зло]. Одной из лучших книг на эту тему, написанных на персидском языке, является книга покойного профессора Мортазы Мотаххари «Адл-е элахи» [«Божественная справедливость»]. В этой книге он рассматривает специализированные темы в основном в общедоступной и привлекательной манере.

[64] Коран, 17:85.

[65] Ральф Уолдо Эмерсон (1803-82): американский философ-эссеист, поэт и лектор. Он попутешествовав по Европе, поселился в Конкорде (штат Массачусетс). Его труд «Природа» (1836) был самым сильным мотивирующим заявлением американского трансцендентализма. После 1837 года он получил общенациональную известность как публичный оратор, а после 1842 года – как редактор трансценденталистского журнала The Dial. Позже он скорректировал свой идеалистический взгляд на личность, получивший выражение в его эссе и выступлениях, таких как «Американский ученый» и «Уверенность в себе», чтобы учесть опыт США в отношении исторических и политических ограничений человечества, особенно в вопросе рабства.м

[66] Тосихико Идзуцу, Мафахим-е ахлаки-дини дар Коран [Этико-религиозные понятия в Коране], пер. с англ. Фаридуна Бадрхи (Тегеран: Фарзан, 1378  с.х.). С. 14-15.

[67] Маснави, книга четвертая. Т. 4. С. 11-12.

[68] Шарх-е чехель хадис. С. 120.

[69] “.ﻠﻮﻻﺍﻠﺗﻀﺎﺪ، ﻠﻣﺎ ﺼﺢ ﺪﻮﺍﻢﺍﻠﻔﻴﺾ

[70] Шарх-е чехель хадис. С. 643.

[71] Шарх-е чехель хадис. С. 643-644.

[72] Маснави, Книга шестая. Т. 6. С. 10-11.

[73] Майкл Питерсон, [и др.], «Акль ва этекад-е дини: Дарамади бар фальсафе-йе дин» [Разум и религиозная вера: введение в философию религии], пер. с англ. АхмадаНараки и Эбрахима Солтани (Тегеран: Тарх-е ноу, 1376  с.х.). С. 175-213.

[74] Текст заявления выглядит следующим образом:

أنَّ أَشَدَّ النَّاسِ بَلاءً النَّبِيُّونَ، ثُمَّ الوَصِيُّونَ، ثُمَّ الأمْثَلَ فَالأمْثَلَ. وَإنَّمَا يُبْتَلى المُؤْمِنُ عَلَى قَدْرِ أَعْمَالِهِ الحَسَنَةِ، فَمَنْ صَحَّ دِينُهُ وَحَسُنَ عَمَلُهُ اشْتَدَّ بَلاؤُهُ، وَذَلِكَ أنَّ اللهَ عَزَّ وَجَلَّ لَمْ يَجْعَلِ الدُّنْيَا ثَوَاباً لِمُؤْمِنٍ وَلا عُقُوبَةً لِكَافِرٍ، وَمَنْ سَخُفَ دِينُهُ وَضَعُفَ عَمَلُهُ قَلَّ بَلاؤُهُ، وَإنَّ البَلاءَ أَسْرَعُ إلَى المُؤْمِنِ التَّقِيِّ مِنَ المَطَرِ إلَى قَرَارِ الأرْضِ

Аль-Кулайни, Усул аль-Кафи. Т. 2. С. 259, хадис № 29. Подробное изложение этого хадиса см. в Шарх-е чехель хадис, пятнадцатый хадис, «Испытания и невзгоды верующего». С. 235-251.

[75] Коран, 21:35.

[76] Коран, 7:168.

[77] В Коране есть много аятов, касающихся понятия «бала». См., например, следующие аяты: Коран, 68:17; 47:31; 2:155; 18:7; 6:165; 8:18; 89:15-16.

[78] Хонар-э Шадмандеги [Искусство счастья]. С. 205.

[79] Там же. С. 206.

[80] Шарх-е чехель хадис. С. 245.

[81] Там же. С. 240.

[82] Там же. С. 241.

[83] Там же. С. 242.

[84] Там же. С. 240.

[85] Коран, 4:79.

[86] Коран, 30:41.

[87] Саид Шамлу, Бехдашт-е равани [Психическая гигиена] (Тегеран: Энтешарат-е Рошд, 1378  с.х.). С. 85.

[88] Имам ар-Рида: восьмой из двенадцати имамов из потомства Пророка, родился в 148 г. л.х./765 г. и умер в 203 г. л.х./817 г. в Тусе (Мешхед). Он был отравлен аббасидским халифом аль-Мамуном, который сначала назначил его своим преемником, но затем испугался многочисленных сторонников, которыми он командовал. Его мавзолей в Мешхеде является одним из главных центров паломничества и религиозного образования в Иране.

[89] Это относится к событию, когда египтянка [Зулайха] соблазняла Иосифа (мир ему!), чтобы он совершил с ней прелюбодеяние. В ответ он произнес вышеуказанное заявление, в результате чего его посадили за решетку. См. Коран, 12:33.

[90] Мизан аль-Хикма. Т. 3. С. 2023.

[91] Акл ва итикад-е дини: Дарамади бар фальсафе-йе дин [Разум и религиозная вера: введение в философию религии]. С. 197.

[92] Шарх-е чехель хадис. С. 245.

[93] Цит. по:

[94] Нахдж аль-Балага, проповедь 28.

[95] Шарх-е чехель хадис. С. 245.

[96] Цит. по:

[97] То есть он действует как ваш друг и доброжелатель. Это относится к привычке дикобраза напрягать свои иглы при нападении.

[98] Маснави, книга четвертая. Т. 4. С. 13.

[99] То есть плотская природа.

[100] Маснави, книга четвертая. Т. 4. С. 13.

[101] Маснави, Книга первая. Т. 1. С. 37.

[102] Там же. С. 27.

[103] Это нападение относится к серии имевших место после битвы при Сиффине массовых убийств, кровопролитных сражений и нападений армии Муавии на города, находящиеся во владениях Повелителя Правоверных (мир ему!).

[104] Ахль аз-зимма – это термин, используемый для обозначения немусульман, живущих под защитой исламского государства.

[105] Нахдж аль-Балага, проповедь 27.

[106] Джон Стюарт Милль (1806-73): сын Джеймса Милля — ученика Джереми Бентама, отца утилитаризма — считается одним из самых важных мыслителей XIX века. Милль  был главой утилитаристского движения и активно боролся за права трудящихся и женщин. Его самая важная работа «Система логики» (1834) является основополагающей. Другие работы включают «Принципы политической экономии» (1848), знаменитую книгу «О свободе» (1859), «Подчинение женщин» (1869) и «Автобиографию» (1873). Милль был вундеркиндом, который в возрасте 14 лет овладел латынью, классической литературой, историей, математикой, экономикой и философией. Он пошел по стопам своего отца и стал главой Ост-Индской компании, а в 1865 году стал членом парламента.

[107] Утилитаризм: этическая теория, которая утверждает, что правильность или неправильность действия определяется счастьем, которое приносят его последствия. Теория восходит к мыслителю XVIII века Джереми Бентаму, который считал, что действия мотивированы удовольствием и болью, и что счастье можно оценить по количеству удовольствия. Его последователь Джон Стюарт Милль позже утверждал в книге»Утилитаризм» (1863), что к некоторым удовольствиям следует стремиться в силу их неотъемлемого качества. Он интерпретировал принципы утилитаризма как основу для борьбы за политические и социальные реформы.

[108] John Stuart Mill, Utilitarianism, ed. Roger Crisp (Oxford: Oxford University Press, 1998), p. 57.

[109] Коран, 20:2.

[110] Коран, 9:128.

[111] Коран, 9:128.

[112] Аль-Джами ас-Сагир. Т. 2. С. 144.

[113] Шарх-е чехель хадис. С. 246.

[114] Обзор соответствующего хадиса об улыбке см. в «Мизан аль-хикма». Т. 1. С. 262.

[115] О точке зрения религии на счастье см. Сейед Хасан Эслами, «Хакк-е шад будан» [Право быть счастливым], Зендеги [Жизнь]. Т. 2 (весна 1379 с.х.). С. 4-6.