Хроника революционного Ирана: 1973
1973 год можно считать для шаха по-настоящему триумфальным. Шах, внутри которого зрела смертельная болезнь, все же находился на пике своего величия и уже даже поверил в свою богоизбранность. В этом году он сделал шаг к увеличению нефтяных доходов и извлек наибольшую выгоду из мирового нефтяного кризиса, частично спровоцированного конфликтом арабских стран с Израилем. Палестинский вопрос сыграл и другую роль в судьбе Ирана, превратившись в один из символов набиравшего силу исламского движения аятоллы Хомейни.
10-ЛЕТИЕ «БЕЛОЙ РЕВОЛЮЦИИ» И НАЧАЛО НЕФТЯНОГО БУМА
23 января 1973 года, в день 10-летия начала «Белой революции», шах Мохаммад-Реза Пехлеви пошел на нехарактерный для него поступок. Он впервые бросил вызов своим западным партнерам и заявил международному нефтяному консорциуму, добывавшему нефть в Иране с 1954 года, что контракт не будет продлен после истечения его срока в 1979 году. Он предупредил членов консорциума, что им придется практически удвоить объемы добычи или подписать новое соглашение о передаче своих активов иранцам с гарантией поставок нефти на 20-25 лет вперед по хорошим ценам. Если члены консорциума, отметил он, не пожелают сделать капиталовложения, необходимые для того, чтобы повысить добычу нефти в с 5 млн. до 8 млн. баррелей в сутки, Иран сам сделает необходимые капиталовложения и самостоятельно будет сбывать большее количество нефти. Ранее иранское правительство не прилагало серьезных усилий для увеличения добычи нефти.
В соответствии с соглашением 1954 года, Западный консорциум, в состав которого входили British Petroleum, Shell, Exxon, Mobil, Standard Oil of California, Texaco, Gulf, Compagnie Frangaise des Petroles и небольшая группа независимых компаний Соединенных Штатов под названием Irico, эксплуатировал иранскую нефтедобывающую промышленность, получая львиную долю от ее прибыли.
Шах добивался значительного роста добычи нефти с целью резкого увеличения финансовых поступлений, необходимых, прежде всего, для реализации его плана превращения Ирана в мощную в военном отношении державу. Несмотря на всю мощь нефтяных корпораций и влияние их лобби на правительства своих стран, сценарий шаха ожидал успех. Этому способствовало не столько деятельность самого шаха, сколько изменение конъюнктуры на мировом нефтяном рынке, прежде всего усиление конкурентной борьбы между нефтяными компаниями, а также обострение в 1973 году энергетического кризиса, которое было спровоцировано арабо-израильским конфликтом и последовавшим нефтяным эмбарго.
20 февраля Иран установил контроль над предприятиями в зоне действия западного консорциума, а 23 мая 1973 г. было подписано новое соглашение. Шахская пропаганда преподнесла это соглашение в качестве исторического шага, позволившего установить полный суверенитет над важнейшими природными ресурсами и воплотившего в реальность идею полной национализации нефтяной промышленности, за которую в начале 1950-х боролся Мосаддык, что как бы реабилитировало шаха за позорный переворот 1953 года в глазах националистической и либеральной общественности. В действительности, новое соглашение сохраняло и пролонгировало контроль со стороны англо-американских нефтяных корпораций над добычей и сбытом большей части иранской нефти (около 70%). Новое соглашение должно было действовать аж до 1993 года.
Этот успех шаха был неожиданно закреплен последовавшими изменениями в мировой экономике. В конце 1973 г. благодаря новой ситуации на нефтяном рынке странам-членам ОПЕК удалось добиться более чем четырехкратного повышения цен на нефть и колоссальному росту их доходов. Кроме того, начиная с этого времени члены ОПЕК стали играть ключевую роль в формировании цен на нефть и нефтепродукты. Многократное повышение цен на нефть имело для Ирана огромное значение, и шахское правительство опять же стремилось воспользоваться этой удачей в своей пропаганде, приписывая эти изменения целиком заслугам шаха и его дальновидной политики.
Однако стремительный рост нефтяных расходов сулил далеко не только богатство и благополучие. Он во многом привел к серьезным диспропорциям в экономике и ее последующему перегреву. После 1973 года ежегодный рост цен достигал 30% в год.
В ИРАН ПРИЕЗЖАЕТ БЫВШИЙ ДИРЕКТОР ЦРУ
В 1973 году послом США в Иране становится Ричард Хелмс. Хелмс возглавлял ЦРУ с 1966 года. Он был снят со своего поста в начале 1973 года в результате событий, связанных с разгоревшимся вокруг президента Никсона «Уотергейтским скандалом». Никсон предложил ему пост посла в Советском Союзе, но Хелмс отказался, опасаясь возможных последствий такого назначения для отношений с СССР, учитывая его карьеру в разведке. Вместо этого Хелмс предложил отправить его в Иран, и Никсон согласился. Скорее всего, он считал, что по причине длительного участия ЦРУ в иранской политике, именно Хелмс сможет эффективно решать вопросы, связанные с планами Никсона по превращению шаха в «жандарма» Персидского залива.
После утверждения Сенатом кандидатуры Хелмса в апреле 1973 года он переехал в свою новую резиденцию в Тегеране, где проработал американским представителем вплоть до своего ухода в отставку в январе 1977 года. В эти годы ему придется постоянно отъезжать в Вашингтон, где он давал показания перед Конгрессом на слушаниях о его прошлой деятельности в ЦРУ в связи с Уотергейтским скандалом, разрушившим политическую карьеру Никсона. Из-за столь частых и долгих отлучек он не мог справляться со своими обязанностями посла.
Хелмс знал о шахе не понаслышке: в 1930 году они оба посещали французскую школу Le Rosey, в Швейцарии. Спустя много лет, уже в 1957 году, начальник резидентуры ЦРУ в Иране представил шаху Хелмса, который был туда командирован в связи с установкой средств для радиоразведки на границе с СССР. Советский посол с усмешкой сказал шахскому премьер-министру Амиру Аббасу Ховейде: «Мы слышали, что американцы посылают в Иран своего шпиона номер один», на что Ховейда парировал: «Американцы – наши друзья. По крайней мере, они не посылают нам своего шпиона номер десять».
Известно, что повсюду, куда бы ни пошел Хелмс, его сопровождал офицер ЦРУ. Обычно он ездил по Тегерану на «потрепанном бежевом Шевроле» с бронированным покрытием. Полагавшийся ему в качестве служебного автомобиля большой черный Кадиллак с флагом США, развевавшимся на переднем крыле, все время стоял в гараже, и Хелмс воспользовался им только один раз во время выезда со своей женой.
Приехав в Иран, он первым дело постарался установить хорошие рабочие отношения с шахом, что ему во многом удалось. Он настолько быстро вошел в расположение шаха, что они часто могли случайно встретиться на светской вечеринке, а затем «поговорить по душам». Обычно они встречались в частных кабинетах, с глазу на глаз, обсуждая все вопросы без протокола и переводчиков. По всей видимости, шах рассматривал свою дружбу с высокопоставленным сотрудником ЦРУ как важное преимущество в отношениях с США. Однако многие иранцы рассматривали американское посольство и шпионское прошлое Хелмса как тревожное напоминание об активном вмешательстве США в дела их страны, в том числе о перевороте 1953 года, направленном против демократического лидера Моссадыка.
Эти близкие отношения с шахом и его окружением в будущем также сослужили плохую службу и самому ЦРУ, которое, судя по всему, практически не следило за деятельностью шаха и тем более не предпринимало никаких усилий для установления контактов с оппозицией, зная, что шах был бы этим крайне недоволен. Хелмс самоуверенно полагался на свои доверительные беседы с шахом и его ближайшим окружением.
После 1973 г. как в области военных расходов, так и в количестве и характере приобретаемых за рубежом вооружений и военной техники произошли чрезвычайные сдвиги. Они свидетельствовали о том, что шах намеревался превратить Иран в государство с развитой военной машиной. Темпы роста военных расходов после 1973 г. были беспрецедентными не только в современной истории Ирана, но и в истории всех развивающихся стран. В феврале 1973 г. Иран по договоренности с США направил в Оман экспедиционный корпус, сыгравший решающую роль в подавлении антимонархического движения в этой стране.
Впоследствии шах, несмотря на возросшие доходы от продажи нефти, разместил огромные заказы на импорт американской военной техники, например, современных военных самолетов. Хелмс писал в своих мемуарах: «Иностранные бизнесмены наводнили Тегеран… Десятки тысяч иностранных коммерческих агентов, техников и экспертов, получили временный вид на жительство». Позже он вспоминал: «Нет сомнений, что [шах] слишком гнал лошадей. Это привело к перегрузке портов и перегреву экономики».
ВОЙНА СУДНОГО ДНЯ
Война Судного дня, Октябрьская война или война Рамадана, началась 6 октября и продлилась до 25 октября 1973 года. В это время коалиция арабских государств во главе с Египтом и Сирией вела военные действия против Израиля главным образом на Синае и Голанских высотах, оккупированных Израилем во время Шестидневной войны 1967 года. Война началась, когда арабская коалиция предприняла совместное внезапное нападение на израильские позиции в священный для иудеев день Йом-Кипур, который также пришелся на время мусульманского священного месяца Рамадан.
Египетские и сирийские войска пересекли линии прекращения огня, чтобы войти соответственно на Синайский полуостров и Голанские высоты. Египтянам удалось успешно перейти Суэцкий канал и беспрепятственно продвинуться на Синайский полуостров. Через три дня Израиль мобилизовал большую часть своих сил и остановил египетское наступление, что привело к военному тупику.
Сирийцы координировали свое наступление на Голанские высоты, чтобы оно совпало с египетским наступлением, однако в течение трех дней израильские войска оттеснили их к линии прекращения огня. Затем израильские вооруженные силы начали четырехдневное контрнаступление вглубь Сирии. Уже через неделю израильская артиллерия обстреливала окраины Дамаска.
Затем израильтяне пересекли Суэцкий канал, прошли в Египет и начали медленно продвигаться на юг и запад к городу Суэц в ходе тяжелых боев, которые привели к большим потерям с обеих сторон. К 24 октября израильтяне завершили окружение Третьей армии Египта и города Суэц, после чего 25 октября было объявлено перемирие, которое должно было положить конец войне.
Эта война имела далеко идущие последствия.
Арабский мир, испытавший унижение в результате полного разгрома египетско-сирийско-иорданского альянса в Шестидневной войне, испытал некий морально-психологический подъем благодаря некоторым успехам в войне 1973 года, которая заставила Израиль признать, что у него нет надежных гарантий того, что он всегда будет доминировать над арабскими государствами в военном отношении, как это было с 1948 года.
Для Ирана эта война также имела немаловажные последствия, как во внешней, так и во внутренней политике. В самый разгар войны, были восстановлены дипломатические отношения с Ираком по предложению самой иракской стороны, что стало первым шагом к будущему снятию напряженности в межгосударственных отношениях в марте 1975 г.
27 октября 1973 года шах организовал торжества по случаю окончания месяца Рамадан и Праздника разговения, куда были приглашены дипломаты и представители арабских стран, которые испытывали смешанные чувства по поводу исхода арабо-израильского конфликта, но не скрывали энтузиазма по поводу нанесенного израильским войска ущерба. Спикер иранского Маджлиса Абдолла Риязи, который был одним из наиболее доверенных лиц шаха, в своей официальной речи на приеме высказался о поддержке Ираном дела своих «мусульманских братьев» в их борьбе против Израиля. Шах был несколько смущен этими словами и чуть позже прошептал ему на ухо: «Вы не представляете, но эти «братья» — наши самые большие враги». В этот же день он в беседе с Асадоллой Аламом сказал, что считает подобное «заигрывание с арабами» (араббази) опасным и заметил: «Вы знаете, что я убежденный мусульманин, но какое это имеет отношение к тому, чтобы отождествлять себя с арабами?» Безусловно, шах исповедовал свою версию иранского шовинизма, основанную на превосходстве «арийцев» над арабами, к тому же он не любил арабов и не скрывал своей симпатии к Израилю.
БОЛЕЗНЬ ШАХА И ГОЛОВОКРУЖЕНИЕ ОТ УСПЕХОВ
В конце 1973 года, на пике могущества шаха, врачи обнаружили у него в животе опухоль, которая была диагностирована как лимфома, разновидность лейкемии. Хотя истинная природа его болезни не была известна ему до 1977 года, он с самого начала понимал, что его болезнь угрожает жизни, и это обстоятельство сыграло критическую роль в его стремлении успеть как можно больше на оставшемся ему отрезке жизни. Фактор спешки вывел шаха на тропу роковых ошибок.
1 декабря 1973 года шах дал интервью итальянской журналистке Орианне Фаллачи, в котором в полной мере раскрылась вся глубина заблуждений шаха о его роли в судьбах своей страны. Например, он был уверен в своей особой миссии и бесконечности иранской монархии:
«Там, где нет монархии, есть анархия, или олигархия, или диктатура. Кроме того, монархия – это единственное возможное средство для управления Ираном… Чтобы что-то сделать, нужна власть, а чтобы удержать власть, не надо ни у кого спрашивать разрешения или совета. Ни с кем нельзя обсуждать решения. Конечно, я тоже мог ошибаться. Я тоже человек. Однако я считаю, что у меня есть задание, миссия, и я намерен выполнить ее до конца, не отказываясь от своего трона. Конечно, нельзя предсказать будущее, но я убежден, что монархия в Иране просуществует дольше, чем ваши режимы. Или, может быть, я должен сказать, что ваши режимы не будут длиться долго, а мой будет».
Тем не менее, журналистка спросила шаха, почему у него такой грустный вид, на что он ответил:
«Возможно, вы и правы. В глубине души, может быть, я и грустный человек. Но я верю, что это мистическая печаль. Печаль, которая проистекает из моей мистической стороны. Я не знаю, как еще объяснить это обстоятельство, поскольку у меня нет ни малейшей причины грустить. Теперь я достиг всего, чего когда-либо желал, и как человек, и как король. У меня действительно есть все, и моя жизнь протекает как прекрасный сон. Никто в мире не должен быть счастливее меня и все же…»
Еще более удивительными были его рассуждения о своей богоизбранности: «Однако я не совсем одинок, потому что меня сопровождает сила, которую другие не могут воспринимать. Моя мистическая сила. Более того, я получаю сообщения. С тех пор, как мне исполнилось пять лет, Бог все время у меня за спиной. С тех пор, как Бог послал мне эти видения… от пророков… Всем известно, что у меня были видения. Я даже написал об этом в своей биографии… Мои видения были чудесами, которые спасли страну. Мое царствование спасло страну, и это произошло потому, что Бог был на моей стороне».
В какой-то момент шах в порыве страстной критики левой идеи и коммунистов вдруг упоминает о духовенстве: «Даже священнослужители! Даже священники превращаются в элементы, стремящиеся только к разрушению, разрушению и еще большему разрушению. И в латиноамериканских странах, если вам угодно, в Испании и повсюду! Это кажется невероятным. Они оскорбляют собственную церковь. Свою собственную церковь! Они говорят о несправедливости, о равенстве … вот и все! Вы увидите, вы увидите, куда это приведет вас».
ИСЛАМСКОЕ ДВИЖЕНИЕ, БОРЬБА С ФАРАОНОМ И СОЛИДАРНОСТЬ С ПАЛЕСТИНОЙ
Между тем, священнослужители в самом Иране также не оставались в стороне и все больше говорили о несправедливости и тирании. 15 марта 1973 года Имам Хомейни направил письмо иранским студентам в Европе, США и Канаде, в котором обвинил шаха в стремлении ослабить традиционные шиитские институты и роль улемов в обществе.
В это время шахский режим развернул широкую пропаганду против Хомейни в газетах, по телевидению и радио, которые называли его «агентом колониализма». Шах также организовал подчинявшееся правительству Министерство вакфов, Корпус религии, проводил от своего имени религиозные конференции и издавал огромными тиражами Священный Коран – вся эта деятельность рассматривалась Хомейни как направленная против шиитского духовенства. Особенное возмущение у него вызывало сотрудничество с шахским режимом некоторых высокопоставленных священнослужителей, содействовавших его политике по установлению контроля над религиозными центрами и шиитскими массами.
В апреле 1973 года он обратился с очередным обращением: «Сегодня действуют колоссальные и убедительные проекты… предназначенные для реализации того, что они хотят в своем больном воображении, а именно превратить всех великих аятолл, выдающихся ученых, уважаемых проповедников в недостойных и ничего не значащих правительственных чиновников».
14 сентября 1973 года Хомейни еще раз сурово осуждает монарха, призывая иранский народ открыто «противостоять интересам США и Израиля». Вскоре тема Иерусалима и Палестины затмила все остальные вопросы. Через два дня после начала очередной арабо-израильской войны, 8 октября 1973 года, Имам Хомейни обратился к главам исламских стран и лидерам мусульманских народов с призывом мобилизовать силы против «режима, оккупировавшего Иерусалим». 7 ноября 1973 года Хомейни вновь направил послание мусульманским народам, в котором убеждал их оказать гуманитарную помощь палестинцам и поддержать введенное рядом арабских стран нефтяное эмбарго.
Будущий верховный лидер Ирана Сейед Али Хаменеи, который в начале 1970-х занимался проповеднической деятельностью, в октябре 1973 года посетил своего соратника аятоллу Хосейнали Монтазери, который вместе с многими другими представителями оппозиционного духовенства находился в ссылке в Табасе (на востоке Ирана), после чего написал следующие строки: «В ходе истории, в конце концов, восторжествует Божественное правление, которое победит это горделивое и полное тщетного самомнения правительство. Ярким примером является победа Мусы над Фараоном. Фараон не был слабым. У него было сильное государство. У Мусы не было ничего. Их сила, очевидным образом, не шла ни в какое сравнение. Муса сражался благодаря духовной силе и воле. Никакая наука и технология не сравнится с его верой… В наше время есть группы, которые победили оружие и военную технику, не имея никаких современных средств. Они охвачены волей, оружием воли, непримиримости, бесстрашия перед лицом битвы и нежелания сдаваться в отчаянии. Именно это оружие дал своим последователям Муса, а не копья. Будьте терпеливы: просите Бога о помощи. Благодаря этому оружию Муса одержал победу над Фараоном».
В 1973 году еще один деятель исламского движения Мохаммад Мофаттех по приглашению прихожан устроился имамом в мечети Джавид в Тегеране, где возглавлял коллективные молитвы. Он также проводил там идеологические занятия по основам вероучения, философии, тафсиру Корана, изучению сборника речей и писем Имама Али «Нахдж Аль-Балага» («Путь красноречия»), истории религий и социологии. Благодаря его деятельности мечеть в будущем превратилась в один из центров антишахской борьбы.
23 марта 1973 года молодой оппозиционер и профессор экономики университета Сорбонны, будущий первый президент Ирана, Абольхасан Банисадр, который с 1964 года был вынужден проживать во Франции и поддерживал контакты с Хомейни, выпустил в Париже манифест с осуждением нового договора иранского правительства с международным нефтяным консорциумом и призвал к крутым переменам в области нефтяной политики государства. Он предложил сократить военные расходы и выровнять торговый баланс в пользу увеличения экспорта, выстраивать равные и партнерские отношения с державами, использовать нефть в качестве орудия борьбы с империализмом.
Популярный исламский интеллектуал Али Шариати в сентябре 1973 года на полтора года оказался в тюрьме. В ноябре 1972 года после закрытия Хосейнийе-йе эршад он стал скрываться от властей и жил на конспиративной квартире. Однако САВАК арестовал его отца, а затем и брата его жены, которые фактически оказались в заложниках и находились в тюрьме Эвин. Шариати был вынужден сдаться властям и был приговорен к заключению в одиночной камере, выйдя на свободу через восемнадцать месяцев только благодаря вмешательству президента Алжира, который отметил его заслуги перед алжирским освободительным движением в 1950-60-е годы.
В этот период вышла его книга «Красный шиизм и черный шиизм, в которой были изложены его идеи о двояком восприятии шиитского ислама, которое существовало на протяжении всей его истории. «Красный шиизм», в котором он видит чистую форму религии, заботится о социальной справедливостью и спасении народных масс, лишен идолопоклоннических ритуалов и институализированного духовенства. «Черный шиизм», который он рассматривает как извращенную форму религии, находящуюся под господством как монархии, так и духовенства, оторван от потребностей масс и утвердился в Иране при Сефевидах.
В 1973 году властями была раскрыта подпольная группировка «Абузар», базировавшаяся в Хамадане. Это произошло после того, как 16 июля 1973 года несколько членов группы выехали в Кум и предприняли попытку разоружения полицейского постового с целью добычи оружия для нужд своей организации. Инцидент привел к перестрелке с полицией и последующему разоблачению группы. В конечном счете, все члены группы были задержаны, и шестеро членов (Абдолла Ходарахми, Бахман Моншат, Ходджатолла Абдали, трое братьев Машалла Сейф, Рухолла Сейф и Валиолла Сейф) расстреляны 19 февраля 1974 года.
Гибадуллин Исмагил