Хегланд, Мэри Элейн. Дни революции: политические волнения в иранской деревне.

Мэри Элейн Хегланд – профессор антропологии в Университете Санта-Клара. Она была единственным американским ученым, проводившим полевые исследования в Иране во время Исламской революции, и одним из очень немногих исследователей, кто имел доступ в страну в течение 30 последующих лет.

---

Hegland, Mary Elaine. Days of Revolution: Political Unrest in an Iranian Village. xxxv + 316 pp. Stanford, California: Stanford University Press, 2014.

В окрестностях Шираза, в провинции Фарс на юго-западе Ирана, находится Алиабад. Мэри Хегланд прибыла в этот маленький поселок сельского типа с населением в несколько тысяч человек летом 1978 года, не подозревая о важных переменах, которые охватят этот город и эту страну в ближайшие месяцы. Она стала единственным американским исследователем, который за восемнадцать месяцев пребывания в стране была очевидцем Исламской революции и имела информацию из первых рук. «Дни революции» предлагают инсайдерский взгляд на то, как обычные люди были втянуты в революцию 1979 года и ее последствия, переживали ее и влияли на нее.

Хегланд возражает общепринятому мнению, согласно которому революционное движение подпитывала шиитская религиозная идеология, и утверждает, что революция распространилась благодаря гораздо более прагматичным проблемам: растущему неравенству, отсутствию возможностей для развития и занятости, коррупции в правительстве. Ожидания от местных лидеров и политического процесса, выраставшие из их опыта взаимодействия с традиционными фракциями, основанными на родстве, определяли отношение местных жителей и принятие ими решений, и они часто принимали религиозные оправдания революции уже после присоединения к восстанию. Делясь историями о конфликте и революции в ходе углубленных интервью, книга проливает свет на этот критический для истории момент.

Возвращаясь в Алиабад десятилетия спустя, автор «Дней революции» заканчивает книгу видом на деревню и революцию тридцать лет спустя. В ходе нескольких визитов в период с 2003 по 2008 год Мэри Хегланд изучает долгосрочные последствия революции для местных политических группировок и в жизни отдельных людей. Поскольку Иран остается на первых полосах новостей, этот интимный взгляд на недавнюю историю страны и ее народа никогда не был настолько своевременным или критическим для понимания критического взаимодействия местной и глобальной политики в Иране.

Рецензия

Даже спустя тридцать пять лет после Иранской революции степень участия сельских жителей в ней остается предметом публичных споров. В своей статье, опубликованной во время революции, Фархад Каземи и Эрванд Абрахамян (1978:262) утверждали, что иранские крестьяне не участвовали в «крупномасштабных восстаниях» или «затяжных восстаниях», потому что они были «фаталистичными, пассивными и консервативными». По мнению Каземи и Абрахамяна, сохранение арендаторского долевого хозяйства, натурального сельского хозяйства и географическая изоляция деревень препятствовали появлению экономически независимого и ориентированного на внешний рынок среднего крестьянства, которое могло избежать захвата крупных землевладельцев, вступить в контакт с городскими радикалами, развивать коллективное классовое сознание и выступать против центрального правительства (там же.:292).

Четыре года спустя Эрик Хуглунд (1982) опроверг доводы Каземи и Абрахамяна, продемонстрировав, что иранские крестьяне в окрестностях города Шираза не встали на защиту шаха, а активно участвовали в революции, приведшей к его падению. Согласно Хуглунду, шахская земельная реформа 1962 года не обеспечила большинству крестьян достаточных владений для натурального хозяйства и заменила крупных землевладельцев правительственными агентами и учреждениями, которые были бесполезны и репрессивны. В поисках экономических возможностей и негодуя на государство, многие крестьяне мигрировали в города, где вместе с городскими революционерами присоединялись к антишахским демонстрациям. Учитывая, что немногие ученые, начиная с Хоглунда, опубликовали книги о сельском Иране во время революции, «Дни революции» Мэри Хегланд являются приятным дополнением к литературе по этому вопросу. Как и Хуглунд, Хегланд провела обширную полевую работу в Иране и была одной из немногих американцев, присутствовавших в стране во время революции. Ее книга основана на оригинальном источниковом материале, а именно интервью с крестьянами из различных социальных слоев в деревне Алиабад, расположенной за пределами Шираза.

Хегланд делает утверждения, аналогичные выводам Хуглунда: шахская земельная реформа поставила в невыгодное положение  многих сельских жителей и вызвала у них гнев, потому что не дала им достаточных земельных угодий для существования и поставила их под власть местных старост (кадхода), которые владели самыми большими и отборными участками и объединились с правительственными чиновниками и жандармами; в ответ на земельную реформу, крестьяне-мигранты и местные жители приняли участие в городских демонстрациях, направленных против шаха. Однако Хегланд также поднимает новые вопросы: например, крестьянство Ирана было политизировано и восстало против крупных землевладельцев задолго до революции: когда на протяжении веков родственные фракции конкурировали, чтобы заменить действующего кадходу, которого воспринимали как некомпетентного, деспотичного или несправедливого; когда в 1950-х годах крестьянская лояльность разделилась между верностью шаху, с одной стороны, и националистическому премьер-министру Мохаммаду Моссадыку и левой партии Туде, с другой стороны; и когда сельские жители маневрировали, зачастую безрезультатно, чтобы защитить, расширить или максимизировать свои земельные наделы во время земельной реформы. По мнению Хегланд, сокращение владений и безработица, вызванные земельной реформой, агробизнес и сельскохозяйственные корпорации были не единственными причинами, по которым крестьяне отказались от сельского хозяйства, посещали школы и искали работу в иранских городах; этот результат был также следствием экономической модернизации и урбанизации, катализированной бумом в сфере нефтедобычи, недвижимости, строительства, промышленности и услуг в 1960-1970-е годы. Городское образование и занятость не только подвергли сельских жителей воздействию революционных идей, деятельности и событий, они наделили крестьян интеллектуальной свободой и финансовой независимостью, что снизило издержик и уменьшило риски отрицания и оспаривания местных властей и руководства страны.

Благодаря многочисленным интервью и полуторамесячным наблюдениям участников Хегланд смогла расшифровать индивидуальные и коллективные нормы, практики и представления, связанные с традиционной, основанной на родстве политической конкуренцией и конфликтами (таифе-кеши), которые повлияли на крестьян, убедив их присоединиться к революции или противостоять ей. Как показывает Хегланд, деревенские жители приравнивали соперничество между шахом и Хомейни за контроль над государством к борьбе между главами двух соперничающих фракций за положение кадходы, которая носила вялотекущий характер со времен земельной реформы, когда местные агенты, имевшие связь с государством и обладавшие монополией на средства принуждения, захватили Алиабад. Как таковая, революция в Алиабаде разворачивалась подобно межклановым конфликтам прошлого: крестьяне, поддерживавшие революцию, «развивали полезные связи», «собирали ресурсы», вступали в столкновения с действующим кадходой и другими шахскими лоялистами, возмущались актами жестокости, совершенными действующим кадходой, «наращивали численность и решимость», одержали верх над действующим кадходой в заключительном противостоянии, «воссоединили деревню под новым лидером» и продолжали «жить политически, осознавая это или нет» (стр. 11-12, 181-187).

Описывая, как «таифе-кеши» мотивировала жителей деревни поддерживать революцию или вести подрывную деятельность против нее, Хегланд изображает их не как пассивные объекты политических обстоятельств, а как субъекты, обладающие необходимой свободой воли и способностью влиять на события вокруг них и формировать их. По мнению Хегланд, недостатком осуществления революции через процессуальную парадигму «таифе-кеши» было то, что она увековечила национальную политическую культуру авторитаризма, в которой единственным ожидаемым результатом была замена одного сильного лидера другим и нетерпимость к инакомыслию против него.

Помимо  специалистов по иранской истории и политике, «Дни революции» будут в равной степени привлекать читателей, интересующихся революциями и социальными движениями в более широком контексте. Хегланд раскрывает весь спектр факторов, побудивших крестьян к участию в революции – от структурных сил экономической модернизации, быстрой урбанизации и политических угроз и возможностей до индивидуальных и коллективных процессов мобилизации ресурсов, информационных каскадов, репрессий как стимула коллективных действий, эмоций и восприятий, разворачивавшихся вокруг страха, возмущения и власти (см. Khawaja 1993; Kurzman 2005; Lohmann 1994; McCarthy and Zald 1973 and 1977; Polletta et al. 2001; Rasler 1996). Хотя «Дни революции» — это впечатляющая работа, которая вносит значительный вклад в изучение Ирана, революций и социальных движений, есть два вопроса, которые требуют дальнейшего внимания и изучения: роль шиитской революционной идеологии и степень общенационального участия сельских жителей в иранской революции. Хегланд утверждает, что «таифе-кеши» повлияла на участие крестьян в революции прежде шиитской идеологии, которая представляла собой не столько мотивирующий фактор или инструмент вовлечения, сколько источник символизма для этого дела (стр. 153). Однако в свете представленных Хегланд доказательств существует возможность, что речь идет не столько о единственной выигравшей стороне или линейным, разделенном на отрезки процессе, сколько «таифе-кеши» и шиитская идеология влияли на жителей деревни в равной степени, но разными способами. В конце концов, в 1978 году марши на Тасуа и Ашура (9 и 10 дни месяца мухаррам – Иран-1979) в Ширазе и его окрестностях ознаменовали собой важный поворотный момент в революции, мечеть стала общинным эпицентром революционной деятельности, и видные священнослужители выступали с речами, которые вдохновляли и направляли сельских активистов, многие из которых обладали ярко выраженной религиозной идентичностью и регулярно посещали уроки Корана и проповеди. Зная об этом, Хегланд планирует посвятить свою следующую книгу шиитской революционной идеологии и ее акценту на мученичестве (стр. 276 n. 2).

Как и книга Хуглунда, «Дни революции» исключительно фиксирует хронику событий в одном географическом месте и ограничивает свой анализ одной деревней – методологическое ограничение, которое книга кратко рассматривает на последней странице (стр. 260). Учитывая, что в Иране насчитывается около семидесяти тысяч деревень на обширном пространстве площадью более 630 000 квадратных миль (восьмое место в мире), читателю остается только гадать, в какой мере крестьяне участвовали в Иранской революции на национальном уровне. Тридцать пять лет спустя этот вопрос остается лакуной в литературе по революционному Ирану, с которой ученые все еще вынуждены бороться.

Источники и литература:

Kazemi, F. and Abrahamian, E. 1978. The non-revolutionary peasantry of modern Iran. Iranian  Studies 11(1):259–304.

Hooglund, E. 1982. Land and Revolution in Iran, 1960–1980. Austin: University of Texas Press.

Khawaja, M. 1993. Repression and popular collective action. Sociological Forum 8(1):47–71.

Kurzman, C. 2005. The Unthinkable Revolution in Iran. Cambridge, MA: Harvard University  Press.

Lohmann, S. 1994. The dynamics of informational cascades: the Monday demonstrations in  Leipzig, 1989–91. World Politics 47(1):42–101.

McCarthy, J.D. and Zald, M.N. 1973. The Trend of Social Movements in America:  Professionalization and Resource Mobilization. Morristown, NJ: General Learning Press.

——— 1977. Resource mobilization and social movement: a partial theory. American Journal of  Sociology 82(6):1212–41.

Polletta, F., Jasper, J.M. and Goodwin, J. (eds.). 2001. Passionate Politics: Emotions and Social Movements. Chicago, IL: University of Chicago Press.

Rasler, Karen. 1996. Concessions, repression, and political protest in the Iranian Revolution.  American Sociological Review 61(1):132-152.

Эрик Лоб (Брандейский университет, штат Массачусетс, США)

Оригинал: Lob, Eric. (2014). Review of Mary Hegland’s Days of Revolution. Anthropology of the Contemporary Middle East and Central Eurasia. 2. 112-115.