Возвышение и падение аятоллы Монтазери, «заместителя» Имама Хомейни

Аятолла Монтазери был одним из близких учеников Имама Хомейни и принимал активное участие в борьбе с шахским режимом. После победы Исламской революции, в первой половине 1980-х годов, его всюду представляли как «заместителя Рахбара» (гаэм-магам-е рахбари), хотя подобная должность даже не была предусмотрена согласно утвержденной на референдуме 1979 года Конституции Исламской Республики Иран.

---

После развития у Имама Хомейни сердечного заболевания, в результате которого ему пришлось перебраться в Тегеран и поселиться возле кардиологической больницы в районе Джамаран, часть окружения Имама всерьез задумалась о назначении преемника. Одним из наиболее подходящих кандидатов рассматривался Хосейнали Монтазери, имевший длительный стаж революционной борьбы и занявший после победы революции ряд важных постов, в том числе пост пятничного имама, который был передан ему 12 сентября 1979 года после кончины аятоллы Талегани. Помимо того, что имя Монтазери было упомянуто вместе с именем аятоллы Пасандиде в завещании Имама от 19 января 1980 года в качестве преемника, он также председательствовал в Совете экспертов по разработке Конституции – первом выборном органе власти после победы революции.

Сам план по назначению аятоллы Монтазери заместителем Имама в Совете экспертов был принят без согласования с Хомейни и вопреки его воле. Когда 17 июля 1985 года Совет экспертов принял решение о назначении заместителя Рахбара и постановил считать таковым аятоллу Монтазери, часть членов Совета подписала этот законопроект без указания личности заместителя, что указывало на то, что далеко не все были согласны с подобным назначением. Кроме того, после этого решения члены Совета направились к Хомейни, который произнес перед ними речь, никак не выразив ни своего одобрения, ни недовольства избранием на этот пост Монтазери.

Аятолла Амини, земляк и старый друг аятоллы Монтазери, раскрывает чуть более подробно обстоятельства избрания Монтазери без каких-либо согласований с самим Имамом Хомейни: «Возможно, эксперты, при всей их щепетильности и внимательности, позабыли об одном – совещании с Имамом Хомейни и получении от него разрешения. В этом жизненно важном вопросе, который был одним из самых главных вопросов для исламского строя и имел отношение лично к Имаму, необходимо было посоветоваться, прежде чем что-либо предпринять. Сам Имам впоследствии написал в своем письме Монтазери: «Клянусь Аллахом, я с самого начала был против вашего избрания…».

Сам аятолла Монтазери перед назначением на этот пост в письме к Совету экспертов заявил, что было бы лучше обсуждать сам статус заместителя, а «обсуждать личность, очевидным образом, не целесообразно», то есть пытался дистанцироваться от этого вопроса, но настойчивые действия отдельных разработчиков этого плана, например, Хашеми-Рафсанджани, тогдашнего спикера меджлиса, будущего президента Ирана и «серого кардинала» иранской политики, в конечном счете, определили общее настроение присутствовавших на заседании.

Речь шла не только об отсутствии каких-либо совещаний с Имамом Хомейни по этому поводу, но и об откровенном пренебрежении его мнением в этом вопросе. Аятолла Рейшахри (министр информации ИРИ в 1984-1989 гг. – Иран-1979) в своих мемуарах подробно приводит слова аятоллы Мохаммади-Гилани (член Совета экспертов, главный судья Верховного суда – Иран-1979), который сообщил Имаму о готовящемся плане, после чего Хашеми-Рафсанджани вызвали в Джамаран и потребовали отменить заседание Совета экспертов. Тот, тем не менее, проигнорировал слова Имама, под предлогом того, что приглашения уже разосланы, и заседание невозможно отменить. Также аятолла Амини (член Совета экспертов с 1983 по 2007 годы – Иран-1979) рассказывает со слов того же Мохаммади-Гилани о весьма красноречивой реакции Рафсанджани, когда ему сообщили о том, что Хомейни недоволен его действиями: «Когда эксперты собрались на чрезвычайное заседание по вопросу избрания Монтазери на должность заместителя и вели прения, Мохаммади-Гилани сказал мне на ухо: «Я был в Джамаране. В приемной Имама говорили, что он не согласен с избранием Монтазери на пост заместителя. Я тихонечко сказал об этом Хашеми-Рафсанджани, на что он сказал: «Ну он же не запретил. К тому же, в нынешних условиях нецелесообразно поднимать этот вопрос (о несогласии Хомейни – Иран-1979). Так что посмотрим, как все обернется».

Хотя Имам Хомейни и не одобрял кандидатуру Монтазери, он приложил немало усилий для его сохранения на этом посту и поручал ему важные дела. Передача ему множества сложных религиозно-правовых казусов со стороны Хомейни воспринималось как подготовка к его объявлению одним из ведущих муджтахидов (марджа‘ ат-таклид). Имам Хомейни также поручил ему такие важные функции, как назначение и снятие с должности судей по всей стране, контроль над многими другими сферами деятельности судебной власти, а затем также назначение представителей Рахбара в университетах и органах революционной власти.

Важно также обратить внимание на состав сторонников назначения аятоллы Монтазери на пост заместителя Верховного лидера и представления ему статуса марджа‘ ат-таклид. Одним из таких его горячих сторонников, наряду с Хашеми-Рафсанджани, также был сын Имама Сеед Ахмад Хомейни, который еще с 1979 года открыто поднимал вопрос о преемничестве Монтазери и готовил для этого почву в течение нескольких лет. Впоследствии, в своем открытом письме под названием «Рандж-наме» (перс. «Письмо страдания»), опубликованном после отстранения Монтазери от должности, пишет: «В 1979 году я выступил с предложением сделать вас заместителем Рахбара, полагая, что в этом заключено довольство Аллаха».

Благодаря усилиям Сеед Ахмада Хомейни и его сторонников имя Монтазери часто звучало в разговорах о будущем Верховном лидере страны, во многих общественных местах его портреты висели по соседству с портретами Имама Хомейни, упоминали его вместе с Имамом в молитвах после коллективных намазов в мечетях, произносили в его честь лозунги, называя его «надеждой уммы и Имама».

Тем не менее, кандидатура Монтазери очень многих не устраивала. Много противников его назначения на пост заместителя Рахбара было в Обществе преподавателей богословского училища Кума, общественном объединении, выступавшем от имени кумского духовенства и оказывавшем большое влияние на политику. Неоднократно различные религиозные деятели разговаривали с аятоллой Монтазери по поводу нежелательных элементов в его окружении или направляли ему письма, в ответ на что он часто нападал на них с ответной критикой или пытался оправдать людей из своего ближнего круга.

Под этим окружением прежде всего имелся в виду Сеед Мехди Хашеми, выпускник богословского училища (со степенью ходжат оль-эслама), занимавший высокопоставленные посты в КСИР, представлявший наиболее радикальное крыло революционных сил и возглавивший в 1981 году Организацию освободительных движений, созданную сыном Монтазери, Сеед Мохаммадом Монтазери (ум. 1981), для координации связей с революционными организациями зарубежных стран. На поверку, связи устанавливались преимущественно с леворадикальными группами террористической направленности, а сама Организация все больше превращалась в конкурента КСИР, опираясь на самостоятельные источники финансирования (в основном за счет средств от религиозных налогов и выплат, которые поступали в канцелярию аятоллы Монтазери как муджтахида), покупая оружие и вербуя сторонников из числа учащихся исфаханских медресе, получавших финансирование от Монтазери.

Имам Хомейни в своих посланиях предпринимал первые попытки предупредить Монтазери о нежелательности контактов с этими лицами. В своем послании по поводу открытия первой сессии Совета экспертов при Рахбаре в 1983 году он говорит: «Вам следует знать, что нечестивцы и преступники прежде всего устремили свой жадный взор к вам и с помощью внедренных к вам неблагонадежных элементов со стопроцентно исламским и революционным обличьем, могут, не приведи Господь, вызвать катастрофу, одним своим неправоверным действием ввергнуть в заблуждение весь строй и вашими руками нанести пощечину исламу и Исламской республике. Будьте осмотрительны, выбирая себе соратников».

Имаму Хомейни было достаточно лишь нескольких коротких встреч с Хашеми, чтобы хорошо разобраться в том, что это был за человек, после чего он всегда предупреждал Монтазери и других деятелей об опасности контактов с этим лицом. Мехди Хашеми сумел проникнуть в ближайшее окружение Монтазери через своего брата Сеед Хади Хашеми, который был зятем Монтазери и руководил его канцелярией. Двое братьев постоянно расширяли свое влияние на Монтазери и делали расчет на скорую смерть Хомейни в связи с ухудшавшимся состоянием его здоровья, о чем потом говорил в своих признательных показаниях Мехди Хашеми.

Аятолла Мохаммад-Мехди Раббани Амлаши (генеральный прокурор и член Совета экспертов в 1983-1985 гг. – Иран-1979), который был обеспокоен наличием этих элементов в окружении Монтазери, попытался установить с ним более тесный контакт и убедить отдалить от себя Мехди Хашеми и его единомышленников. Женитьба сына Монтазери на дочери аятоллы Раббани Амлаши способствовала их сближению. Хашеми-Рафсанджани сказал в 2011 году в интервью новостному сайту «Аянде»: «Мы говорили Монтазери, что одной из проблем является его окружение. Господин Раббани Амлаши, который с ним породнился, постарался убедить его быть осторожнее с ними (группой Мехди Хашеми – Иран-1979), чтобы они не могли провоцировать Монтазери, но те не уступили Раббани, потому что были ближе к Монтазери». Мехди Хашеми нервничал по поводу близкого общения Монтазери с аятоллой Раббани Амлаши, который скоропостижно скончался в 1985 году от рака, что вызвало подозрения в его возможном отравлении людьми Хашеми.

Группа Хашеми вызвала еще большее недовольство Имама Хомейни и других высокопоставленных лиц государства после двух крупных скандалов: первый был связан с доставкой оружия в Саудовскую Аравию на одном из пассажирских рейсов из Исфахана, что привело к резкому ухудшению отношений с Эр-Риядом, а второй скандал разгорелся вокруг похищения в октябре 1986 года спецпосланца Сирии в Тегеране (как считалось, по договоренности с Ясиром Арафатом и ООП). Оба инцидента ставили под вопрос отношения Ирана с двумя крупными государствами Ближневосточного региона. Всё это привело к аресту Хашеми и его скорой казни в сентябре 1987 года по обвинению в целом ряде серьезных преступлений перед религией и государством, включая шпионаж, сотрудничество с САВАК и империалистами, даже недоказанное участие в убийстве прошахского муллы. Казнь Хашеми стала настоящим ударом для аятоллы Монтазери, который до последнего вступался за него и пытался оправдать его перед Хомейни.

В 1989 году Имам Хомейни писал Монтазери: «Клянусь Аллахом, я с самого начала был против вашего избрания, но в то время считал вас наивным, так как вы не были хорошим и распорядительным руководителем, но вы были образованным человеком, который был полезен для богословских училищ… Клянусь Аллахом, я был против назначения Базаргана премьер-министром, но и его я считал хорошим человеком. Клянусь Аллахом, я не голосовал на президентских выборах за Банисадра, но во всех указанных случаях я принял друзей».

Сеед Ахмад Хомейни в «Рандж-наме» пишет: «Хотя Его Превосходительство (Имам Хомейни – Иран-1979) был против вашего назначения на пост заместителя, чему был свидетелем аятолла Мохаммади-Гилани, он промолчал из соображений целесообразности».

В конце марта 1989 года (буквально за пару месяцев до своей смерти) Имам Хомейни подготовил и передал через своего сына Ахмада важное послание для членов Совета экспертов. Перед этим он принял у себя несколько членов дирекции Совета и сообщил им о своем намерении личным распоряжением отстранить Монтазери от должности заместителя Рахбара, не прибегая к созыву заседания Совета экспертов. Это заявление буквально повергло их в шок, потому что все они опасались раскола в обществе и пришли к выводу, что нужно срочно посоветоваться с Хашеми-Рафсанджани.

Рафсанджани был в курсе этого решения и ранее даже пытался убедить Имама не принимать скоропалительных мер и попытаться найти более безболезненное решение. Когда Хомейни отдал распоряжение передать копию письма Монтазери через аятоллу Хаменеи (президента ИРИ в 1981-1989 гг. и будущего Рахбара – Иран-1979) и Рафсанджани и еще одну копию письма направить в гостелерадиокомпанию для обнародования в эфире радио, ведущие члены Совета экспертов (Амини, Рафсанджани, Хаменеи, Мешкини) провели экстренное заседание и приняли решение попросить Имама отказаться от своего решения или отложить его на какое-то время, не транслировать текст письма по радио, отменить созыв заседания Совета экспертов или отложить на время, смягчить сам тон заявления с тем, чтобы «не повредить его репутации преподавателя богословского училища». Обо всем этом они сообщили Хомейни во время аудиенции у него дома в Джамаране, пообещав тщательно изучить этот вопрос и доложить обо всем Имаму, но это только огорчило его. Аятолла Амини рассказывает:

«На благообразном лице Имама появилась грусть, он сказал: «Я хорошо подумал обо всех сторонах и аспектах этого дела и принял решение. Говорить больше не о чем. Я с самого начала был против его избрания [на пост заместителя Рахбара], но не хотел вмешиваться в работу Совета экспертов. Я говорил, чтобы письмо зачитали в выпуске новостей, но в этом вопросе была допущена оплошность. Если вы будете настаивать, я скажу, чтобы его зачитали прямо сейчас. Я сказал, чтобы его портреты сняли в учреждениях. И нет никакой необходимости созывать заседание Совета экспертов. Я сам его снимаю. Потому что, если его отстранят от должности эксперты, это будет означать, что их прежний выбор был правильным решением, тогда как я с самого начала был против этого дела».

После публикации текста письма и снятия аятоллы Монтазери со своего поста, которым он был обязан своему широкому влиянию, сам принцип избрания заместителя или преемника действующего Рахбара был дискредитирован в глазах общества, потому что рассматривался как пост, привлекавший людей, которые преследовали узкие своекорыстные интересы и рассчитывали обеспечить себе политическую карьеру. Горький опыт преемничества аятоллы Монтазери убедил иранскую элиту в его потенциальной опасности для интересов общества, и больше подобных действий не предпринималось.