Е.А. Дорошенко о соперничестве иранских группировок за власть в 1980-е годы
В статье советский исследователь Е.А. Дорошенко рассматривает концепцию вилайат аль-факих и борьбу между различными религиозными течениями в иранской общественно-политической жизни в первые годы после Исламской революции. Статья, к сожалению, не дает цельного и самостоятельного взгляда на обозначенную проблему, содержит множество логических нестыковок и отражает достаточно искаженные представления автора о внутриполитическом раскладе в Иране 1980-х годов. Например, она выделяет два основных лагеря — мактаби и ходжатийе, за которыми нетрудно разглядеть левый и правый фланги иранской политической элиты 1980-х годов, однако термины для их обозначения выбраны крайне некорректно. Ходжатийе — это название организации, созданной в Иране в 1950-е годы для борьбы с бахаитской пропагандой, члены которой в основной массе не только не принимали участия в революционном движении, но и сотрудничали с шахскими властями в борьбе с оппозицией, продвигая аполитичную версию шиизма. Термин «мактаби» обозначал сторонников ислама как «школы» (мактаб) или всеобъемлющей и универсальной доктрины, регулирующей все стороны жизни мусульманского общества, и в этом смысле объединял представителей обоих лагерей иранской политики. В статье также имеется множество других неточностей фактологического и концептуального характера, которые требуют отдельного рассмотрения. Подобные неточности отражают общий уровень понимания религиозно-идеологической составляющей Исламской революции в советской историографии, оказавшейся в плену ложных стереотипов и догматичных подходов к религии. Эти стереотипы были продиктованы не только марксистско-ленинистким наследием, но также и политической ангажированностью авторов, целенаправленно занимавшихся демонизацией Хомейни и исламского строя в соответствии с актуальным политическим заказом. Кроме того, многие советские авторы опирались не на информацию из первых рук, а на публикации своих западных коллег, которые, в свою очередь, чрезмерно увлекались ситуативным анализом в ущерб системному понимаю изучаемых реалий.
Единоличное правление имама Хомейни неоднократно вызывало недовольство не только представителей интеллигенции, студенчества, политических деятелей, но и со стороны определенных кругов духовенства, хотя все зависело от степени их приближенности к новой системе власти и степени приспособления к ней.
Осуществление концепции валайате факих, на практике означавшее «прямое вмешательство духовенства в управление государством» обострило разногласие между самими шиитскими лидерами[1]. Конфронтация происходила в основном между двумя главными течениями; сторонниками «хомейнистской» линии — жесткими исламистами (мактаби) и представителями ходжатие. Мактаби — безоговорочные сторонники Хомейни, составили ядро официальной Партии Исламской Республики (ПИР) и экстремистской партийной группировки Хезболла («Партия Аллаха). Они выступали за безоговорочную поддержку принципа валайате факих, «экспорта исламской революции» и поддерживали лозунг ирано-иракской войны «до победного конца». По мнению идеологов мактаби аятолл Мотаххари (умер в 1981 г.) (здесь автор допускает ошибку, потому что Мотаххари умер в 1979 году — Иран-1979), Мешкини, Ардебили, Гиляни, Хоэниха, иранская революция является «предвестником революции сокрытого имама Махди», а политика нового режима ИРИ означает ни что иное, как подготовку к приходу Махди[2].
Члены мактаби составляют правящую верхушку сторонников Хомейни, которая в 80-х годах занимала руководящие посты в меджлисе, правительстве, суде, администрации и государственных учреждениях и в целом была предана хомейнистскому политическому курсу. Выступая от имени имама, они проводили в жизнь предписания Хомейни. Иногда наиболее авторитетные и влиятельные деятели этой группировки, как, например, председатель меджлиса Хашеми-Рафсанджани, хотя и очень осторожно, выступали за проведение Ираном более гибкого внутриполитического курса, с целью расширения социальной базы правящего режима. Но активно они не навязывали свою точку зрения экстремистски настроенному имаму Хомейни, не желая навлечь на себя его гнев.
Подобно Хомейни, члены мактаби проповедовали несовместимость ислама и христианства, а потому исключали возможность диалога между Востоком и Западом, в первую очередь, в области религии. Такая постановка вопроса основана на мнении исключительности ислама, причем в христианстве с его понятием о боге в трех ипостасях шииты видят многобожие. Все это служило Хомейни и его последователям для идейного обоснования антивестернизма, который должен лежать в основе политики государства[3]. Главная причина размежевания между мактаби и группировкой ходжатие заключалась в разном отношении к характеру власти в Исламской республике, и соответственно, к принципу валайате факих; последователи ходжатие считают, что истинное исламское правление может быть установлено только с появлением «сокрытого» имама. Идеологи ходжатие также считали, что в обязанность духовенства входит осуществление контроля над нравственностью мусульман, а не руководство правительством: шиитские авторитеты не должны мешать светским деятелям осуществлять повседневную работу в правительственных и других органах власти. Исключение делалось только для меджлиса, куда должны были быть избраны представители духовенства. Сторонники ходжатие выступали против мактаби и в вопросе о преемнике имама Хомейни. Их требования сводились к следующему: в отсутствии революционного лидерам типа Хомейни (т.е. в случае его смерти), валайате факих должен стать органом коллективного руководства духовенства. По мнению большинства ходжатие, среди которых был и аятолла Шариатмадари, положение единоличного верховного лидера дает право неприкосновенности только одному духовному лицу, в то время как подобное положение несовместимо с шиизмом.
В отличие от мактаби, ходжатие не называют революцию 1978-1979 гг. «революцией Махди», и обосновывают необходимость сотрудничества со светскими политическими и общественными деятелями. По всем другим позициям взгляды ходжатие и мактаби не расходятся. Как и мактаби, члены ходжатие трактуют шиитский ислам как революционную идеологию, способную поднять на борьбу «обездоленное большинство» мусульман против угнетателей, ратуют за правовую систему, основанную на Коране и шариате. Члены ходжатие, как и члены мактаби, — антикоммунисты и противники влияния Запада. Они — фанатичные сторонники «экспорта революции». Но если в области экономики мактаби выступает за исламское обоснование, ориентацию на развитие госсектора, то в отличие от него, ходжатие призывает к сворачиванию государственно-монополистического регулирования, резко противостоит аграрной реформе, перераспределению и конфискации земель, огосударствлению промышленности вместе с торговлей, отстаивая политику свободного рынка и свободной конкуренции[4].
Таким образом, хотя по ряду вопросов взгляды мактаби и ходжатие не совпадали, обе группировки были едины в главном — сохранить существующий режим теократии в рамках Исламской Республики Иран. Мактаби со своими лозунгами «защиты обездоленных», «смерть Америке», «ни Запад, ни Восток, только ислам» смогла сконцентрировать вокруг себя фанатиков из городских низов. Что касается ходжатие, то ее опорой была буржуазная интеллигенция, находившаяся на государственной службе, а также мелкая торговая буржуазия. Программа деятельности ходжатие вызывала симпатии высшего духовенства Кума, Мешхеда, Исфахана, Шираза, в том числе великих аятолл Гольпаегани, Мараши-Неджафи, Куми, Ширази и др., хотя официально никто из перечисленных аятолл не объявлял себя членом ходжатие. В то же время между имамом Хомейни и аятоллами «святых центров» сложились отношения далеко не простые, особенно с кумской верхушкой. Корень разногласия между ними лежал в разном подходе к вопросам шиитской догматики, но главной причиной являлось противоборство за преобладающее влияние на массы. Как творец теократического режима, при котором политика и религия неразделимы, Хомейни становится верховным вождем в духовных и мирских делах и непререкаемым авторитетом для всей шиитской общины; между тем, в прошлом шиитская традиция не допускала того, чтобы великие аятоллы единолично претендовали на привилегированное положение внутри своей среды. Если они выделяли кого-либо из своего сословия, то это делалось на основе консенсуса; все разногласия решались внутри корпорации, без вынесения их за пределы своего окружения. В случае с Хомейни верхушка духовенства столкнулась с авторитетом, претендующим на главенство над всеми[5]. В начале 1979 г. великие аятоллы и группировка ходжатие, открыто не выражали своего отношения к доктрине Хомейни о валайате факихе. Но осенью того же года первым нарушил молчание великий аятолла Казем Шариатмадари), высказав мнение о том, что если в начале революции в период политического вакуума, деятельность валайате факих возможно была «исторически неизбежна», то в дальнейшем, когда уже образовано правительство, «эта необходимость отпала». Как далее отмечал Шариатмадари, если восторжествует на практике принцип валайате факих — это будет означать единоличную диктатуру Хомейни.
Учитывая создавшуюся напряженную обстановку, Хомейни для укрепления теократического режима должен был прибегнуть к усмирению недовольных аятолл. Для этого имам Хомейни волюнтаристски присвоил себе право давать и лишать улемов духовного сана, назначая на определенные посты в государстве и смещая их, отбирая у них медресе, учеников, религиозные налоги и пожертвования. Из числа самых значительных жертв был великий аятолла Шариатмадари. Хомейни не простил ему, что тот первый начал кампанию против принципа валайате факих и воплощения его в жизнь. Случай представился для этого только в 1982 году, когда бывший министр иностранных дел Готбзаде в правительстве Базаргана был обвинен в антиправительственном заговоре, о котором якобы знал Шариатмадари[6].
Используя отряды стражей исламской революции, Хомейни приступил к расправе с наиболее строптивыми служителями культа. Благодаря своей неограниченной власти Хомейни расправился с великим аятоллой Шариатмадари, который до прибытия Хомейни в Иран был главным лидером шиитской общины, а также с аятоллой Зенджани, аятоллой Ширази и др. Эти действия имама Хомейни явились беспрецедентными для шиизма, поскольку, — согласно шиитской догматике, — духовные лица не могут быть лишены звания и сана без коллективного согласия шиитской верхушки. Таким образом, Хомейни волюнтаристским образом упразднил положение о неприкосновенности высшего духовенства, не считая его больше «компетентными и неприкосновенными»[7]. Под давлением боевиков из отрядов КСИР, направленных Хомейни в Кум, арестовавших аятолл и бросивших в тюрьму оппозиционных мулл и толлабов, кумское духовенство было вынуждено признать «некомпетентность» Шариатмадари как религиозно-юридического авторитета[8]. Все это происходило при молчаливом неодобрении других аятолл, но не помешало имаму Хомейни обрушить свой гнев на группировку ходжатие, нападки на которую со стороны хомейнистов продолжались и в последующие годы. В связи с этим, 23 июля 1983 года ходжатие объявила о прекращении своей деятельности, но не о самороспуске.
В отличие от кумских аятолл, аятоллы Мехшеда и Шираза резко критиковали Хомейни и его окружение в «отступлении от истинного ислама», в злоупотреблении изданиями фетв в отношении высших духовных авторитетов, а также в установлении в Иране тоталитарного режима и жестоких репрессий.
Учитывая огромное влияние кумских аятолл, Хомейни не расправился с большинством из них, но в отношении мешхедских аятолл он действовал круто: непокорные были отстранены от проповеди, некоторые из них сосланы в отдаленные провинции.
Принимая ряд мер против строптивых шиитских лидеров, Хомейни пытался уверить духовенство, что «вмешательство духовенства в политику — явление временное»[9].
Однако, подобные утверждения Хомейни были, по сути дела, маневрами. Политическая линия руководства ИРИ была направлена на увековечивание доминирующей позиции прохомейнистски настроенной части шиитского духовенства в правительственных органах ИРИ.
Чувствуя потенциальную опасность со стороны шиитской верхушки, которая — в случае смерти Хомейни — имеет право издать фетву, объявляющую незаконным принцип управления страной на основе валайате факих, имам предложил создать совет экспертов и назвать имя своего будущего преемника. Этим преемником стал аятолла Монтазери[10].
В 1981 г. в Тегеране начали циркулировать слухи о том, что Хомейни хочет сделать своим преемником аятоллу Монтазери, которого имам самолично возвел в ранг великого аятоллы, не согласовав этот акт с кумской верхушкой. Совет экспертов, собравшийся в конце декабря 1981 г. для утверждения преемника Хомейни, оставил этот вопрос открытым, поскольку не было единства мнений. Некоторые члены Совета экспертов считали, что руководство ИРИ в постхомейнистский период должно стать коллегиальным. Эта проблема была решена самим имамом, который угрожал принять меры против несогласных, которых «не заботит судьба ислама». 30 июня 1986 г. Совет экспертов утвердил, наконец, Монтазери как преемника Хомейни.
Фигура Монтазери крайне противоречива. Он — преданный ученик и сторонник Хомейни и с 1963 г. участвовал в антишахской оппозиции, неоднократно был арестован шахским режимом и сидел в тюрьме с перерывами до октября 1971 г. С начала революции Монтазери — член Революционного совета и председатель Совета экспертов по подготовке новой конституции Ирана. После смерти аятоллы Талегани в сентябре 1979 г. Хомейни назначает аятоллу Монтазери предстоятелем общественной молитвы по пятницам на тегеранском стадионе. Однако, провинциализм Монтазери (он выходец из крестьянской семьи Неджефабада), отсутствие ораторских способностей, неумение участвовать в дискуссиях — не принесли ему популярности среди жителей столицы. Тогда Хомейни отправил Монтазери в Кум, где он фактически становится руководителем кумской шиитской общины. Но и в Куме аятолла Монтазери столкнулся с большими трудностями; он должен был завоевать авторитет у великих аятолл и мардже ат-таклидов, считавших его малокомпетентным в области мусульманского законодательства и шиитской догматики. Однако аятолла Монтазери получил мощную поддержку в области финансов из Фонда Хомейни. Эти средства распределялись среди студентов медресе, которые становились учениками Монтазери, а также среди малоимущих мулл и населения. Однако, многие отказывались от этой помощи, поскольку эта помощь не была традиционной, так как она не поступала непосредственно от верующих.
Аятолла Монтазери проявил себя чрезвычайно жестким человеком. Он возглавил штаб исламской культурной революции, который жестоко расправлялся с идеологическими «диссидентами» либерально-прогрессивного и демократического толка. Монтазери был инициатором создания Высшего политико-идеологического управления в армии, полиции и в Корпусе стражей исламской революции. В течение ряда лет Монтазери нес ответственность за «экспорт исламской революции», осуществляя финансирование террористических акций, взятия заложников шиитскими экстремистами. Он издал садистский указ о расправе с женщинами-узницами.
По своим политическим взглядам, представляя интересы группировки мактаби и верхушки правящего духовенства, Монтазери старался проявлять большую гибкость в политике, защищая интересы свободного предпринимательства, при минимальном вмешательстве государства в экономическую жизнь. Поэтому Монтазери блокировался с Ассоциацией борющегося духовенства, значительная часть которого примыкала к ходжатие. Стараясь укрепить свой авторитет среди средней и мелкой буржуазии, аятолла Монтазери выступил против репрессий со стороны стражей Корпуса революции и ряда мусульманских функционеров, за привлечение к государственной службе технократов, получивших западное образование. Монтазери, поддержанный кумскими аятоллами, написал имаму Хомейни письмо, в котором в очень осторожных выражениях просил имама «подумать об окончании ирано-иракской войны». Письмо вызвало гнев Хомейни.
В последние годы жизни Хомейни аятолла Монтазери занимал более умеренную позицию, поддерживая либерализацию политического курса правящего режима, понимая, что Иран нуждается в развитии связей с зарубежными государствами.
Когда в декабре 1987 г. был осужден и казнен родственник аятоллы Монтазери Хади Хашеми (в действительности Мехди Хашеми — Иран-1979), обвиненный в заговоре против ИРИ и лично имама Хомейни, — имам не тронул своего будущего преемника, опасаясь и желая, по-видимому, предотвратить окончательный раскол среди правящей духовной элиты, что позволило Монтазери восстановить свои пошатнувшиеся позиции. В начале декабря 1988 г. за четыре месяца до отставки Монтазери, имам Хомейни переписал свое завещание, в котором подтвердил желание видеть именно в Монтазери своего преемника, ему давались четкие инструкции: война с Ираком до полной победы, война с Саудовской Аравией, уничтожение Израиля и противостояние США любой ценой. Хомейни завещал своему преемнику проводить исламскую революцию в глобальных масштабах. При этом, — писал он, — шиитское духовенство должно стать знаменосцем в борьбе Ирана за победу ислама во всем мире.
За несколько месяцев до своей смерти Хомейни, опасаясь, что окончание ирано-иракской войны приведет к спаду исламской «революционности», вновь обратил внимание на неукоснительное выполнение исламских законов, призвав к строгому их соблюдению. Он обрушился с резкими нападками на тех мусульманских функционеров, которые «уводят Иран в сторону от ислама», поддаются прагматизму, ведущему «к отклонению от истинных целей революции». «Я не потерплю, — сказал Хомейни, — чтобы был поколеблен принцип; «Ни Восток, ни Запад — только ислам!»[11]. Именно в это время Хомейни был издан указ о массовых казнях заключенных, в том числе моджахедов, тудеистов, высших офицеров КСИР. Ярость Хомейни вызвали «Сатанинские стихи» английского писателя Салмана Рушди, и он призвал мусульман физически расправиться с ним. В марте 1989 г. Хомейни потребовал отставки аятоллы Монтазери как своего преемника, мотивировав это тем, что его преемнику «не хватает сильного характера, чтобы взять на себя столь большую ношу и ответственность, которые требуют стойкости». На самом деле, причина отставки крылась в другом: в последние годы жизни Хомейни со стороны аятоллы Монтазери усилилась критика политической и экономической системы ИРИ. Монтазери неоднократно обращался к Хомейни с письмами о необходимости прекращения военных действий с Ираком. Он был сторонником более открытой политики Ирана и противником изоляции страны от внешнего мира. Заверяя Хомейни в своей преданности, аятолла Монтазери все же осмелился призвать Хомейни «исправить ошибки, допущенные в прошлом», что вызвало особенное возмущение Верховного вождя ИРИ. Именно эти действия Монтазери привели к его отставке, которая состоялась 28 марта 1989 г. Аятолла Монтазери спокойно принял свою отставку, объявив об этом в письме к Хомейни, возвратившись к преподавательской деятельности в Куме[12]. И хотя он не был арестован, были арестованы его сын и зять, а дом окружен стражей КСИР, что фактически означало содержание под домашним арестом.
В конце апреля 1989 г. по требованию имама был назначен Совет (или комиссия) из 20-25 высших функционеров государства, куда вошли председатель меджлиса Хашеми-Рафсанджани, президент Али Хаменеи и др. для внесения изменений и разработки новых статей конституции, связанных с возникшей проблемой о преемнике «валийе факиха». При этом имамом Хомейни указывалось, что к его будущему преемнику не применялись бы столь жесткие религиозные требования, какие были сформулированы в действующей конституции.
Смерть Хомейни 3.06.1989 г. вылилась в «обожествление» его личности и грандиозную траурную манифестацию. Между тем, лидеры режима, не теряя времени, устроили заседание, чтобы немедленно восполнить политический вакуум и назначить преемника Хомейни. 4 июня состоялось чрезвычайное, расширенное заседание Совета, на котором большинством голосов преемником имама был избран президент Али Хаменеи, который был назван духовным руководителем (рахбаром) ИРИ.
Несмотря на то, что на протяжении формирования исламского режима, особенно в последние годы жизни Хомейни, происходила борьба за перераспределение власти среди правящих группировок, эта борьба не определялась значительными и принципиальными расхождениями в их социальной ориентации. И не случайно, смерть Хомейни привела к их сплочению, чтобы укрепить и упрочить исламскую форму правления на будущее.
В момент избрания Али Хаменеи на пост Руководителя ИРИ он был назван аятоллой. Но титул валийе факих Али Хаменеи не получил. Однако, принцип валайате факих, выдвинутый в концепции Хомейни и не имевший аналогов в истории мусульман, остался в конституции. (В одном из своих выступлений Хомейни предсказал, что принцип валайате факих, как и титул валийе фа ких исчезнет с его смертью.)
Новый избранник Али Хаменеи в своих первых выступлениях к иранскому народу призвал его «идти по пути, завещанному имамом, осуществляя принципы, которые он отстаивал». По иранскому радио транслировалась часть завещания Хомейни, в котором отмечалось важное значение для мусульман Корана как «источника вдохновения» и звучал призыв «к бдительности и отпору проискам врагов». В завещании Хомейни осуждались правители Саудовской Аравии, Иордании, Марокко, президенты АРЕ и Ирака, которые используют ислам в корыстных целях и в интересах тех, кто его отвергает. В завещании очень резко осуждаются США и их «сионистский союзник» Израиль, звучит призыв к объединению мусульманского мира с целью разоблачения врагов ислама и нанесения им удара «где бы то ни было».
В очередном послании нового Руководителя страны аятоллы Хаменеи осуждались действия Саудовской Аравии в связи со второй годовщиной столкновений иранских паломников с силами внутренней безопасности в Мекке. Послание Хаменеи звучало как призыв к единству «против заговоров, вынашиваемых Соединенными Штатами Америки, сионистами и их приспешниками». Говорилось также о том, что фетва имама Хомейни о расправе с С. Рушди «остается в силе»[13].
Ко времени избрания Али Хаменеи Руководителем ИРИ Совет по конституционной реформе под руководством аятоллы А. Мешкини закончил работу над внесением в конституцию изменений в статью 110 о статусе и обязанностях и полномочиях руководителя ИРИ. В новой редакции эта статья выглядит следующим образом: руководитель страны уполномочен определять политику ИРИ в целом после консультации с «Советом по анализу практической целесообразности»; осуществлять контроль за ее проведением, созывать референдумы; назначать и смещать членов Наблюдательного совета, назначать и принимать отставку мусульманских законоведов, высших должностных лиц судебной системы, директората радиовещания. Руководитель назначает главнокомандующего армией и начальника штаба вооруженных сил, главнокомандующего КСИР, высшего комсостава армии и полиции; он может объявлять мобилизацию, войну и заключать мирное соглашение, устранять разногласия между законодательной, исполнительной и судебной властью; подписывать президентские указы, при этом компетентность президента подтверждается руководителем после утверждения его Наблюдательным советом. Руководитель ИРИ обладает правом смещать президента в соответствии со статьей 89 в случае, если Верховный суд сочтет его виновным в превышении своих полномочий или в случае признания меджлисом его некомпетентности. В компетенцию Руководителя ИРИ входит объявление помилования, смягчения наказания в пределах исламских законов по предложению Верховного суда. В то же время Руководитель страны может передать часть своих полномочий через «Совет практической целесообразности» другому лицу.
Совет по конституционной реформе обсудил вопрос о ликвидации поста премьер-министра и передаче исполнительной власти президенту страны. Правительство будет формироваться президентом, который ответственен за его деятельность перед Руководителем ИРИ и меджлисом[14]. Далеко не все депутаты меджлиса как и духовные лица были согласны с внесенными поправками и изменениями в конституцию. 2/3 депутатов высказали свое несогласие и потребовали аннулирования поправки к статье 63, в которой говорится о том, что новый Лидер ИРИ Али Хаменеи обладает правом распускать парламент. Даже при имаме, который был валийе факих, не было прецедента роспуска парламента. Духовенство и кумские великие аятоллы весьма настороженно отнеслись к присвоению звания аятоллы вновь избранному руководителю страны, который имел титул «ходжжат оль-эслам». По мнению элиты шиитского корпуса, нынешний Руководитель не является «источником вдохновения», «аргументом ислама» для выполнения главной роли высшего религиозного и светского наставника, каким был имам Хомейни[15]. Лидеры иранской оппозиции за рубежом также выразили свое отрицательное отношение к новому главе ИРИ. Бывший премьер-министр Ирана Шахпур Бахтиар высказал мнение, что основными чертами Али Хаменеи являются сговорчивость, податливость, непостоянство. Но главное, по мнению Бахтиара, это то, что новый глава государства является муллой и учеником Хомейни, что говорит о многом. Лидер мусульман-шиитов в Европе аятолла Рухани указал на то, что Али Хаменеи имел духовное звание ходжжат оль-эслам, которое, хотя и является старшим званием в системе шиитской иерархии, однако это далеко не аятолла и не великий аятолла. Али Хаменеи не имеет степени доктора мусульманского богословия, у него нет сочинений по теологии, мусульманскому законоведению, а также он не имеет таких личных качеств и столь большого авторитета, какими обладал имам Хомейни.
28 июня 1989 г. происходил всенародный референдум по выборам президента ИРИ и по утверждению поправок к конституции. Большинством голосов президентом был избран Хашеми-Рафсанджани, бывший председатель меджлиса, ученик имама Хомейни, одно из лиц самого близкого его окружения. Будучи незаурядной личностью, с сильной волей, обладающей гибкостью и способностью избегать остроты ситуаций, Рафсанджани на посту председателя меджлиса сумел сосредоточить в своих руках значительную власть и создать широкую коалицию своих сторонников, установив тесные связи с боевиками и руководством КСИР и экстремистской организации Хезболла, Хашеми-Рафсанджани считается политиком-прагматиком, сторонником сближения с Западом, в том числе и с США. Вместе с тем, предшествующие события, связанные с пропагандистской кампанией по поводу «Сатанинских стихов» Салмана Рушди, и призыв к уничтожению автора, показали склонность Рафсанджани к политическому оппортунизму. Показав себя ярым поборником «исламской революции», Рафсанджани совершил предательство по отношению к своим сторонникам-технократам, получившим западное образование, в том числе, заместителю министра иностранных дел Лариджани и постоянному представителю Ирана при ООН Махаллати[16].
Приступив в настоящее время к выполнению своих обязанностей президента страны, Хашеми-Рафсанджани, согласно поправкам к конституции, становится одновременно и председателем кабинета министров. Таким образом, вся исполнительная власть сосредоточена в руках президента.
Смерть Хомейни и его уход с политической арены — «серьезное испытание для сложившейся системы власти в Иране», ядро которой составляет Верховный религиозно-политический институт во главе с Рахбаром, определяющий сферы социально-политической, экономической и религиозной жизни страны и его народа.
Источник: Дорошенко Е.А. Шиитское духовенство в двух революциях: 1905-1911 и 1978-1979 гг. — М.: Институт востоковедения РАН, 1998. С. 211-221.
[1] Иранская революция 1978-1979 гг. … с. 284.
[2] Rose G. Party of Iran. New York…, London, 1981, p. 45-46.
[3] Ислам в современной политике стран Востока. М., 1986, с. 164.
[4] La Tribune. P., 20.09.1983.
[5] Ислам в современной политике.., с. 165-166.
[6] Джомхурийе эслами. 21.04.1982.
[7] Там же. 20.11.1982.
[8] Там же. 21.04.1982.
[9] Кейхан. 5.09.1983.
[10] Ислам в современной политике.., с. 167.
[11] Le Monde. 25.02.1982.
[12] Кейхан. 28.03.1989.
[13] Кейхан. 7.07.1989.
[14] Там же, 3.07.1989.
[15] Le Monde. 25.02.1982.
[16] Там же. 8.05.1989.