Исламская революция глазами советского гражданина. Глава 5. Вооруженное восстание и победа революции

Автор книги был очевидцем драматических событий, произошедших в Иране в конце 1978‑го — начале 1979 года. Он работал старшим переводчиком в советской проектно-изыскательской экспедиции, проводившей работы для строительства железной дороги Мешхед — Серахс. Постоянные поездки по стране позволили ему увидеть происходившее изнутри, так как он нередко попадал в самую гущу событий. В этой главе он рассказывает о двоевластии, всенародной поддержке правительства Базаргана, столкновении в Фаррахабаде, победе революции, а также о том, какой должна быть армия с позиции Хомейни.

---

Предыдущая глава

6 февраля. Ясный солнечный день. Тепло. Стоим во дворе экономического представительства нашего посольства, обсуждаем с сотрудниками Техностройэкспорта непростую обстановку, сложившуюся в стране. Вдруг в небе послышался мощный шум реактивных двигателей. Поднимаем вверх головы и видим как над городом стремительно пронеслись истребители «Фантом» иранских ВВС, перекрывая все пространство над столицей. Затем появилось много военных вертолетов. Летят низко, строем по шесть машин. А со стороны Мехрабадского аэропорта, где расположена база ВВС, появляются около сотни военных самолетов самых различных типов. Таким образом, если взять по высоте, то, как выражаются авиаторы, вся военная авиация заняла три эшелона: на малой высоте летят вертолеты, выше — разного типа военные самолеты и над ними барражируют «Фантомы». Эта демонстрация военной мощи продолжалась около часа.

Трудно предполагать, произвела ли эта акция правительства Бахтияра впечатление на революционеров? Но вполне определенно можно сказать, что мощь шахиншахской авиации вдохновила монархистов. Уже после полудня на стадионе «Амджадие» и на улицах в северной части Тегерана состоялись демонстрации и митинги сторонников конституции, другими словами, сторонников шаха. Однако революционеры активно нападали на этих людей, выхватывали портреты шаха, уничтожали лозунги в защиту прежнего режима. В завязавшихся драках были раненые.

Сегодня «Кейхан» поместила содержание пресс­-конференции генерального секретаря Народной партии Ирана Нуреддина Киянури, которую он провел с иностранными журналистами.

Вопрос: Ваша партия с 1949 года находится в подполье. Смогла ли она за это время сохранить свои ряды?

Ответ: Вопреки огромным трудностям, и особенно проискам САВАК в отношении партии в 1970 году, наши связи с членами партии никогда не прерывались, хотя некоторые из них более 26 лет томятся в тюрьмах.

Вопрос: Откуда Вы получаете поддержку?

Ответ: Численность рабочего класса в Иране составляет около 3 млн. человек, и рабочие обладают высоким политическим сознанием. Партия имеет славные традиции. У ее членов большой опыт, приобретенный в тюрьмах. Сейчас в работу партии включилось новое пополнение. даже официальные власти и сам шах не раз признавали, что рабочие и служащие-нефтяники выполняют только инструкции Народной партии. Мы также пользуемся сочувствием со стороны интеллигенции и буржуазии.

Вопрос: Имеются ли среди демонстрантов, выкрикивающих лозунги в пользу Хомейни, члены Народной партии?

Ответ: Хомейни 20 лет борется с шахом и силами империализма. Мы поддерживаем его борьбу, так же как и создание исламской республики, свержение шаха, создание новой конституции, которая приведет к формированию национального правительства. Все это окончательно уничтожит господство империализма.

Вопрос: Вас как марксиста не тревожит, что Вы марксист, а Хомейни убежденный высокопоставленный духовник?

Ответ: Шиитское население всегда отличалось демократизмом и имело связи с народными, антиимпериалистическими силами. Когда Хомейни начал свою борьбу под радикальными лозунгами против шаха, то Народная партия поддержала его. Мы будем стараться найти с ним общий язык.

Вопрос: Как долго Вы можете сотрудничать с Хомейни?

Ответ: Очень долго. я не думаю, что существует огромная разница между научным социализмом и общественным содержанием ислама. Там есть много общего.

Вопрос: Сотрудничаете ли Вы с Национальным фронтом?

Ответ: Мы будем сотрудничать с любой партией, которая имеет общее с нашей программой. В нашей программе есть такие пункты, как «покончить с американским империализмом, прекратить покупку оружия, созвать народный меджлис». Мы будем сотрудничать и с буржуазными партиями.

Вопрос: Народная партия опубликовала призыв к вооруженной борьбе. Означает ли это, что Вы считаете гражданскую войну неизбежной?

Ответ: Политическая партия всегда должна делать для себя выбор. Борьба народа, приведшая к изгнанию шаха, возможно, придет к своему логическому финалу, и армия станет на службу иранской республике. Но, с другой стороны, возможно, что реакционные силы при поддержке Америки и Израиля прибегнут к перевороту. Это будет хуже, чем в Чили или массовое убийство коммунистов в Индонезии. Мы не хотим, чтобы такое случилось. Мы не хотим разгрома, как это было в 1953 году, и должны этому противостоять.

Вопрос: Вы считаете вооруженную борьбу неизбежной?

Ответ: Я не пессимист, но и не чрезмерный оптимист. Мы уверены, что национальная борьба может прийти к логическому завершению и без кровопролития. Однако надо быть предусмотрительными.

Вопрос: Откуда Вы возьмете оружие для вооруженной борьбы?

Ответ: В ходе истории революционные движения могли  находить разные пути решения таких трудностей. Всегда была возможность купить оружие.

Вопрос: В случае гражданской войны какую роль, по­-Вашему, сыграет армия?

Ответ: Наша армия состоит из народа. 90 процентов ее составляют крестьяне и 10   процентов рабочие. Мы уверены, что революционное движение, которое разрастается, не остановится у стен воинских гарнизонов. Об этом свидетельствует многое. Мы знаем, что для борьбы с демонстрантами в настоящее время офицеры вынуждены отбирать добровольцев. Это говорит о том, что у командования нет уверенности в армии. Сегодня еще 10 человек из состава нашей экспедиции покидают Тегеран и выезжают на родину. Они едут на зафрахтованном автобусе до порта Пехлеви, переименованного уже в Энзели, и далее до Баку на советском теплоходе.

7 февраля. Бахтияр заявил сегодня в меджлисе, что если даже все депутаты откажутся от своих мандатов, то он все равно останется законным премьер-­министром до будущих выборов. Бахтияр далее сказал, что назначение нового правительства он воспринимает не более чем шутку или игру. Отметив, что пока длится эта шутка, он к ней не имеет никакого отношения. Однако если дело дойдет до более серьезного, то он ответит на это в     соответствии с законом. Бахтияр поблагодарил депутатов, утвердивших закон о ликвидации САВАК, добавив, что раньше закон нарушала САВАК, а сегодня новая диктатура угрожает народу. В конце выступления он воскликнул: «У нас одно государство, одно правительство, одна конституция!»

В Тегеране начались массовые демонстрации в поддержку правительства Базаргана. Это уже демонстрации совсем другого характера, не «против», а «за». Демонстранты несут огромные портреты Хомейни, Базаргана, Санджаби и других революционных лидеров. Царит всеобщий подъем. Под руководством старшего колонны, который обычно располагается на движущемся впереди миниавтобусе, скандируются фразы: «Да здравствует Хомейни! Да здравствует правительство Базаргана! Долой Бахтияра!» Но Бахтияр не сидит сложа руки. Он не только выступает по радио, телевидению и в меджлисе, он активно действует. Корреспондентам местных газет стало известно, что в Давизане, расположенном к северу от Тегерана, самолеты готовятся к боевым вылетам.

8 февраля. С утра Тегеран буквально захлестнули сотни тысяч демонстрантов. Ни о какой работе членов нашей экспедиции не могло быть и речи. Чтобы попасть в министерство дорог и перевозок, приходилось просачиваться через толпы революционно настроенного народа. Днем у здания Центрального национального банка я стал свидетелем поглощения солдат колоннами демонстрантов. Огромная колонна двигалась по улице Фирдоуси в сторону большого базара. Два грузовика с солдатами охраняли турецкое посольство и Центральный национальный банк, находящийся рядом. От колонны демонстрантов отделилась группа, в которой было около 20 человек. Они приблизились к солдатам и стали кричать: «Солдаты! Присоединяйтесь к нам, к Хомейни! Идите с нами!» Затем они передали солдатам портреты Хомейни, те их приняли. Подошедшая колонна подняла солдат на плечи и понесла дальше, к площади Сепах. Так турецкое посольство и Центральный национальный банк остались без охраны, а Бахтияр без двух взводов солдат.

Сегодня впервые увидел, что военнослужащие участвуют в шествиях по городу в военной форме. По улице Пехлеви прошли в колонне демонстрантов более тысячи военнослужащих военно­-воздушных сил: летчики, авиатехники, работники наземных служб. Во второй половине дня на площади перед Тегеранским университетом выступил общественный и политический деятель Феридун Шаян. В своей речи он, в частности, сказал, что антикоммунизм наносит удар революционному движению. Если будем отделять коммунистов от революции, то можно ожидать, что движение повернет вправо на уровень требования реформ. Если будем вести антикоммунистическую пропаганду, то ослабим революцию, ибо коммунисты составляют часть нашего движения. Министр иностранных дел правительства Бахтияра Мирфендерески объявил о выходе Ирана из блока СЕНТО, поскольку, как он выразился, нахождение Ирана в этом блоке противоречит новой внешней политике страны.

Вечером, когда уже смеркалось, измученный и усталый я шел в гостиницу. При повороте в переулок Гоухаре Шад в глаза бросилась свежая надпись крупными буквами на стене дома: «Народ!  Знай, военное губернаторство устроило тюрьму для политических заключенных в подвале большого универмага!» Этот универмаг хорошо известен тегеранцам. Его строила на свои деньги шахиня Фаррах. Он расположен в центре на углу улиц Пехлеви и Надери. Я часто проходил мимо него в последние дни, но ничего подозрительного не замечал. Сейчас универмаг закрыт на переоборудование. Согласно вывешенному в витрине объявлению, там должен открыться магазин дамского платья французских фирм. Решил, что завтра приду туда и попытаюсь узнать, что там в действительности устроило военное губернаторство.

9 февраля. Утром, сразу после завтрака, не вытерпел и пошел к универмагу, находящемуся в двух кварталах от гостиницы. Вижу, как четверо рабочих делают кирпичную стенку в окнах витрины. Двое других закладывают главный вход. На перекрестке со стороны главного входа в универмаг стоят два грузовика с солдатами. Спросить рабочих не решился. Да вряд ли бы они сказали мне правду. Но, судя по результатам их работы, по корявой кирпичной кладке, это помещение стало больше походить на временную тюрьму, чем на магазин.

Премьер­-министр Базарган прибыл в Тегеранский университет и выступил с речью. Он изложил основные пункты программы своего правительства. К этим пунктам относятся: взятие реальной власти в свои руки, проведение референдума, возрождение и переустройство государства, выборы учредительного собрания и принятие новой конституции, выборы меджлиса, отставка временного правительства и передача власти президенту республики и новому правительству. Базарган заявил, что новая экономика Ирана не будет похожа ни на социалистическую, ни на капиталистическую и не будет придатком экономики иностранных держав. Многие контракты, невыгодные Ирану, будут расторгнуты.

Сегодня состоялась церемония выпуска офицеров Тегеранского военного училища.  Впервые выпускники при вручении им погон не произносили клятвы на верность шаху. Они давали клятву верности Богу, Корану и Родине. Начальник училища в своей речи ни разу не упомянул имя шаха, а назвал его Верховным главнокомандующим всеми вооруженными силами страны. В этот вечер члены нашей экспедиции долго не ложились спать. Сказывалась напряженность обстановки предыдущих дней. Какое-то странное чувство тревоги не покидало нас. Темная ночь окутала Тегеран. Однако казалось, что город не спит. Через небольшие промежутки слышались надрывные крики «Аллах велик!», которые гулким эхом прокатывались по пустынным улицам.

Движимые смутным беспокойством, некоторые из нас, наиболее любопытные и любознательные, поднялись на самый верхний этаж гостиницы, чтобы посмотреть на город с высоты. Тегеран открылся нам как на ладони: зарево пожаров отражалось от плотных облаков и освещало огромное пространство вокруг. Слышались одиночные выстрелы. Внезапно в северо-восточной части города выстрелы участились и перешли в сплошной гул. Мы долго смотрели туда, пытаясь определить, что и где происходит. Но, увы, ничего не выяснив, спустились вниз.

10 февраля. Утром на своей «Волге» поехали в министерство дорог и перевозок. Нам предстояло завершить итоговые переговоры с руководством железных дорог и готовиться к временному отъезду на родину. Первое, что нас удивило, это почти пустынные улицы, второе — навстречу попадалось много легковых машин, которые двигались на большой скорости, беспрестанно сигналя. Люди, ехавшие в них, выставляли наружу полиэтиленовые пакеты с чем-то белым.

Когда мы вошли в здание министерства, я спросил полицейского, моего старого знакомого, что происходит в городе. Он ответил: «В Фаррахабаде всю ночь шли бои.  Много раненых. Поэтому из городских аптек туда везут бинты и вату». После этой новости, естественно, ни о каких переговорах не могло быть и речи. Мы уехали обратно. При возвращении в гостиницу достигли перекрестка улицы Тахте Джамшид с улицей Хафиза. Но повернуть на нее уже не смогли, так как по ней двигалась толпа возбужденной молодежи. Пришлось повернуть налево в объезд. Но и здесь не смогли проехать и были вынуждены остановиться, потому что проезжую часть перегородили студенты. Они держали в руках картонные таблички с надписями: «Больница Амир Алям срочно просит кровь! Раненым госпиталя Сина срочно требуется кровь 1 и 2 группы! Больница Неджат нуждается в перевязочных материалах!» На тротуаре стояла автомобильная станция переливания крови. Только после того как я объяснил молодым людям, кто мы такие, нас пропустили.

Приблизившись к площади Фирдоуси, мы поняли, что дальше пути нет. На площади шел митинг. Нуцубидзе сказал, что надо оставить машину и добираться пешком. Аббас приткнул машину к тротуару, мы вышли и стали пробираться через толпу. Площадь содрогалась от тысячеустых скандирований. Что кричали, разобрать не удалось. Когда пересекали площадь около улицы Ираншахр, то перед нами появились несколько мотоциклистов с автоматами и винтовками за спиной. Толпа медленно расступилась перед ними, выражая свой восторг одобрительными выкриками. Мотоциклисты на малой скорости пересекли площадь и по улице Шах Реза уехали в направлении Фаррахабада.

Ранее видеть на улицах Тегерана, да еще после объявлении в городе военного положения, вооруженных гражданских лиц было немыслимым. Именно это и подействовало крайне возбуждающе на толпу, собравшуюся здесь. В 14:00 по радио передали приказ военного губернатора генерала Рахими о введении комендантского часа в городе с 16:30 до 5 утра. Но уже никто не реагирует на приказ военного губернатора. Наступило 18 часов, потом 20 часов, а улицы города были переполнены народом. Тегеран бурлил.

Из посольства СССР нам позвонили и передали распоряжение посла: «На улицы города никому не выходить!» Еще до наступления комендантского часа нашему водителю Аббасу удалось вызволить «Волгу» с улицы Вила и пригнать ее во двор экономического представительства.

Что же произошло в Фаррахабаде? Группа курсантов авиатехнического училища в Фаррахабаде (восточная окраина Тегерана) прибыла в резиденцию Хомейни 9 февраля, чтобы выразить ему свою солидарность. Правительство Бахтияра, понимая, чем это грозит армии и, видимо, опасаясь дальнейшего распространения влияния Хомейни на другие воинские части, приказало «проучить» курсантов. В ночь с 9­го на 10­е, когда многие курсанты смотрели в гарнизонном клубе кинофильм, подразделение шахской гвардии неожиданно напало на авиаторов. К чести курсантов, они не были застигнуты врасплох и показали, что умеют владеть оружием. Более часа длилась перестрелка, во время которой с обеих сторон было убито до 50 человек. Население соседних районов Тегерана, услышав сильную стрельбу, бросилось на помощь курсантам. В свою очередь, курсанты вскрыли склады оружия и вооружили многих гражданских лиц. 60 американских советников были эвакуированы из гарнизона на вертолетах.

Утром 10 февраля санитарные и частные машины вывозили раненых из училища. Из центра на помощь поспешили вооруженные отряды студентов, которых мы утром видели ехавших на мотоциклах через площадь Фирдоуси. В городе начался захват складов оружия населением. Первый склад был захвачен на площади Жале. Там в основном хранились американские винтовки «М­16», которые тут же раздавали многотысячной толпе. Вооруженная молодежь садилась на легковые автомобили или автобусы, направляясь в Фаррахабад. К 10 часам курсанты и вооруженный народ полностью контролировали положение в районе Фаррахабада. В ходе боев был сбит один военный вертолет и выведено из строя 3 танка.

Предполагая, что перестрелка стала началом военного переворота, тысячи сторонников Хомейни поспешили к его резиденции, чтобы защитить своего вождя. Днем боевые действия завязывались также в районе Ниаваранского дворца шаха, окрестностях Мехрабадского аэропорта, штаба Верховного главнокомандующего. Армейские вертолеты обстреливали позиции повстанцев из пулеметов.

В 17 часов полицейский участок № 10, расположенный на улице Ираншахр, был атакован народом. Юноши, вооруженные винтовками и бутылками с горючей смесью, передвигались от одного укрытия к другому. Тех, кто поддерживал атакующих огнем своих винтовок, было мало. Но за ними двигались сотни людей, ожидая захвата полицейского участка. Они надеялись получить оттуда оружие. Осада продолжалась до 21:45. Со стороны нападавших один был убит и 7 человек ранено. Захваченное оружие тут же распределили среди защитников Хомейни.

Сегодня вечером правительство Базаргана издало свое первое распоряжение.

РАСПОРЯЖЕНИЕ №1 премьер-министра Ирана

Сообщение, переданное радио Ирана в 14:00 21 бахмана 1337 года (10 февраля 1979 года) о введении комендантского часа с 16:30 до 5 часов утра, является заговором против победы исламской революции и поэтому настоящим отменяется.

Премьер-министр Базарган.

11 февраля. Всю ночь с 10­го на 11­е февраля Тегеран не спал. Не смогли уснуть и мы, оказавшиеся в эту роковую ночь в географическом центре иранской столицы. От грохота перестрелки уснуть было невозможно. На этот раз я опять вместе с любопытными постояльцами гостиницы (а их было достаточно) поспешил на самый верхний этаж. Некоторые из нас пытались проникнуть на крышу. Но администрация предусмотрительно закрыла двери чердака на замок. Кроме того, хозяин гостиницы для безопасности перегородил переулок Гоухаре Шад с обеих сторон двумя автобусами. Ни вооруженных революционеров, ни армейских подразделений из-за плохой видимости рассмотреть было невозможно, хотя стрельба велась очень интенсивно. Как впоследствии выяснилось, первыми объектами, которые блокировали и атаковали вооруженные отряды борцов за народное дело, партизаны и военные отряды Народной партии, были полицейские участки, жандармские посты, армейские подразделения, охраняющие правительственные учреждения.

После многочасового боя огромные районы города перешли в руки вооруженных революционеров и отрядов военно-воздушных сил, присоединившихся к народу. Ночью наиболее ожесточенные бои происходили между шахской гвардией и вооруженными отрядами народа за овладение важными стратегическими объектами города, которые до сих пор находились в руках подразделений военного губернатора и полиции. В районах, захваченных народом, выставили вооруженные сторожевые посты. Еще вчера вечером в боях с шахской гвардией было уничтожено несколько танков. Один из них революционеры сожгли под мостом на площади Февзие. На улице Демавенд уничтожили четыре танка, несколько джипов и грузовиков. Бойцы вооруженных отрядов, чтобы не быть узнанными, покрывали лицо сажей или перевязывали платками, а некоторые военные переоделись в гражданскую одежду. На вооружении отрядов находились главным образом автоматические винтовки «М­1», «М­16», «Н­3» — штатное оружие иранской армии. У многих были автоматы Калашникова, которые считались самыми лучшими и надежными, к тому же они стоили дорого. Тяжелые пулеметы, снятые с уничтоженных и захваченных танков, были установлены в стрелковых ячейках. В отрядах были гранатометы.

Тегеранский университет был хорошо укреплен. У южных, восточных и западных ворот возвели мощные баррикады. В районе университетской мечети группы студентов проходили ускоренное обучение метанию бутылок с горючей смесью, ручных гранат и тактике ведения уличных боев. Залы № 3 и 4 университетского клуба заполнены перевязочным материалом, медикаментами, средствами оказания первой медицинской помощи. Вчера вечером и сегодня утром при сотрудничестве с народом студенты подготовили место для размещения двух тысяч раненых. Однако боев в зоне университета нет. Это объясняется тем, что еще рано утром важный объект этого района — здание главного жандармского управления после короткого боя было захвачено народными партизанами и примкнувшими к революции отрядами военно-воздушных сил и военно-морского флота.

По городу везде расклеен написанный от руки и размноженный на ксероксе первый приказ народной армии без какой-либо подписи.

ПРИКАЗ № 1 народной армии

1. Отрядам не рассеиваться.
2. Соблюдать строгую дисциплину.
3. Боеприпасы для тренировки и опробования оружия не расходовать.
4. В бою с противником действовать группами от 3 до 9 человек.
5. Залпами не стрелять.

В полдень таким же образом был распространен Приказ № 2 народной армии тоже без подписи. В нем говорилось, что население ночью активно сотрудничало с вооруженными отрядами народной армии. Жителям предлагалось не выходить на улицу из-за опасности случайных потерь. Народ призывался к соблюдению высокой бдительности с целью не допустить повторных атак шахской гвардии.

В 8 часов утра был захвачен пулеметный завод, атака на который началась еще вчера в 22   часа. Завод охранялся двумя танками и ротой солдат. Перед началом атаки один из нападающих громким голосом призвал солдат перейти на сторону народа. Он кричал: «Братья солдаты! Вы окружены со всех сторон! Если капитулируете, вам ничего не будет. В случае сопротивления мы все равно до утра захватим завод и уничтожим вас!» Через несколько минут им снова предложили сдаться. И объявили об этом с более близкого расстояния через громкоговоритель. Ответа не последовало. Отряды открыли огонь по заводу. Тяжелыми грузовиками были взломаны ворота. Завод атаковали с двух сторон. Бой шел всю ночь. В 8 часов утра тысячи людей ворвались в заводской двор. Там было много оружия в разобранном виде. То, что можно было собрать, собирали и раздавали народу. Остальное грузили на машины и отвозили в штаб Хомейни. Среди тех, кто принимал участие во взятии завода, были и двенадцатилетние дети и семидесятилетние старики. Они забрали на заводе все, что могли. Выносили даже сошки пулеметов. Солдаты, которым удалось вырваться с территории завода, начали стрелять в народ. Число убитых и раненых росло. Революционеры стали забрасывать танки бутылками с горючей смесью. Один танк подожгли. Другому удалось уйти в Фаррахабад, где его постигла участь первого.

Две роты Казвинского гарнизона, направленные в Тегеран для поддержки подразделений шахской гвардии, были остановлены жителями Казвина, которые разрушили мост на тегеранском шоссе. Они также возвели баррикады на улицах города. В Кередже улицы города перегородили металлическими балками и сделали их непроходимыми для танков и автомашин.

Гарнизон Эшратабад после одночасового боя капитулировал перед вооруженными революционными отрядами. Бойцы этих отрядов поставили лестницы к стенам, поднялись наверх и открыли огонь по внутренней части гарнизона. Часть солдат была окружена. Но никто не пришел им на помощь, и они сдались. Еще до начала боя многие солдаты гарнизона, переодевшись в гражданскую одежду, бежали в город.

В 14 часов по радио передали сообщение Высшего совета армии[1]. В нем говорилось, что Высший совет армии в составе 50 генералов с 10:30 22 бахмана 1337 года (11 февраля 1979 года) начал чрезвычайное заседание, на котором обсуждается сложившаяся обстановка в стране. Далее в тексте сообщалось, что армия должна защищать независимость и целостность любимого Ирана. До сих пор при внутренних волнениях она старалась наилучшим образом поддерживать законные правительства. На заседании Высшего совета было принято единодушное решение: чтобы не допустить беспорядков и чтобы не началось еще большее кровопролитие, армия объявляет свой нейтралитет в нынеш­них политических конфликтах. Всем частям и подразделениям дан приказ возвратиться в свои гарнизоны. В заключение говорилось, что армия Ирана всегда поддерживает и будет поддерживать свой благородный, мужественный народ. Однако сообщение Высшего военного совета о нейтралитете армии было передано тогда, когда почти вся столица фактически уже перешла в руки вооруженного народа и все правительственные учреждения и воинские гарнизоны были захвачены революционерами.

Во второй половине дня в руках вооруженных оппозиционеров оказался гарнизон Каср, штаб Верховного главнокомандующего, военная академия и гарнизон Джамшидие, бой за который длился 4 часа. В тюрьме гарнизона обнаружили бывшего начальника САВАК генерала Нематоллу Насири, которого немедленно переправили в штаб Хомейни. Бой за гарнизон Багешах и офицерское училище был коротким. Вооруженные отряды использовали захваченный танк, который разрушил ворота и часть здания училища. В 17:30 училище капитулировало. В гарнизоне Багешах захвачено много оружия. Часть его роздана народу. Раздача оружия производилась по предъявлению документа о прохождении военной службы. После этого владелец оружия должен дать клятву на Коране, что будет верен народу. Затем он целует оружие, получает патроны и делает один пробный выстрел в воздух. Если боец делает что-то неправильно, его кратко инструктируют, как и что надо делать. Основная часть оружия отправляется в университет как резерв.

В 17:50 слышу по радио взволнованный голос диктора: «Внимание, внимание! Говорит истинный голос иранского народа, голос исламской революции! Радио в руках революционного народа! Мы в своем доме! Мы, бастовавшие в течение четырех месяцев сотрудники радио и телевидения, призываем всех соотечественников к соблюдению порядка и спокойствия…» Затем был исполнен гимн «Эй, Иран!» Так начались передачи революционного радио.

Диктор зачитал обращение Хомейни к народу.

«Мужественный народ Ирана! Сестры и братья Тегерана!

С помощью Всевышнего наша победа близка. Войска отступают. Они заявили о невмешательстве в политические дела и о поддержке народа.

Дорогие соотечественники! Будьте бдительными, готовьтесь к обороне, хотя войска и возвращаются в свои гарнизоны. Соблюдайте дисциплину и порядок. Если подрывные элементы прибегнут к поджогам и всякого рода диверсиям, то выявляйте их и не разрешайте им творить свои черные дела. Не нападайте на иностранные посольства. Если армия начнет боевые действия, то дайте ей отпор всеми имеющимися в вашем распоряжении способами.

Я сообщил генералам, что если армия не будет вести боевые действия и присоединится к законному исламскому правительству, то мы будем считать армию неотъемлемой частью народа и будем обращаться с ее солдатами и офицерами как с братьями.

Рухолла Мусави Хомейни».

Революционное телевидение начало свои передачи сегодня в 19:14. Это было необычное зрелище. Перед выступлением диктора на экране в цветном изображении крупным планом были показаны гвоздики как символ революции. Самый популярный в Тегеране диктор Али Хосейни со слезами на глазах объявил о победе революции. Далее он кратко рассказал о борьбе работников телевидения, которую они вели в течение 4 месяцев всеобщей забастовки. Затем один из религиозных деятелей зачитал обращение Хомейни к иранскому народу, идентичное тому, которое было зачитано по радио.

После этого на экране появился премьер-министр Базарган. Вот полный текст его заявления.

«Дорогие соотечественники!

Поскольку за эти дни у меня было много дел, то разрешите прочесть мое обращение по записи.

Я счастлив поздравить иранский народ-­победитель, всех мусульман Ирана с еще одной победой. В сложной революционной освободительной борьбе Высший совет армии заявил о нейтралитете иранской армии. Генералы выразили полную поддержку всех чаяний народа. Начальник Генерального штаба армии при встрече со мной сообщил о намерении сотрудничать с моим временным правительством. Пользуясь случаем, поздравляю всех офицеров и солдат с тем, что они еще ранее объявили о своей солидарности с народным движением и пошли за вождем нашей революции, встали в ряды народа и внесли свой вклад в эту победу.

Я обращаюсь к народу с просьбой не нападать на солдат, возвращающихся в гарнизоны. Я хочу разъяснить всем соотечественникам и славной молодежи, что поскольку аятолла Хомейни назвал армию неотъемлемой частью народа и братьями, то воздержитесь от захватов и поджогов военных объектов и сил безопасности. Снимите окружение с Генерального штаба, но охраняйте здания и сооружения армии, а также все государственные здания и имущество, которое теперь принадлежит народу. Не допускайте, чтобы подрывные элементы наносили ущерб. Сотрудничайте с новым правительством и оказывайте содействие его деятельности».

По официальным данным за 10 и 11 февраля, в Тегеране только через больницы было зарегистрировано 216 убитых и 833 раненых[2].

Так закончился решающий день вооруженного восстания в столице.

12 февраля. Сегодня все газеты публикуют очень много фотографий уличных боев в Тегеране. Среди них горящие здания главного полицейского управления, главного жандармского управления. Есть эффектные снимки подбитых танков на улицах и площадях столицы, фотографии разъезжающих по городу на легковых автомобилях и мотоциклах вооруженных патрулей. Примечательно, что среди патрульных много девушек. Есть снимки захваченных бронетранспортеров, на которых размещены вооруженные революционеры, а их водители — солдаты иранской армии.

В нашей экспедиции осталось 5 человек. И главная задача оставшихся теперь состоит в том, чтобы организовать отправку в Тбилиси около 30 ящиков наработанного материала по проектированию железной дороги Мешхед — Серахс и грузовой станции Астара Иранская. Однако революция парализовала наши усилия, и мы фактически стали невольными пленниками революционных событий. И волей-неволей оказываемся свидетелями событий, происходящих на улицах Тегерана.

Днем Хомейни выступил по радио с обращением к народу. Он сказал, что революция еще не достигла своего победного конца. Противник пока силен. Хомейни просил соблюдать революционную дисциплину и порядок, беспрекословно подчиняться своим командирам и приказам временного правительства, не издеваться над пленными и относиться к ним по законам ислама. В конце выступления он подчеркнул, кого надо будут судить позднее справедливым судом.

Несмотря на приказ Высшего совета армии об уходе армейских частей и подразделений с улиц города в свои гарнизоны, в Тегеране бои продолжаются с прежней силой. Утром штурмом был захвачен Голестанский дворец. С 23 часов 11 февраля и до 4:30 сегодняшнего дня шел бой за взятие тюрьмы Эвин, расположенной на северо-западной окраине Тегерана. Эта современная тюрьма, оборудованная по последнему слову техники всевозможными секретными электронными устройствами, хранит в себе много таинственного. Часть атакующих бойцов оказалась в ловушке, так как металлические двери автоматически закрылись.

Еще вчера окруженные гарнизоны Лавизан и Салтанабад сегодня капитулировали. В Лавизане помимо иранских военнослужащих находился также американский персонал. Уже после объявления Высшего военного совета армии о присоединении армии к народу, засевший в уцелевшей от пожара части здания главного полицейского управления военный губернатор генерал Рахими долго сопротивлялся. Он дважды объявлял о     капитуляции, но каждый раз снова начинал стрелять в атакующих. И только когда бронетранспортер обстрелял здание из крупнокалиберного пулемета, генерал сдался. В полицейском управлении захватили 107 пленных, среди них находились армейские генералы и офицеры. Рахими нашли спрятавшимся в шкафу. Однако очевидцы говорят, что держался он хладнокровно и заявил, что остается верным шаху.

По радио передали сообщение, что премьер-министр Бахтияр подал в отставку, пробыв у власти 36 дней. Бахтияр заявил, что вынужден уйти, поскольку армия его не поддержала. Причем в сообщении говорилось, что он арестован. Но через два часа была дана поправка, что Бахтияр скрылся в неизвестном направлении. Штаб Верховного главнокомандующего официально передал себя в распоряжение представителей премьер-министра Базаргана. По его распоряжению до выборов новых командиров соединений и частей ими будут командовать заместители прежних командиров.

Хомейни распорядился прекратить нападения на воинские гарнизоны и правительственные учреждения, а также выносить из гарнизонов оружие и боеприпасы. В городе по-прежнему продолжается стрельба, но с меньшей интенсивностью, чем вчера.  Интерес к происходящему вынудил меня, вопреки запрету начальства, выйти из гостиницы на улицу. По переулку Гоухаре Шад прошел к улице Надери, которая ведет к меджлису, и остановился. Остановился не потому, что мне что-то угрожало, а от крайнего удивления. Такое видеть еще не приходилось. По улице плотной разношерстной колонной едут автомобили: легковые, грузовые, автобусы, минибусы. В них молодежь, старики, женщины, подростки. Все до единого вооружены, кто чем — американскими винтовками, автоматами Калашникова и пулеметами, старинными ружьями, кинжалами, столовыми ножами. Один паренек лет тринадцати держит в руке перочинный ножик. Их воинственные крики сливаются в единый протяжный клич.

Судя по отдельным возгласам, они едут захватывать меджлис. Держащие в руках огнестрельное оружие стихийно, от избытка чувств, стреляют в воздух. В результате идет дикая пальба. Автомашины окутывает сизый дым. Проезжая мимо редких групп людей, стоящих на тротуарах, многие революционеры поднимают вверх средний и указательный пальцы правой руки, обозначая символ «виктори» (победы). Наконец, колонна автомашин скрылась в направлении меджлиса. Примерно часа через три разрозненные машины с революционерами возвращались в обратном направлении. На этот раз тихо, без стрельбы. Вечером в телевизионных новостях передали, что вооруженный народ захватил меджлис. солдаты капитулировали.

В газете «Кейхан» организация народных партизан поместила свое заявление под заголовком «Победа революции стала возможной благодаря вооружению народа». В заявлении говорится:

«Героические народы Ирана!

Сегодня свершилась иранская освободительная революция. Ее победа завоевана кровью. крепости наемной армии, которые считались неприступными, пали одна за другой.  Революционные победы нарастали с падением воинских гарнизонов и вооружением угнетенных народных масс. Победа иранского народа будет продолжаться до создания народной армии.

Организация народных партизан Ирана считает для себя большой честью, что она плечом к плечу с мужественными бойцами военно-воздушных сил, героями вооруженных отрядов организации борцов за народное дело — этих истинных защитников народа, при поддержке миллионов патриотов страны, проливала кровь в боях за захват гарнизонов, полицейских участков, радио, телевидения.

Доведем до победного конца нашу борьбу с остатками контрреволюции, где бы они ни находились!

Да здравствуют солдаты и авиатехники ВВС, которые вместе с борющимся народом повергли продажную армию!

Да здравствуют аятолла Хомейни, аятолла Талегани!

Пусть реет обагренное кровью знамя организации народных партизан Ирана!

Долой империализм и его лакеев!

Да здравствует народная власть!

Организация народных партизан Ирана».

После боев в Фаррахабаде авиатехники ВВС стали самыми уважаемыми и популярными героями революции. слово «авиа­техник» превратилось в синоним героя-­революционера, рыцаря революции. дело в том, что когда шах стал быстро наращивать численность военно-воздушных сил иранской армии, то потре­бовалось много грамотной молодежи. таким образом в армию было призвано большое число лиц, окончивших высшие учеб­ные заведения. Поэтому авиатехники, будучи молодыми образованными людьми, быстрее, чем кто-либо другой, поняли цели и задачи революции. с первых дней борьбы иранского народа они стали на его сторону. Вот почему авиатехник, иду­щий в своей тёмно-синей форме по городу, вызывает всеобщее уважение. Их, пожалуй, можно сравнить с моряками русского Балтийского флота, которые сыграли решающую роль в победе октябрьской революции 1917 года.

Радио и телевидение Тегерана стали поистине рупором революции. Общение руководителей революции с населением, половина которого неграмотна, происходит в основном по радио и телевидению. Например, сегодня профессор Тегеранского университета, искусствовед, обратился по телевидению к вооруженным отрядам, атакующим и захватывающим шахские дворцы. он призывал их быть очень осторожными, не уничто­жать, не портить произведения искусства, посуду, ковры, картины и другие уникальные образцы художественного творче­ства в захваченных объектах. Профессор объяснил народу, что теперь все эти богатства культуры — собственность нации, что во дворцах создадут музеи и выставки. далее он сказал, что об этом, видимо, забыли те, кто вчера штурмом захватили Голестанский дворец. Беспорядочной стрельбой они повредили некоторые картины и старинную мебель.

Радио «Голос иранской революции» сообщило, что все депутаты меджлиса подали в отставку, а меджлис распущен. Вчера ночью, через два часа после того, как бывший начальник САВАК генерал Нематолла Насири был доставлен во дворец премьер-министра, корреспондент газеты «Эттелаат» провел с ним беседу. Сегодня поздно вечером эту беседу передали в записи по телевидению. Глядя на физиономию генерала, можно было предположить, что те, кто его арестовали, не прислушались к совету Хомейни не издеваться над пленными. Лицо Насири было все в синяках и кровоподтеках. Левый глаз заплыл, голова перебинтована. На вопрос корреспондента, что он знает о пытках, проводимых ранее саваковцами, Насири ответил, будто о таких пытках ему ничего не известно. Однако его тут же уличили во лжи те, кто в присутствии Насири избивался, те, у кого вырывали ногти на руках. Среди присутствовавших находился отец четырех сыновей, умерших под пытками в САВАК, а также духовный деятель Рухани. Насири продолжал утверждать, что в САВАК он якобы занимался только административными и техническими вопросами. Отвечая на вопросы, Насири сообщил, что он регулярно, дважды в неделю, имел личные встречи с шахом и несколько раз вел с ним телефонные разговоры.

Как же происходил захват власти в провинциях?

Шираз. Восставший народ быстро захватил полицейские участки, и оружие, находившееся там, было распределено среди населения. Перед полицейским участком № 3 служащие полиции сопротивлялись около 30 минут и ранили нескольких нападавших. Затем вооруженный народ двинулся к полицейскому управлению провинции Фарс.  Завязалась перестрелка. Засевших в здании полицейских поддерживали армейские подразделения. Ожесточенный бой между вооруженным народом и гарнизоном полицейского управления длился 5 часов. Полицейские и солдаты были вынуждены капитулировать. В ходе боя со стороны революционеров было убито 46, ранено 350 человек. На складах управления захвачено много оружия. Вечером 12 февраля к восставшим присоединились солдаты и офицеры бронетанкового учебного центра, воздушно-десантных войск и ширазской военно-воздушной базы. При этом военнослужащие кричали: «Хомейни! Мы твои солдаты!»

Тебриз. Главные события развивались 12 февраля во второй половине дня. В городе начались пожары. Было подожжено несколько винных магазинов, ресторанов, завод по производству пепси-колы, три кинотеатра, универмаг. Затем толпы народа бросились к полицейским участкам, однако полицейские открыли по нападающим пулеметный огонь. Бои продолжались до утра. Полицейские участки поддерживали солдаты местной полиции и танки. Наконец участки были захвачены. В ходе боев убито 150 человек, ранено более 600.

Сенендедж. Вчера вечером после получения сообщения о нейтралитете армии десятки тысяч людей вышли на улицы города. Огромная толпа двинулась к монументу шаха, который до вчерашнего дня усиленно охранялся, и сбросила его на землю. Затем колонна революционеров достигла здания САВАК. Во дворе сожгли все автомобили. Мебель и имущество управления выбросили через окна на улицу и тоже сожгли. Внутри здания началась перестрелка, в которой было убито два человека напа­давших и 15 человек ранены. Революционеры подожгли цен­тральный городской полицейский участок.

Абадан. Несмотря на то что в центре города десятки танков охраняли единственный монумент шаха, народ направился на площадь, чтобы сбросить его. И хотя армия объявила о своем присоединении к народу, солдаты стали стрелять по подходив­шей толпе революционеров. В результате было убито 5 и ранено 20   человек. Лишь вечером танки и солдаты были возвращены в свои части. Население стало строить баррикады из перевернутых автомобилей и киосков. Полиция, опасаясь нападений народа, эвакуировала состав всех 7 городских полицейских участков.

Кередж. Вчера вечером народ потребовал от полицейского управления, чтобы его сотрудники сдались. Начальник полиции отказался это сделать и приказал стрелять в собравшихся. Было убито 9 человек и ранено 85. Четыре часа длилось противостояние народа с полицией. Армейский бронетранспортер подоспел на помощь населению.  Полицейские были разоружены и арестованы. Оружие роздано восставшим. Было решено повесить двух полицейских на городской площади, что и сделали. Затем вооруженные отряды захватили тюрьму и освободили более 3 тыс. заключенных.

Решт. В городе между большой группой вооруженного населения и саваковцами произошло столкновение в городском управлении САВАК. Было убито 8 сотрудников САВАК и среди них заместитель начальника управления. После этого революционеры подожгли здание, а убитых в перестрелке агентов повесили перед горящим управлением.

Керманшах. Солдаты, сержанты и офицеры 81­й бронетанковой дивизии без оружия строем вышли из гарнизона и совершили марш по городу. Военнослужащие объявили о своей солидарности с народом. Полиция и жандармерия Керманшаха выбросили белый флаг на зданиях своих управлений и также объявили о своей поддержке революционного народа.

Израильское посольство в Тегеране захватили вооруженные отряды организации борцов за народное дело. Они сорвали со здания табло с надписью «Посольство Израиля» и укрепили надпись «Посольство организации освобождения Палестины», вывесив плакаты «Да здравствует Палестина! Долой сионизм!»

Всюду по городу расклеен следующий текст программы действий организации народных партизан, состоящий из 11 пунктов:

1. До полной капитуляции всех опорных пунктов врагов народа и захвата их вооруженными отрядами не успокоимся. Боевые позиции не покинем. Будем сотрудничать с другими народными борцами по защите революции.
2. Во всех городах и деревнях создадим координационные штабы с чрезвычайными полномочиями для проведения всех мероприятий под их руководством.
3. Создадим боевые группы по 10–20 человек, обучим их и разместим на позициях в городах.
4. Установим систему специальных связных между боевыми позициями и координационными штабами, организуем оперативную связь, распределим обязанности.
5. Организуем курсы военного обучения в городах и деревнях, обучим весь народ военному делу, владению оружием.
6. Ознакомим всех вооруженных бойцов с мерами безопасности при обращении с оружием и боеприпасами, особенно самодельными.
7. Просим весь народ сдерживать свои чувства и действовать только в интересах революции.
8. Не вести бесцельную стрельбу, которая создает опасность для окружающих и ведет к перерасходу боеприпасов.
9. Не разрушать всякого рода государственные и частные сооружения, так как завтра все богатства будут поставлены на службу народа.
10. В настоящее время соблюдение порядка и дисциплины возложено на народ. Возьмем управление городами и деревнями в свои руки.
11. Напоминаем, что все, кто предавал и предает народ после объявления своей солидарности с народом, не должны избежать наказания. Если такие люди обнаружатся, не чините над ними самосуд.

Курсанты военно-воздушных сил, принимавшие непосредственное участие в вооруженном восстании, обратились через национальное радио к иранскому народу со следующими словами:

«Сейчас, когда народ Ирана стоит на пороге победы, мы, курсанты военно-воздушных сил, приносим огромную благодарность мужественному населению Тегерана, Организации народных партизан, Организации борцов за народное дело, больницам, работникам скорой медицинской помощи столицы, которые оказали нам поддержку в боях с наемниками гвардии и своими мужественными, бесстрашными действиями вынудили ее отступить и потерпеть поражение. Мы еще раз заверяем вас, что до последней капли крови останемся на службе великой иранской революции, руководимой несгибаемым и мудрым аятоллой Хомейни!»

13 февраля. В 9 утра я получил официальное разрешение от начальника экспедиции выйти из гостиницы, чтобы осмотреть город. Иду по улице Черчилля мимо здания Интерпола. Всюду видны следы боев: прошитые пулями двери, выбитые оконные стекла, перевернутые полицейские джипы, большей частью советские ГАЗ­69. Характерно, что все второстепенные улицы и переулки, выходящие на магистрали, перегорожены заслонами из металлических балок или поставленными в ряд автомашинами. Пробравшись на самое бойкое место — перекресток улиц Шах Реза и Пехлеви, стою вместе с немногочисленными любопытными тегеранцами у края тротуара. На самом перекрестке, в центре —  поврежденный грузовик, облепленный революционными лозунгами. На ручке дверцы кабины висит транзистор, из которого доносится музыка вперемежку с последними известиями о ходе революции главным образом на периферии.  По четырем углам перекрестка оборудованы стрелковые ячейки из мешков с песком. Но людей в них нет, так как революционные бойцы занимают позиции лишь ночью. Десятки грузовых и легковых машин с вооруженной молодежью двигаются на север по улице Пехлеви. Спрашиваю у стоящего рядом вооруженного юноши с нарукавной повязкой, на которой написано «Организация народных партизан», куда направляются эти ребята? Он коротко отвечает, что они идут брать Ниаваранский дворец. Зрелище несколько похожее на то, что я вчера наблюдал на улице Надери. Правда, эти ребята намного дисциплинированнее и в воздух не палят, наверное, они студенты.

По улице Шах Реза медленно иду в сторону Тегеранского университета. Это район студенчества. Здесь на целый квартал вытянулись университетские здания, многочисленные книжные магазины и кафе. Рядом с аркой главного входа в университет стены обильно обклеены объявлениями. Они полны сообщений о проведении собраний и политических дискуссий. Больше всего объявлений Организации народных партизан и Организации борцов за народное дело. Эмблема Организации народных партизан представляет собой контур земного шара, по периметру которого расположены серп и молот. Над земным шаром пятиконечная звезда. Эмблема Организации борцов за народное дело несколько иная: без звезды, а внизу изречение из Корана. Из ворот университета навстречу мне выходят студент и студентка. Юноша держит в руках снайперскую винтовку с оптическим прицелом. Он о чем-то увлеченно рассказывает своей спутнице. Затем, направив винтовку на вершину дерева, дает девушке возможность также прицелиться.

Тегеранский университет занимает особое место в революционных событиях. Газеты, радио и телевидение называют его бастионом революции. Университет пока единственное место в столице, где на высоком уровне ведется настоящее военное обучение вооруженных отрядов революционеров и даются основы политического образования.  Здесь большую роль играют марксистские организации. Дальше ворот университета меня не пустили революционные патрули, и я вынужден был возвратиться обратно. Перед тем как вернуться в гостиницу, я зашел в ГКЭС, где меня ожидало предложение. Дело в том, что в доме, где жили советские сотрудники, у многих кончился баллонный газ. Представителю Техностройэкспорта Геннадию Федоровичу Захарову надо было поехать на станцию и узнать, можно ли получить там газовые баллоны. И поскольку я постоянно сопровождаю его в служебных переговорах с иранской стороной, он предложил мне поехать с ним, а заодно и посмотреть, что творится в городе. Естественно, я с радостью согласился. К тому же мы поехали на машине с дипломатическим номером. А это гарантировало нам некоторую свободу передвижения по городу. Я сбегал в гостиницу и прихватил с собой кинокамеру и фотоаппарат.

Мы поехали по улице Хафиза. Наш путь лежал в район Мехрабадского аэропорта, где находился газовый завод. Доехав до улицы Шах Реза, повернули у виадука налево и, объезжая завалы, двинулись вдоль длинного здания полицейского управления Тегерана. Видим, как из окон второго и третьего этажей на улицу летят письменные столы, мебель, тучи бумаг. На ветках деревьев повисли, очевидно, выброшенные из окон, форменные кителя и брюки полицейских. Когда проезжали университет, опасались, что нас задержат патрули. Но нет. Едем дальше. Вскоре заметили, что за нами неотступно следует черный «Мерседес». Мы переглянулись с Геннадием Федоровичем: неужели за нами ведут наблюдение? Что ж, в такое время слежка за иностранцами вполне объяснима. Перед площадью 24 эсфанда «Мерседес», приняв левее, стал нас обгонять и прижимать к тротуару. И обогнав, остановился. Мы тоже остановились и вышли из машины. К нам подошел мужчина лет 45. На хорошем русском языке он сказал, что является профессором   Тегеранского университета. При этом протянул каждому руку и сказал: «Большое спасибо!» «За что?» — с недоумением спросил его Г. Ф. Захаров. «А разве вы не догадываетесь? — улыбаясь, продолжал он. — Позиция вашей страны гарантировала победу нашей революции».

После короткого разговора с профессором мы его, в свою очередь, тоже поблагодарили.  И тут Геннадий Федорович, видимо, одержимый проблемой с газом и заданием начальства, абсолютно ни к месту выпалил профессору: «А вы не посоветуете, где нам можно достать газовые баллоны?» Профессор, как мне показалось, несколько разочарованно ответил, что сейчас в стране много трудностей, в том числе и с газом, но пройдет какое-то время, и суверенный Иран все будет иметь в избытке. А в настоящее время он посоветовал нам поехать на газовый завод, может быть, там еще остались баллоны. На том и расстались. Когда машина тронулась, я сказал Г. Ф. Захарову: «Вы, Геннадий Федорович, своим сугубо бытовым, не революционным вопросом, похоже, испортили настроению профессору». На что Г. Ф. Захаров ответил в сердцах: «Мне сейчас не до патриотических чувств профессора, мне газ нужен дозарезу!»

Наша машина выехала на улицу Эйзенхауэра. Теперь ее не узнать. Выворочено все, что можно использовать для возведения баррикад и заграждений. Ехали медленно по ухабам бывшей, образцовой, широкой магистрали, которая сейчас сузилась почти вдвое. Я с увлечением продолжал снимать кинокамерой валяющиеся там и тут сгоревшие и раздавленные танками автомашины, баррикады, догоравшее слева здание дорожной полиции. Подъехали к монументальному красивому сооружению в память династии Пехлеви. Его называют «Шахъяд». В переводе означает «В память шаха». Еще недавно мы водили сюда наши семьи на экскурсии. В этом сооружении, построенном в виде огромного размера башни­-арки, экспонируется вся история Ирана. Залы расположены в обширном подвальном помещении и на трех этажах, оборудованных тремя вместительными лифтами. На самой верхней части арки расположена смотровая площадка. С нее виден весь Тегеран как на ладони. В центре застекленная витрина. Там лежит большой кусок лунного грунта. Это подарок президента США Никсона шаху Мохаммеду Реза Пехлеви.

Сейчас это гигантское сооружение снаружи испещрено тысячами революционных лозунгов. Площадь, на которой расположено сооружение, тоже называлась «Шахъяд». Теперь ее переименовали в площадь «Свободы», где рядом находятся много важных объектов: военно-воздушная база, склады, городское управление дорожной полиции и газовый завод — цель нашей поездки. Подъехали к заводу. Вышли из машины. Ворота завода на замке. Завод не работает, но охраняется революционными постами. К нам подошли четыре вооруженных бойца. Я спросил их, когда начнет работать завод. Ответили, что сами не знают. Но проявили к нам внимание, поинтересовались, кто мы такие. Я сказал. Завязалась беседа. И я еще раз убедился, что эти вооруженные рабочие и студенты настроены по отношению к нам и нашей стране весьма дружественно. И хотя разговаривал с ними на их родном языке, один из них, полагая, видимо, что не поймем его до конца, повесил автомат на шею, соединил пальцы обеих рук кольцами и произнес: «Мы всегда будем с вами вот так!»

Мы попрощались. Г. Ф. Захаров нехотя вернулся к машине. Он еще раз посмотрел на замок, висящий на железных воротах, и попросил: «Посмотри, там что-то написано на воротах. Может быть, про газ?» Я ответил, что это всего лишь лозунг «Мы не хотим ни Запада, ни Востока! Да здравствует исламская революция!» Было решено осмотреть город, и мы двинулись в путь. Попытка въехать на территорию Мехрабадского аэропорта окончилась неудачей. Въезд закрыт самодельным шлагбаумом. Рядом стоят вооруженные революционеры. Поодаль бронетранспортеры со смешанными экипажами: часть солдат, часть вооруженных гражданских лиц. Снова возвращаемся на улицу Эйзенхауэра, затем повернули направо на улицу Искандери, проехали мимо гарнизона Багешах, военной академии, сожженного офицерского училища, выехали на улицу Пехлеви. Затем у Мраморного шахского дворца повернули налево. Здесь увидели свежие следы боев у полицейского участка. Он был разбит и сожжен. Вокруг валялись груды выброшенных полуобгоревших бумаг, испускающих сизый ядовитый дым. По улице Пехлеви, протянувшейся по городу на 20 км, поехали на север, чтобы посмотреть Ниаваранский дворец — постоянную резиденцию шаха. Этот дворец, по нашим расчетам, сегодня к полудню должен быть взят вооруженными отрядами. Чем дальше на север, тем меньше следов разрушений и пожаров, тем больше кварталов с богатыми особняками, садами, плавательными бассейнами. Здесь живет тегеранская знать. Ее дома в основном целы и невредимы.

С приближением к Ниаваранскому дворцу картина резко меняется. Видны спешно сооруженные укрепления в окрестностях гарнизонов. 11 февраля здесь шли бои. Стены, ограждающие казармы, имеют несколько проломов. На воротах еще висят порванные белые полотнища. Такую же картину мы уже наблюдали в центре города на улице Форуги, где расположено центральное управление армии. Там тоже все ворота покрыты белыми полотнищами — знак капитуляции.

На Ниаваранской улице видим еще один разгромленный полицейский участок. Во дворе сожжены полицейские джипы. Вокруг валяются груды выброшенных документов.  Приближаемся к шахскому дворцу, но стрельбы не слышно. Подъезжаем к наскоро сооруженному шлагбауму. Около него два вооруженных гражданских бойца. Остановились. Просим пропустить. Но нас не пропускают. Говорят, что на это имеется приказ.

Поскольку район нам хорошо знаком, решили подъехать ко дворцу с другой стороны. Делаем большой крюк. И можно сказать, оказываемся почти у цели. Но снова натыкаемся на пост. На нас внимательно, с подозрением смотрят вооруженные революционеры. Упреждая вопрос, спешим сами представиться. Результат тот же. Обратно возвращаемся другой дорогой. Проехали Салтанабад, где находится Организация военной промышленности. Здесь, судя по разрушениям, следам пожаров, видимо, недавно шли бои. При нас группа вооруженных юношей и девушек подъехала к зданию для смены караула. Они с любопытством разглядывали нас и спросили, кто мы — англичане, американцы? Мы ответили, что мы шоурави (советские), они никак не отреагировали.  Через окно автомобиля угощаем их советскими сигаретами (сигарет в городе уже давно нет никаких). Ребята и девушки благодарят и поднимают вверх указательный и средний пальцы правой руки.

Уже смеркалось, когда мы, как говорится, усталые, но довольные, возвращались домой, объехав значительную часть Тегерана с востока на запад и с юга на север. Вечером по национальному телевидению в последних известиях передали, что Базарган назначил отставного дивизионного генерала Мохаммеда Вали Гарани[3] начальником Генерального  штаба иранской армии. При вступлении на пост Гарани заявил, что шахиншахская армия была одной из самых оснащенных армий мира. Однако она не имела веры, чести, и у нее не было светлого будущего. Это была армия, которая не защищала целостность страны и народ, она превратилась в армию для одного человека. Тот, кто хотел честно служить народу, не имел такой возможности. Сейчас армия переживает кризис. Необходимо вывести ее из этого состояния и провести в ее рядах основательную чистку.

Известный мятежный журналист Али Аскер Хадж Сеид Джавади поместил в газете «Кейхан» 12 февраля статью «Что такое нейтралитет армии?» В ней говорилось: «Я слышал, что Высший совет армии заявил о нейтралитете вооруженных сил и будто армейским частям и подразделениям приказано возвратиться в свои гарнизоны. Я не понимаю, что означает нейтралитет армии? Ведь несколько месяцев шла кровавая война между армией и народом. И после того, как тысячи невинных сыновей и дочерей Ирана пали под пулями солдат за интересы Бахтияра, после перемирия в кровавой войне сообщается о нейтралитете армии. Что за смысл в таком нейтралитете? Армейские командиры до тех пор пока могли и до тех пор пока имели возможность, убивали своих соотечественников. Сейчас армию силой заставили отступить.

И это называется нейтралитетом?

Почему армия продолжает сражаться против вооруженных отрядов народа? Такие действия армейских командиров мы не считаем нейтралитетом! Армия никогда не может быть нейтральной. Нейтралитет — это выдумка контрреволюционных элементов, чтобы выиграть время, а затем выбрать удобное время и задушить революцию. Руководство армией должно быть передано в руки надежных людей, преданных революции». Далее автор развивает мысль о том, что армия должна стать надежным стражем иранской революции.

Сегодня же временное правительство издало распоряжение № 13, согласно которому поставлен заслон выезду высокопоставленных деятелей свергнутого режима, в соответствии с чем все сухопутные, воздушные и морские границы Ирана закрыты до особого распоряжения. Вечерний выпуск газеты «Эттелаат» поместил сообщение о том, что ранее между Бахтияром и генералитетом армии была достигнута договоренность подвергнуть Тегеран воздушной бомбардировке в 6 часов утра 11 февраля. Было решено бомбардировать восточную часть Тегерана, район Фаррахабад, где находился главный очаг вооруженного восстания. Но, видимо, быстрые действия революционного народа сорвали эти планы, и бомбежка была отменена. Часовые, охраняющие важные объекты города, отмечали, что в ночные часы по Тегерану разъезжали автомобили — белый «Пейкан» и зеленый «Пежо» в сопровождении машины скорой помощи, из которых открывали огонь по часовым, стоящим на охране объектов. Уже ранено несколько человек.

Аятолла Хомейни обратился к народу и жителям Тегерана с очередным посланием.

«Уважаемый народ Ирана!

Доблестное население Тегерана!

Сейчас, когда окончательная победа народа уже близка, необходимо обратить внимание на следующие вопросы как на обязательную шариатскую заповедь и национальный долг. Невыполнение этих требований противоречит воле Всевышнего и является предательством по отношению к стране и исламскому движению.

1. Аппарат диктатуры и угнетения свергнут. Необходимо решительно прекратить всякого рода разрушения и поджоги, ибо это противоречит исламу и гуманности. Тот, кто будет совершать такие действия — предатель государства и исламского движения.
2. До установления порядка временным правительством народ должен охранять здания министерств, банков и другие правительственные и общественные здания.
3. Не позволяйте приспособленцам, надевшим на себя маски революционеров, порочить наше движение.
4. Те, кто уполномочен выполнять задания премьер-министра, являются солдатами революции и народ должен с ними сотрудничать.
5. Народ должен как можно скорее уйти с улиц в мечети и слушать проповеди духовных лиц, которые также должны явиться в мечети и наставлять на путь истинный своих прихожан.
6. В настоящее время, когда силы, устанавливающие порядок, включая армию, жандармерию и полицию, присоединились к народу, следует воздерживаться от нападения на них и относиться к ним по-братски. Духовные лица обязаны внушать эту мысль верующим.

Рухолла Мусави Хомейни».

Сегодняшний насыщенный событиями день закончился тем, что поздно вечером телевидение передало пресс-конференцию заместителя премьер-­министра по делам революции временного правительства доктора Язди. Присутствовали бывшие руководящие лица шахского режима, которые были арестованы в ходе вооруженного восстания в Тегеране. Среди них были главным образом те, по вине которых войска и полиция расстреливали митинги и демонстрации. В частности, военный губернатор Тегерана корпусный генерал Рахими, начальник гарнизона Фаррахабад бригадный генерал Афшар, военный губернатор Казвина бригадный генерал Мотамеди, начальник САВАК Керманшаха бригадный генерал Хамаданиян. Одеты они были в потрепанные гражданские костюмы. Выглядели морально сломленными. На лицах некоторых видны следы побоев. На вопросы Язди отвечали односложно. Никто из них не признавал себя виновным в расстрелах. каждый ссылался на приказы вышестоящих должностных лиц. Пожалуй, наиболее достойно держались корпусный генерал Рахими и начальник гарнизона Фаррахабад бригадный генерал Афшар.

Язди в заключение заявил, что все обвиняемые в преступлениях деятели шахского режима будут преданы исламскому суду.

Продолжение следует…

---

Калинин Е.Л.

Источник: Калинин Е. Л. Исламская революция 1979 года в Иране. Записки очевидца. — М.: Институт востоковедения РАН, 2010. С. 149-183.

---

[1] Высший совет армии — консультативный орган при шахе. Совет рассматривал вопросы, определяющие военную политику страны.

[2] Число убитых и раненых, по официальным данным, было значительно меньше, чем в действительности, так как многих пострадавших увозили члены их семей домой.

[3] Дивизионный генерал Мохаммед Вали Гарани во времена шаха занимал высокие командные и штабные должности. В 1958 г. по беспочвенным обвинениям в злоупотреблении властью был арестован. Однако будто бы истинной причиной ареста явилось его участие в подготовке военного переворота против шаха. На закрытом суде Гарани приговорили к 3 годам тюрьмы, и этот срок он полностью отбыл, после чего занялся частным предпринимательством.